— Это правда, Аня Эпштейн, маленькая заноза в заднице Влада. И ты, и твоя долбаная семейка — у вас же есть какой-то план? Дом Влада ты уже получила, что на очереди?
— Я, блин, не собираюсь обсуждать это с тобой!
— А кто сказал, что я собираюсь что-то с тобой обсуждать? Только озвучу выводы и по твоему маленькому ангельскому личику ядовитой гадюки, и так все будет понятно. А план у вас очень простой: ты избавляешься от Кузнецовой, быстро выскакиваешь замуж за Влада, пользуясь тем, что он залип на твои очаровательные глазки. Твой братец тем временем подыгрывает Шубе, получает от него кусок бизнеса Влада, еще кусок ты получаешь при разводе и вот — у Шубы в руках все активы.
— Мне кажется, если ты хотя бы еще раз повторишь это вслух, то и сама поймешь, какой бред сейчас сказала.
— Ну еще бы! — Дина хрипло посмеивается. — Так ты и сказала правду. Но твое лицо, Аня Эпштейн, подтверждает мою догадку. Я, может, ошиблась в деталях, но по большому счету это не имеет значения.
— Мне нужно поговорить с братом. Как это сделать?
— Позвонить? — кривляется Дина. — Написать? Или как вы там держите вашу жутко секретную связь?
— Тебе пора заканчивать смотреть криминальные хроники, — огрызаюсь я, одновременно лихорадочно соображая, как вытащить из Дину нужную мне информацию.
Если она вообще такой владеет. После ее «гениального» дедуктивного расследования складывается впечатление, что знает она ровно то же, что и я — мой брат и Шубинский по меньшей мере один раз контактировали. По каким вопросам? Если бы Влад и Денис знали друг друга, Грей наверняка бы сказал мне об этом. А может ответ лежит прямо на поверхности и Шубинский нашел Дениса, чтобы надавить на меня, раз не получилось с Мариной?
Значит, вариант, у кого мне узнать про брата, может быть только один.
— У тебя же есть номер Шубинского, да?
— Ну, допустим. — Дина заинтересованно растягивает слова.
— Диктуй. — Достаю телефон. На экране висит пара сообщений от Влада, которые я пока не читаю.
Дина, еще немного потянув время, все-таки называет девять цифр.
Я набираю сразу.
Отвечают после третьего гудка — так быстро, что я сначала впадаю в ступор, вдруг забыв, о чем вообще собиралась поговорить с Шубинским.
— Это Аня, — говорю без приветствия. — Аня Эпштейн.
— О-о-о-о-о, Анна… — От его сального змеиного голоса мурашки по коже. — Какой неожиданный звонок. Но весьма приятный, разумеется.
— Где Денис?
Пауза, за которую я успеваю передумать кучу глупостей, начиная от того, что мой брат действительно может работать на этого ужасного человека, и заканчивая картинками избитого Дениса, сидящего на цепи в темном подвале.
— А что дало вам повод думать, что я могу располагать такой информацией? — спрашивает Шубинский, но даже не очень старается замаскировать фальшь.
— Фото, которое только что пришло мне на телефон. — Наблюдаю за реакцией Дины, но она продолжает курить с тем же «противозачаточным» выражением лица. — На этом фото вы и Денис. Вместе.
— Ну раз у вас есть целое фото… — Шубинский цокает языком совсем как в ту нашу встречу, когда озвучивал, почему я должна срочно выскочить за него замуж. — Знаете, Анна, я тут подумал — а давайте вы приедете ко мне и лично с ним обо всем поговорите?
От мысли, чтобы сунуться в логово этого чудовища, кровь стынет в жилах.
— Аня, ну что же вы притихли? А впрочем, я понимаю — нужно признать, в наших с вами отношениях я вел себя не самым лучшим образом. Но сделайте скидку на возраст и закостенелые реакции.
— Я к вам не поеду, пока не услышу голос Дениса.
— Ах вот в чем дело! — Шубинский как будто прикрывает ладонью трубку и кричит куда-то в сторону: Эй, Денис, иди-ка сюда!
А еще через пару секунд на том конце связи раздается сиплый, как будто глубоко простуженный, но все равно хорошо знакомый мне голос:
— Привет, Ань…
Я непроизвольно обхватываю себя свободной рукой за плечо, потому что по коже ползут колючие холодные мурашки. После того, что случилось с отцом, Денис начал отдаляться от нас, стал колючим и нелюдимым, мог подолгу, целыми днями напролет проводить в закрытой комнате и если бы кто-то из нас не приносил ему еду, он, кажется, так бы медленно и засох. Но даже тогда его голос не был таким… безжизненным.
— Денис, боже, что…
Я спотыкаюсь, потому что хаос вопросов в голове настолько бесконтрольный, что я даже не знаю, какой вопрос задать первым. Что ты делаешь у этого морального урода? Почему ты с ним, но ни разу не попытался связаться со мной? Что вообще происходит?!
— Ты такая красотка стала, — с какой-то вибрирующей дрожью в голосе, говорит брат. — На маму похожа. Немножко.
— Денис, что бы ни случилось — я тебя никогда не оставлю!
Я говорю слишком громко, буквально ору в динамик, как будто это последняя и единственная возможность сказать ему, что от любой точки в этой жизни можно отмотать назад. Любую точку можно назвать новым началом. Перечеркнуть все, что было до нее и начать заново. Не знаю, почему вдруг в моей голове появляется именно эта мысль. Возможно из-за странного чувства, что на том фото он выглядел как человек, который до своего двадцатилетия успел натворить столько дел, сколько некоторым людям не удается набедокурить даже за целый век?
— Я тебя вытащу, Денис! — И мне плевать, что когда я ору эти отчаянные и немного наивные слова, Дина смотрит на меня как на таракана. Плевать на нее. — Я…
— Да меня не нужно вытаскивать, Аня, — перебивает он. Слышу характерный чирк дешевенькой зажигалки, нервную затяжку. — Я в порядке, серьезно. Алексей… помог кое-что разрулить.
Алексей?
Мне нужно время, чтобы понять, о каком Алексее речь. Только чуть позже доходит, что это для меня Алексей Юрьевич Шубинский — просто «Шубинский» (Влад его вообще «Шубой» называет), а для моего брата он, почему-то, «Алексей». Как будто мы о каких-то разных людях говорим.
— Он просто хочет тебя использовать, Денис. — Хотя особой надежды на то, что после стольких лет практически полного неконтакта, брат вдруг прислушается к моим словам. Он вообще вряд ли меня услышит.
— А ты уверена, что он тебя не использует?! — Голос Дениса резко меняется, рвется, хрип превращается в кашель.
Его «он» такое выразительное, что понять, кого имеет ввиду Денис, абсолютно не сложно.
Точно не Шубинского.
— Я уверена.
— Тогда приезжай! Сейчас!
— К человеку, который собирался превратить меня в свою рабыню?! Денис, ты понятия не имеешь, что за чудовище…
— Приезжай, Аня! — требует он, перебивает. — Никто не будет удерживать тебя силой!
Я не успеваю ответить, что он явно не в том статусе, чтобы делать такие смелые обещания за человека, который всех нас вертел на известном месте. После невнятного шороха на том конце связи в динамике снова голос Шубинского.
— Анна, послушайте. — Он откашливается. — Я просто хочу помочь вам.
— А я просто до сих пор слишком хорошо помню цену вашей помощи. Не тратьте время, Шубинский — я к вам не поеду.
— Хорошо-хорошо, — обманчиво миролюбивый голос. — Всегда боялся красивых женщин — против вас совершенно нет аргументов! Но, надеюсь, просто поговорить со мной и дать возможность слова собственному брату, вы все-таки согласны?
— Брату — да.
— Поверьте, Аня, больше всего на свете я бы хотел никогда этого не делать, но, боюсь, без моих личных пояснений одного рассказа Дениса будет недостаточно, чтобы вы, наконец, раскрыли свои наивные глазки на… гм-м… монстра, который очень мастерски умеет пускать пыль в глаза.
— Зря стараетесь — я вам все равно не верю.
Тогда, возле гимназии, он назвал Влада — убийцей.
Я сжимаю пальцы на плече так сильно, что теперь там наверняка останутся пожизненные вмятины.
В висках пульсирует: «Ну и что?», но я тут ж гоню прочь эти мысли.
Шубинский просто врет.
Я была бы последней дурой, если бы после всего поверила хотя бы одному его слову.
