Мужчина лежал неподвижно, будто изваяние. Мэтью, покачав головой, едва слышно насвистывая, стал подпиливать себе ногти.
Дэвид раздраженно бросил на стол письмо: "На, полюбуйся! Если бы я не проверял почту, твоя невеста, прочтя это, — он упер ухоженный палец в листок бумаги, — сбежала бы отсюда, куда глаза глядят, поверь мне".
— Никуда она не сбежит, пока ее отец жив, — Мэтью, сидя в шелковом халате, похлопал себя по щекам: "Жених выглядит хорошо, просто отлично выглядит. Жалко, что мистеру Теодору никак не удастся повести свою дочь к алтарю. Но, папа, — юноша поднял бровь, — если Тео в Бостоне, то надо поехать и привезти ее".
— Я ее сам накажу, — сладко подумал Мэтью. "Моя собственность, мне с ней и разбираться".
— Она не написала, где находится, — сумрачно ответил Дэвид. "Девчонка, знаешь ли, далеко не дура".
— Как и ты с братом, — добавил про себя плантатор.
Мэтью, взяв серебряный гребень, зевнул: "Папа, умоляю тебя, понятно, что она сбежала к Дэниелу. Ставлю что угодно. Он, наверняка, не преминул ее уложить в постель. Эти патриоты все кричат об ужасах рабства, но что-то я не слышал о тех, кто освобождает своих рабов. Джефферсон так и вовсе — открыто живет с цветной, вся Виргиния знает".
— Посмотрим, — хмыкнул отец, убирая письмо. "Если она у Дэниела, незачем торопиться, можно забрать ее в любой момент. Давай, — он потрепал сына по голове, — заканчивай собираться, уже и в церковь пора".
— Очень хорошо, — подумал Дэвид, спускаясь по мраморной лестнице. "Я своего сына знаю, услышав о том, что Тео — ему сестра, он сразу же пистолет себе к виску приставит. В этом он на мать похож, та тоже — не выдержала, в петлю полезла. А все потому, что кое у кого очень длинный язык был. Матери Тео его быстро укоротили, я же туда, в Южную Каролину ездил, проверял — она и полугода на плантациях не выдержала, сбежала. Нашли и забили плетью до смерти. Нечего было моей жене говорить того, чего ей знать не следовало".
Дэвид осмотрел себя в зеркало, и наклонил черноволосую голову: "Мэтью после свадебного обеда сразу уедет. Останемся мы с Мартой одни. Медовый месяц, так сказать. Давно у меня белых не было, если шлюх не считать".
Он увидел сына, и прошел в распахнутые слугой дубовые двери: "Когда мы вернемся из церкви, сразу же сядем за стол".
— Все будет готово, мистер Бенджамин-Вулф, — прошелестел тот. "Не беспокойтесь".
— Дом я сдам, — Дэвид обернулся, усаживаясь в ландо. "Он принесет отличный доход, место красивое, и от Бостона недалеко. Тем более, что Кинтейл, наверняка, войдет в город. Все встанет на свои места. А мы с невесткой уедем домой, в Виргинию".
— Трогай, — велел он кучеру. Красивая, низкая карета, выехав из ворот усадьбы, повернула к Уотертауну.
— Папа, — услышал он нежный, ласковый голос, — папочка, милый, ты как?
Теодор чуть дрогнул ресницами и увидел дочь, — она склонялась над изголовьем кровати, бронзовые волосы были распущены по плечам и прикрыты кружевной вуалью.
Марта отложила букет белых роз: "Папа, Мэтью мне сделал предложение, и я его приняла. Ты не волнуйся, это просто так — чтобы спасти имение, и выплатить твои долги. Он меня и пальцем не тронет, он обещал. Мы с тобой останемся здесь, и я буду тебя лечить".
Теодор вдохнул запах жасмина и почувствовал, как на его глаза наворачиваются слезы. "Надо сказать. Девочка, бедная моя, это же западня, это все подстроено, обман на обмане. Мерзавцы, какие мерзавцы, был бы у меня в руках пистолет…, Скажи! — велел он себе, но губы не двигались. Он даже не смог открыть глаза.
— Я знаю, ты хотел, чтобы я вышла замуж по любви, — Марта прижала к щеке его руку, — я тоже, папа, хотела. Но Мэтью мне сказал, что я буду совершенно свободна. И кольцо я ему не отдаю, оно в Бостоне и там останется.
— Хорошо, — пронеслось у него в голове. "Господи, как я устал".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Марта прислушалась — до нее доносилось ровное, размеренное дыхание. Она опустила руку Теодора и сказала появившемуся в дверях слуге: "Мистер О’Доннелл, вы побудьте с мистером де Лу, пока я в церковь съезжу. Сегодня ночью я сама подежурю".
Мужчина замялся: "В день вашей свадьбы, мисс де Лу?"
— Я сама подежурю, — твердо повторила Марта. Подхватив букет, высоко подняв голову, она прошла в переднюю.
— Спокойной ночи, — ласково сказал ей Мэтью, когда они стояли у двери в опочивальню Марты.
— Свидетельство о браке у меня, — юноша замялся, — так что в любой момент, когда оно тебе понадобится…
— Да зачем оно мне, — отмахнулась Марта, — все равно — это формальность. Спасибо, — она протянула руку Мэтью, — спасибо, ведь твой отец все сделал, как ты говорил — сжег и закладную и расписки. Теперь все это опять наше, — она обвела рукой устланный коврами коридор. "Я не знаю, как тебя благодарить, Мэтью".
— Ошибаешься, — хмыкнул про себя юноша. "Все это мое, дорогая жена. Вся твоя собственность теперь принадлежит мне, как и ты сама. Впрочем, ты мне не нужна, пусть тобой папа забавляется".
— Я же обещал, — он пожал руку девушке. "Слышала, у алтаря, — Мэтью невольно улыбнулся, — пока нас не разлучит смерть. Но это, — он вздохнул, — тебя не касается. Я говорил — я тебя в любой момент отпущу, когда захочешь".
— Сначала папе надо выздороветь, — вздохнула Марта. Девушка зглянула в окно, где уже догорал закат: "Сейчас переоденусь, и к нему пойду. Спокойной ночи".
Мэтью склонил голову. Зайдя к себе в опочивальню, он стал складывать саквояж. "Когда все уснут, — юноша тихо рассмеялся, — выскользну незаметно. Наемная карета из Уотертауна будет ждать на перекрестке, а там, — он с удовольствием потянулся, — еще три недели до начала занятий. Успею навестить "Дом Радости".
Юноша откинулся в кресле. Закрыв глаза, подрагивая веками, он вытянул вперед длинные, красивые пальцы. Руки чуть затряслись. Мэтью, нагнувшись, достал из саквояжа флакон темного стекла.
— Лауданум, — он раздул ноздри. Открутив пробку, Мэтью налил настойки в серебряную ложку. "До Виргинии мне его хватит, не сорвусь, а там уже, — он выпил, — меня ждут другие радости".
Марта развязала атласные ленты. Сняв чепец, она рассмеялась, любуясь собой в большом зеркале. "Придется на людях носить, — она повертела головой туда-сюда, — так положено". Девушка потянулась за гребнем и застыла, почувствовав сзади резкий запах табака.
— Позволь мне, — раздался голос сзади. Марта вскочила. Комкая на груди платье, девушка увидела его глаза — карие, пристальные. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, разглядывая ключ, что держал в руках.
— Простая вещь, — сказал Дэвид, подходя к ней. "Твой отец был аккуратным человеком и озаботился тем, чтобы внизу, в кладовой, висели копии всех ключей. Даже с бирками".
— Что вы тут делаете? — крикнула Марта и тут же пошатнулась — он одним быстрым, неуловимым движением зажал ей рот. "Видишь вот это? — Дэвид показал ей красивый, маленький пистолет. "Он отлично стреляет, я много раз проверял. Когда у меня убегают рабы, я сам их ищу, с собаками. Очень развлекает, лучше, чем охота на зверя. Этот пистолет бьет без промаха. Если ты будешь кричать, твой отец не доживет до утра".
Марта изловчилась и укусила жесткую ладонь. Дэвид зашипел от боли. Дернув углом рта, мужчина ударил ее по щеке — сильно. "Видит Бог, — он хмыкнул, — я этого не хотел, но ты сама, Марта, виновата — выслушай меня, до конца".
— Вас казнят за убийство! — выплюнула девушка, забившись в угол гардеробной.
— Не думаю, — легко ответил плантатор. "Паралитика очень легко задушить, он и так еле живет. Никто ни о чем не догадается. А пистолет, — он щелкнул курками, — это так, чтобы ты поняла — я не шучу".
