Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он никогда не читал ни Аристотеля, ни Платона в оригинале, и не собирался. На самом деле, даже если бы он и собрался, то не смог бы, поскольку греческого не знал. Впрочем, он не собирался читать их и по-английски. Строить из себя, подобно другим, эдакого американского афинянина? Смит отказывался участвовать в подобной глупости.
В последний свой вечер в университете он понаблюдал, как невежественные студенты последних курсов устроили претенциозное обсуждение «Признаний» де Квинсея, и твердо решил немедленно завязать с этим бесполезным времяпровождением. В мире множество возможностей и опасностей. И он не желает больше терять ни единого дня, рискуя потерять первые или прячась от вторых.
Вспоминая о тех днях, Смит всегда испытывал странное чувство, в котором облегчение мешалось с сожалением. Через год с небольшим после его отъезда Южная Каролина первой из южных штатов объявила о выходе из Союза, а следующим летом армия Союза вторглась в Виргинию. Останься он тогда в колледже, у него появилась бы возможность пойти в армию. А так он очутился на Гавайях, и родители наотрез отказались разрешить ему вернуться. Он был единственным сыном при пяти дочерях. Он рисковал бы не только собственной жизнью, но и продолжением рода. А потому он остался дома и пропустил величайшее приключение своего времени. Кроме того, ему не удалось поприсутствовать при убиении шестисот тысяч человек, одним из которых он вполне мог стать. Экая, однако, ирония судьбы: если бы он попал в армию, то сражался бы под одними знаменами с лейтенантом Фаррингтоном. Да, семейство Смита происходило из Джорджии, но при этом они были убежденными аболиционистами. Все люди — дети Божьи, и равны в его глазах. Так как же может один человек владеть другим?
Конечно же, Смит никогда бы не сказал Фаррингтону об этом. Видимость полного противостояния лучше соответствовала тем взаимоотношениям, что сложились между ними из-за их соперничества за руку Эмилии Гибсон. И именно мысли о странном обороте, которое это соперничество приняло теперь, тяготили Смита.
Поведение Фаррингтона по отношению к Эмилии изменилось, не по внешним проявлениям, а по сути. Лейтенант делал вид, будто все осталось как прежде, но он перестал ухаживать за Эмилией всерьез. Если другие этого и не замечали — а похоже, что так оно и было, — то для Смита это было очевидным. После того печального происшествия у монастыря Мусиндо все рвение Фаррингтона куда-то подевалось.
Почему?
Похоже, один момент произвел на Фаррингтона особенно сильное впечатление. Смит помнил, какой ужас отразился на его лице, когда Гэндзи прямо заявил, что мишенью убийцы была Эмилия, а не Ханако, жена генерала Хидё. И то, что убийца оказался одним из самых доверенных подчиненных князя Гэндзи, похоже, усилило ужас Фаррингтона. Какой же вывод сделал лейтенант из этого сочетания фактов и предположений, что вся его пылкая любовь мгновенно испарилась?
Нет, дело было не в страхе. Смит достаточно хорошо знал Фаррингтона, чтобы сразу отмести этот вариант, невзирая на то, что сам постоянно норовил подколоть лейтенанта за его предполагаемую трусость во время войны. Но если дело не касалось мужества, значит, оно касалось чести. Что еще могло бы обеспокоить джентльмена? При других обстоятельствах недостатком могло бы стать полное отсутствие родни и какого-либо наследства у Эмилии, поскольку получалось бы, что она не принесет в семью приданного. Для Смита это не имело ни малейшего значения. Возможно, имело бы для Фаррингтона. Но поскольку ее знатный покровитель наверняка преподнес бы ей к свадьбе щедрые дары, этот недостаток был скорее умозрительным, чем действительным.
Но какая же деталь, задевающая честь, была настолько очевидна для Фаррингтона, и почему он, Смит, не мог ее разглядеть?
Вероятно, ответ следует искать в ходе мыслей Фаррингтона.
Мишенью убийцы была Эмилия.
Убийцей был генерал Таро, до этого момента — беззаветно преданный князю Гэндзи командир его кавалерии.
Следовательно…
Следовательно что?
Смит не мог проследить дальнейшего хода размышлений Фаррингтона. Даже если мишенью Таро действительно была Эмилия, каким образом это оттолкнуло Фаррингтона? Уж скорее тут должен бы был выйти на первый план его инстинкт защитника, особенно заметный в человеке военном.
Предательство со стороны ранее верного вассала тоже не было разумным основанием. В последнее время убийства сделались до печального обычны, и в большинстве случаев убийцей оказывался кто-либо из вассалов жертвы. Понятие верности в Японии сделалось опасно запутанным.
Все это смущало Смита и лишало его самообладания. Если он победит Фаррингтона — это одно. Если же тот отступит сам, добровольно — это уже совсем другое. Сегодня они обедают вместе. Возможно, он сможет подметить что-нибудь, что поможет разгадать эту загадку.
Смит повернул коня к замку.
Эмилия стояла у восточного окна башни и смотрела на Тихий океан. Сегодня он вполне соответствовал своему имени. По крайней мере, на поверхности. Кто знает, какие бури и течения рвут его изнутри? Сам этот остров, на котором они сейчас находились, как и все прочие острова Японии, — всего лишь вершины подводных вулканов. Сейчас они бездействовали, но землетрясения, регулярно сотрясающие горную цепь, напоминали, что успокаиваться рано. Устойчивость была лишь иллюзией. Мирное на вид море могло в любое мгновение породить огромную волну, цунами, гора могла извергнуть поток лавы, сама земля под этим могучим замком могла задрожать и разверзнуться, и всем обитателям замка, равно как и всем их трудам, пришел бы конец. Все было не таким, каким выглядело, и ничему нельзя было доверять. Наверное, величайшая изо всех глупостей — верить в постоянство чего бы то ни было.
Нет-нет! О чем она только думает? Это же богохульство. Ведь сказано же: «Засохла трава, и цвет ее опал; но слово Господне пребывает в век». Да, именно так и сказано в Библии. Аминь.
Но это обещание не принесло ей утешения.
Она потеряла свою лучшую подругу.
Она вот-вот должна будет расстаться с человеком, которого любит.
Скоро она останется в полном одиночестве. Даже хуже, чем в одиночестве. Она будет жить во лжи, заключив помолвку, а затем вступив в брак с человеком, к которому она испытывает лишь уважение, и ничего больше. И неважно, кто окажется ее супругом, Чарльз Смит или Роберт Фаррингтон — это ничего не изменит. Эмилия напомнила себе, что руководствуется любовью, решимостью избавить Гэндзи от опасности, созданной ее присутствием. Но это не уменьшило ее душевных терзаний. Вместо радости самопожертвования она ощущала лишь боль утраты. Какая же она эгоистка! Что на это сказал бы Цефания?
- Возлюбленная фаворита - Евгений Маурин - Исторические приключения
- Калифорния - Мы Идем! - Юрий Викторович Тепляков - Вестерн / Исторические приключения / Периодические издания / Разная фантастика
- Не грусти, Калифорния! - Юрий Викторович Тепляков - Вестерн / Исторические приключения / Периодические издания / Разная фантастика
- Пони - Р. Дж. Паласио - Исторические приключения / Русская классическая проза
- Витязь особого назначения - Кирилл Кириллов - Исторические приключения
- Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Джеймс Купер - Исторические приключения
- Виннету. Сын вождя - Карл Фридрих Май - Вестерн / Исторические приключения
- Твердь небесная - Юрий Рябинин - Исторические приключения
- Корона скифа (сборник) - Борис Климычев - Исторические приключения
- Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко - Историческая проза / Исторические приключения