Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как, вы уезжаете? Но почему?!
— Родители настаивают… и я решила не противиться.
Она сказала это столь решительно, что панна Рита и Люция промолчали. Слезы навернулись девочке на глаза.
Панна Шелижанская осталась в Слодковцах на ночь. Вечером они со Стефой играли на бильярде. Люция, заплаканная, сидела у камина в соседнем зале.
Об отъезде Стефы они больше не говорили — панна Рита угадала причину. К тому же она знала от пани Идалии, что Стефа — внучка Корвичувны.
— Знаете, отчего я не поехала в Глембовичи? — говорила Рита. — Оттого, что там будут возглашать здравицы в честь майората, будут курить ему фимиам, а он терпеть этого не может и начнет злиться. Всем этим господам кажется, что они, выбрав его председателем, корону надели ему на голову… Они поступили умно и справедливо, но это вовсе не милость — ему этот пост принадлежит по праву. Он умнее их всех… Выборы не были для него неожиданностью… как и для всех остальных. И все равно заведут длиннющие похвальные речи, начнут поднимать за него тосты, наделают шуму… и тот, кто станет кричать громче всех, наверняка про себя станет исходить от зависти — вновь майорат на виду, а он сам — в тени… Будет считать, что удача слепа, что сам он, с его миллионами и генеалогией, справился бы не хуже… не в силах признаться, что сам он не более чем светский бездельник. Но вслух — о, ничего подобного! Одни здравицы в честь пана Михоровского! И майорат из простой учтивости вынужден будет прилюдно благодарить такого болвана за теплые слова… Слава Богу, майорат не любитель длинных речей, сам он всегда говорит коротко и дельно…
— Но ведь среди пустых болтунов будут и дельные люди — князь Гершторф, молодой граф Мортенский. Их выступления обойдутся без пустой лести. Их приятно послушать, майорату они — настоящие друзья… — она умолкла.
Панна Рита посмотрела на нее:
— Со мной можете говорить откровенно. Я сама не просто друг майорату — я люблю его, не могу равнодушно смотреть на все, что с ним связано… Да, есть еще одна причина, почему меня не будет в Глембовичах, — отсутствие там Трестки.
Стефа, нацелившая было кий, удивленно подняла голову: — Из-за Трестки?
— Вот именно. Вы только не думайте, что я делю сердце меж двоими, о, нет! Просто порой Трестка бывает незаменим, я привыкла, что он меня неотступно сопровождает, и других кавалеров не терплю. Если он со мной, я под защитой, никто другой уже не станет мне надоедать. Исключение я делаю только для майората, но… он относится ко мне, как сама я отношусь к Трестке, без малейшей тени чувств…
— Он очень любит вас и ценит, — живо вмешалась Стефа. Печаль и боль, прозвучавшие в словах панны Риты, наполнили ее сочувствием.
Молодая панна рассмеялась:
— Вы хотите меня утешить? Напрасно… Он любит меня… но больше любит своих коней и Пандура. О да… Знает мои чувства к нему, но из деликатности никогда не намекнет об этом. Я вам повторю, что уже говорила однажды. Этот человек выберет женщину, в точности на него похожую, словно для него созданную, не уступающую ему в красоте, характере, темпераменте… словом, во всем. И это будет ЕГО женщина. Красивейшие женщины мира могут раскинуться к его ногам — простите за банальность… — но ни одна из них не пробудит в нем подлинные чувства, разве что мимолетное кипение крови. Он выберет себе женщину, которую захочет назвать женой, — но только не среди громких имен и прекраснейших партий, не среди титулов; выберет там, где никто и не догадается, и перед такой женщиной я первая готова склонить голову…
Рита замолчала. В тишине только кии стучали о шары — девушки продолжали азартно играть.
Пришла Люция. В какой-то миг Рита, склонившись над зеленым сукном, произнесла словно бы для себя самой, но достаточно громко:
— И я знаю такую женщину… И если я угадала правильно…
Она не закончила. Заговорили о чем-то другом. Люция внимательно посмотрела на Риту, потом на Стефу и медленно, повесив голову, вышла.
Пан Мачей и пани Идалия ночевали в Глембовичах. Вернулись они утром.
Баронесса, пребывавшая в самом лучшем расположении духа, оживленно и во всех подробностях рассказывала, как прошел обед. Пан Ксаверий вставлял свои дополнения, кивал лысой головой, поддакивая:
— Да-да, майорат — человек заслуженный. Дельный, энергичный! Вот только вчера он был не в лучшем настроении…
— Да, порой становился просто язвительным… — подтвердила пани Идалия.
Панна Шелижанская прикусила губы и покосилась на Стефу.
Пан Ксаверий продолжал:
— В последнее время это с ним часто бывает. Вчера он усердно выступал в роли любезного хозяина… но словно бы делая над собой усилие…
Из-под кустистых бровей он посмотрел на серьезное лицо пана Мачея и добавил:
— Пан благодетель, и вы невеселы. Может, плохая новость?
Пан Мачей усмехнулся:
— Заразился от внука…
Обед прошел невесело. Только пани Идалия и пан Ксаверий наперебой болтали о Глембовичах. После обеда панна Рита собралась уезжать.
— Мы, должно быть, расстаемся навсегда, — с болезненной улыбкой сказала ей Стефа.
— Упаси Господи! Я уверена, что Идалька вас не отпустит. Да я к тому же приеду еще, пока вы здесь… в любом случае, не уезжайте, не попрощавшись с моей тетей в Обронном.
— Да, верно! Княгиня всегда была добра ко мне.
— Она вас очень любит, — сказала Рита, сердечно целуя ее.
VIII
Прошел еще один день, столь же печальный и унылый. Стефа паковала вещи. Последний ее разговор с пани Идалией стал решающим.
— Но объясните же мне настоящую причину, — сказала баронесса, явно опечаленная. — Не понимаю вашего упорства. Быть может, вы недовольны Люцией?
— Наоборот, мне невероятно жаль расставаться с ней. Я ее по-настоящему полюбила. Мне жаль покидать вас всех, но я должна… должна.
Пани Идалия посмотрела на нее внимательно:
— Мы собирались ехать за границу, я рассчитывала, что вы не покинете Люцию…
— Вы без труда найдете другую учительницу.
— Какая вы смешная! Мы считаем вас не учительницей, а подругой Люции. Она к вам неслыханно привязалась. У нее, кроме вас, нет больше настоящих подруг. Я вижу в ней значительные перемены, она изменилась к лучшему под вашим влиянием. Ее ум за последнее время развился, и все благодаря вашему интеллекту. Вы не должны нас покидать! — баронесса обняла Стефу и с улыбкой поцеловала ее в лоб: — Стеня, не упирайтесь, мы вас очень любим и без вас будет грустно!
Стефа, чуя ее мимолетную сердечность, хотела также обнять ее, но не осмелилась. От пани Идалии на нее всегда веяло холодком, не смогла Стефа превозмочь этого впечатления и сейчас. Она лишь произнесла:
- Самозванка, жена Самозванца (Марина Мнишек и Лжедмитрий I) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- После огня (СИ) - Светлая Марина - Исторические любовные романы
- Грешники - Барбара Пирс - Исторические любовные романы
- Закатная повесть - Stark - Исторические любовные романы / Периодические издания
- Пани царица - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Лето в присутствии Ангела - Ольга Тартынская - Исторические любовные романы
- Грех и чувствительность - Сюзанна Энок - Исторические любовные романы
- Сокровище - Сьюзен Робинсон - Исторические любовные романы
- Мариадон и Македа - Герцель Давыдов - Исторические любовные романы
- Любовь и нежность - Дороти Гарлок - Исторические любовные романы