Виктор Николаев и в литературе остается офицером. Но что же и кто позволяет мне столь уверенно налагать на него эти трудные обязанности? Он сам. Ведь все в этой книге согрето его личным участливым теплом, которое он не побоялся столь просто и щедро потратить на других. Именно поэтому он, рассказывающий о чужих судьбах, был не писателем, но братом во Христе для своих героев. Виктор Николаев остается офицером, отстаивающим честь всякой человеческой жизни как дара. В его книге много боли и страдания, но книга его светлая. Светлая потому, что речь в ней, в сущности, идет о благе — о благе покаяния и благе высшего духовного напряжения, которое требуется от человека для понимания себя человеком. Что мы можем сказать им, видящим только краешек неба? Только то, что нам, для нашей духовной жизни они нужны, быть может, больше, чем мы им. Молитвенно помнить узника «свободному обществу» тоже еще предстоит учиться.

2003 г.

Русские цветы добра

Наверное, я покажусь кому-нибудь старомодным и консервативным, но мои взгляды за последние десять лет претерпели мало изменений.

Виктор Мельников

Даже если бросить беглый взор на нынешнюю журнальную продукцию, то совсем нетрудно заметить, что интерес к человеку в ней связан с тремя социальными группами: это — «звезды» (модельеры и их модели, артисты эстрады и кино), это — звездные политики и, наконец, криминальные личности. Все вместе они и составляют ту область, которую назовем «светской хроникой». В ней можно подробно прочитать о скандалах в «благородных семействах», о разводах и любовных романах, о квартирах и машинах, о стиле жизни и способе развлечений. Словом, современный публичный человек отдает себя на обозрение согражданам в своем завлекательно-поверхностном и скандально-внешнем облике. Общим же для всех названных групп «живущих на обложках» людей является демонстрация их благополучия (а оно, как мы знаем, бывает и криминальным). Русский интеллигентный человек (библиотекарь и врач, учитель и писатель) напрочь вынесен за рамки общественного внимания, а между тем именно эти люди связаны с «человеком внутренним». Именно священник, учитель и врач были в русском понимании «терпеливой русской почвой», «главными людьми» — настоящими столпами духовного и физического здоровья общества. Писатель же в России — статья особая. Не он ли являл собою философа и врачевателя, наставника и творца, возвращающего людям свой неземной дар в виде своих сочинений?

Фигура русского интеллигента-труженика вполне сопоставима и с писателем Виктором Мельниковым, о творчестве которого пойдет речь в данной статье. Как прозаик он рождался неспешно и основательно: прежде чем вступить на узкий путь литературы, он занимался поденным журналистким трудом, исколесив страну от Казахстана до Риги, пропустив через себя жгучий азиатский и холодновато-европейский «узор жизни». Он жил многими впечатлениями, сменив разные профессии — от железнодорожника до журналиста. И эта крикливая сутолока жизни, эти многоразличные виды нашего русского величия и нашего русского горя не убоялся Виктор впустить в свое сердце. Путешествуя по другим землям и другим сердцам, журналист-путник нашел-таки «свою землю», свою крепость — в старинной русской Коломне, а вся та «психологическая этнография», естественная для большой страны, как бы «складывалась» до поры до времени в копилку памяти. Накрепко осев в Коломне, мне кажется, он и сам словно бы изменился: щегольской белый костюм европейского денди (таким я запомнила его в первую встречу в Коломне) он поменял на добротный вязаный свитер, сразу придавший его облику неспешность, домашнюю мужскую надежность. Только вот духа богемности, этакой «неги художественного созерцания» или старательного встраивания в «современность» в Викторе Мельникове не было никогда. Он всегда радовал мой глаз собранностью, сосредоточенностью. Этими же качествами, к счастью, обладает и его проза, и его трудное дело — «Коломенский альманах» (главным редактором которого он является). Как обладает сам Виктор и еще одним ценным писательским даром — доверчивым обращением к читателю. Кажется, что он и своего читателя видит не судорожно глотающим очередной детектив или умиляющимся ложно-слезливым сериалам, но намеренно сохраняет его старинный облик — читающего интеллигента, по-прежнему в чем-то простодушно относящегося к литературе, то есть «вкладывающим» себя в те произведения и в ту жизнь, в которую его погружает писатель.

У Виктора Мельникова уже в «новой жизни», в благословенной Коломне, вышло несколько книг прозы. В них — повести и рассказы. Пожалуй, его большая повесть «Зеленый крест» на сегодняшний день — главное, программное произведение. Программное потому, что связано оно по-своему с духом нынешнего времени. А точнее сказать, «поперечной» получилась эта повесть. Когда очередная волна «чернушной литературы» накатила на нас уже с новым, молодым поколением писателей; когда оскорбительная преднамеренность в осознании ничтожества своего народа и своей страны, напротив, не теряет силы, Виктор Мельников говорит читателю о том, что нет незначительных жизней. «Маленькие события в маленьком провинциальном городке» ему интересны так же, как когда-то были интересны Глебу Успенскому, например, сказавшему, что в центре его произведений лежит «большое горе людей, живущих в маленьких избушках». Одним словом писателю Мельникову мила реальность и реальные наши с вами соотечественники.

Почему же русская литература так упрямо держалась и держится принципа «верности жизни»? На этот вопрос отвечали и отвечают по-разному. В отечественной культурной традиции именно способностью писателя выразить правду о русском духе, национальном характере измерялся масштаб его дарования. И пусть одни (как Достоевский) показали нам власть «извращенных идей» над душою русского человека, показали борьбу этого человека за самого себя; и пусть другие (как Толстой) смогли выявить в творчестве истинное человеческое достоинство, служение «людям и родине», увидеть «след красоты» в человеке — все это имеет источником своим некую изначальную, нерасчлененную цельность восприятия жизни. Жизни, имеющей свой Божественный источник. Жизни как непрерывной связи всего со всем. Быть «верным жизни» — не значит ли это еще и соблюдение некой внутренней меры (внутреннего образа) великого в малом, личного сознания в общей осмысливающей мир деятельности?

Сегодня, увы, писательская гримаса скуки появляется все чаще там, где раньше располагался столь естественный смысл литературы. Нынешнего писателя скорее интересует в литературе он сам, а его «действующие лица» уже не отвечают никакой реальности. Собственно это состояние сознания уже давно зафиксировала отечественная литература: у Андрея Белого в «Петербурге» «сознание отделялось от личности, личность же представлялась сенатору как черепная коробка и как пустой опорожненный футляр»… Нынешний писатель в лице такой знаковой фигуры как Виктор Ерофеев составляет антологии «русских цветов зла». Нынешний писатель скорее потопит читателя в физиологических живописаниях, в психических рефлексиях своих героев; расскажет о страстишках и пороках, избегая при этом всего масштабного в человеке. Нынешний писатель умело зарегистрирует «отсутствие жизни», «осколки человека». Скажем так — нет ни теплоты жизни приватного человека, ни «мысли всей страны» (К. Аксаков). И все же в самой нигилистической литературе возьмет, да и мелькнет, бедная и озябшая душа. Душа, продрогшая на сквозняке современной литературы. Душа, которая хотела бы «воплотиться» во что-то более объемное и значимое. В истоке своего творчества писатель не должен быть огражден от всего того, что дышит и живет вокруг него. Именно в акте творчества происходит переплавка того, что зовем мы «современностью», в подлинную реальность художественного бытия.

Виктор Мельников в своей повести «Зеленый крест» взял жизнь в простой и непосредственной форме. Но именно воссоздание жизни в такой отчетливой и ясной литературной форме (без ложного украшательства и «перегрузки» героев мнимыми рефлексиями) — первейшее достоинство его как писателя. Умело закручивая сюжет вокруг беззаконного строительства нефтеперерабатывающего завода в самом историческом центре России (в повести это Трехреченск, Сретенское и окрестности, за которыми узнаются старая Коломна и Голутвин), писатель выстраивает главное свое повествование в двух измерениях: современном и былинном. Не просто исторической, но былинной называет писатель ту землю, на которую, по преданию, ступала нога святого Сергия Радонежского, а под курганами похоронены герои Куликовской битвы, о которых в народе говорят как о «подземном войске», что землю эту охраняют. Отношение к строительству завода-губителя и развело по разные стороны всех героев повести. Собственно «развело» по одному принципу — по принципу отношения к земле. (Скажем сразу, что это для всех нас сегодня вопрос вопросов, дабы только земля у нас осталась общей). Для героев «Зеленого креста», на ней живущих, сретенская земля своя; для деляг-фирмачей (пришлых) — она чужая. Для собравшихся на сход деда Макара с «его вечной самокруткой» и Семена Воронцова — тракториста, крепкого словом, для тетки Пелагеи с ее колкой речью и основательного Ефима Фомичева — для всех них родная земля живая, а потому в чистоте содержать ее требуется. Для пришельцев, обещающих золотые горы и большие деньги обнищавшим людям, абсолютно неизвестен этот инстинкт охранения своего. Сцены схода (и продолжающегося пикитирования на городской площади) даны Мельниковым размашисто и с большим воодушевлением, ибо не купились на посылы люди, сохранив трезвость духа, и не пожертвовали минутной выгодой перед бесценной ценностью земли предков. Чисто и ясно звучит писательский голос: земля, говорит Виктор Мельников, все еще способна объединить нас в народ. И это главный «итог» повести. Земля — эта и святая даль памяти, а потому совсем не выглядят писательской беспочвенной фантазией все те эпизоды, где герои свидетельствуют о чудесах и «странных видениях», с ними случающимися в последнее время.

1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 121

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Русская критика - Капитолина Кокшенева бесплатно.

Похожие на Русская критика - Капитолина Кокшенева книги

Оставить комментарий