Зависимость повествования редакции А от летописи типа Софийской I очевидна, потому что только в XV веке появляется название церкви св. Иакова, где крестился Владимир Святославич (в Лаврентьевской летописи церковь называлась св. Василия, в Новгородской I — св. Василиска, в Радзивиловской — св. Богородицы, в Ипатьевской — св. Софии), только в XV веке Анастас Корсунянин стал называться иереем, чем и вызвано ошибочное отождествление с ним корсунского епископа (такая же ошибка в редакциях Жития св. Владимира, составленных в XV столетии). Важно отметить, что летописный источник Повести о Николе сближается с Московским сводом 1479 г. В Московском своде читается: «Володимер рече … поистинне велик Бог христианск»[768], что ближе к тексту Повести.Выявленные совпадения дают некоторый материал о соотношении редакций Повести о Николе Заразском. Именование императоров Василия и Константина — «Парфиенитос, православный», присутствующее в первоначальном виде редакции А и заимствованное из известной статьи «Царие, царьствующии в Констянтине граде, православнии же и еретици»[769], пожалуй, читалось и в оригинале Повести, поскольку приверженность к православию царицы Анны отмечается далее всеми редакциями. Но редакция А содержит и ошибочные чтения: «ничто же не видяше» вместо правильного «не видяше ничто же» редакций Бх и Б2 и неуместное добавление, что Владимира крестили «вне града Херусони», когда выше было написано, в соответствии с источником, о крещении Владимира в церкви св. Иакова «посреди града». Таким образом, редакция А, лучше сохраняя отдельные чтения оригинала Повести, вместе с тем уже и отклонилась от него. Ошибки имеет редакция Бх: в первых двух упоминаниях царицы Анны она названа «царевной», хотя дальше говорится о невесте — «царице» и попах «царицыных», корсунянин Анастас именован Анастасием. В редакции Б2 Никольская церковь определена стоящей «посреди града, близ торгу, близ церкви». Слова «близ торгу» отсутствуют в А и Бх, а на их вставной характер указывает неуклюжее повторение предлога «близ». Вставка порождена вторичным обращением к тому же самому летописному источнику (ср. тексты). Итак: каждая из редакций А, Бх и Б2 имеет вторичные чтения, и ни одна из них не могла служить оригиналом для других — все они восходят к общему протографу.
Летописный источник заметен в рассказе об отплытии Евстафия из Корсуня (ср. с легендой о путешествии апостола Андрея в Русскую землю):
Редакция Б2 Софийская I летопись И доиде
устье Днепрьское Понтескаго моря, —
се же море словет Руское. И сяде в корабль, и доиде моря Варяжскаго, и паки прииде в Немецкиа области … и прииде в
Великий Новград (325–326). А Днепр втечеть в
Поньтеское море треми жерелы,
се же море словеть Руское ..,
пришедшу ему в Корсунь и увиде, яко близ есть
устье Днепрьское … и прииде
устье Днепрьское и поиде
по Днепру горе …
и прииде в Словене, идеже ныне
Новъгород[770]. И хотя
ити вверх по Днепру (325).
Но краткость фрагмента не позволяет определить конкретно ту летопись, которая была использована составителем Повести о Николе Заразском. Разночтения также не выявляют соотношение редакций Повести, однако следует обратить внимание на текст редакции Б2 — «се же море словет Руское», буквально совпадающий с летописным, в то время как А и Бх дают иной порядок слов: «се же словет море Руское».
В первой части Повести имеется еще одно заимствование из летописи типа Софийской I, а вернее, из той переделки плача княгини Евдокии, которая более полно читается во второй части: Федор Юрьевич припал к чудотворному образу, «испущая слезы от очию, яко струю»[771]. Так читается в редакции А (286), но в Бх (307) и Б2 (327) слова «от очию» пропущены, и это является признаком существования общего протографа у редакций Бх и Б2.
Вторая часть Повести открывается описанием Батыева нашествия, причем зависимость именно от Московского свода 1479 г. становится уже вполне определенной. Летописный источник лучше передан в редакция Б2:
Редакция Б2 Московский свод 1479 г.
Прииде безбожный царь Батый на Рускую
землю с множеством вои татарскими,
и ста на Воронаже. И посла на Рязань к великому князю Юрью Ингоревичю Рязанскому
послы безделны, и
прося десятины в всем[772]
: в князех, и в людех, и в конех. И услыша великий
князь Юрий Ингоревичь приход
безбожнаго царя Батыя, и вскоре посла
по братию свою по князя Олга Краснаго, и по князя Давида
Муромскаго, и князя Глеба Коломенскаго, и по князя Всеволода
Пронскаго (329).
Приидоша от восточныя страны на Рязаньскую
землю лесом
безбожнии татарове
с царем их Батыем. И пришедше сташа станом первое ту Онузе и взяша ю. И оттоле
послаша послы своя, жену чародеицю и два мужа с нею, ко князем Рязаньским,
просяще у них десятины во всем, во князех, и в людех, и в конех …
Князи же Рязаньстии Юрьи Инъгварович и брат его Олег,
и Муромски и Проньские князи, не пустячи их к городом, выидоша противу их в
Воронеж. И посла вскоре в град Володимерь к великому
князю Юрью Всеволодичю
Владимерскому, прося помощи у него на
безбожнаго царя Батыа,
или бы сам пошел. Князь великий
Юрьи Владимерскый
сам не иде, ни послуша совета
князей рязанских, но хоте сам особь сътворити брань с Батыем.
Но уже бяше гневу Божию кто противится,
и недоумению грозну, и страх, и трепет. Сия вся Бог наведе грех ради наших (331).
Послаша же князи Рязаньстии
ко князю Юрью Володимерьскому,
просяще собе помощи, или бы и сам пошел[773]
. Князь же Юрьи и сам не иде,
ни послуша князей Рязаньских молбы,
но хоте сам особь створити брань. Но уже бяше Божию гневу не противитися,
недоумению[774]
и грозу,
и страх,
и трепет наведе на ны за грехи наша[775].
Сия вся наведе Бог на ны грех ради наших[776]. Батый …
повеле Олга
ножи на чясти раздробити. Сий бо то есть мученик Христов—
приа венец своего исповеданиа и мучениа
с сродником своим блаженным
князем Феодором Юрьевичем,
и приаша венца нетленныя
от всемилостиваго Бога (333). Убиен бысть князь Роман Олгович Рязанскы от поганых Татар …
и Царь Батый
начаше воевати землю Рязанскую … и град Пронеск и град Бел, Ижеславець разори .
и обступиша град Рязань и начаша битися прилежно
пять дней неотступно . и
взяша град Рязань месяца декабря в 21 день, и пожгошя весь град. А великую княгиню со снохами и с прочими княгинями в церкви соборней мечи иссекошя, а инех в
полон поведошя, а иных
огню предашя, а люди, и жены, и дети мечы разсекошя. Иерея и черноризца до останка
изсекоша (333–334).
начаша резати его по составом и метати разно .
Се бысть новый мученик . и венец прият от руки Господня со сродником своим князем Михаилом Черниговским[777]. И все узорочие,
богатство нарочитое рязанское .
поимаша. И
храмы Божия разориша,
и в святых олтарех много крови пролияша,
а инех многых в воде потопиша (334).
И начаша воевати землю Рязаньскую и плениша ю
до Проньска ..,
оступиша град Рязань декабря в 16 и острогом оградиша . Татарове же
взяша град Рязань того же месяца 21 и пожгоша весь ..,
жен и дети и черньца и черница
и ерея овыих
разсекаху мечи, а других. в огнь вметаху …
И княгини Юрьева
и с снохами, с внучаты
и прочи княгини[778] затворишася
в церкви святыя Богородица . инии же
в огни изгореша, а инех
оружием смерти предаша ..,
а люди, старыя и молодыя . . , то все
изсекоша, прочих же
с собою поведоша . множство полона[779]. Монастыри и села пожгоша, а
имение поимаша[780]
Богатства и всякого товаруто все
расхитиша. Церкви же и манастыри
раззориша и много убийство в них сътвориша,
в священных же олтарех кровь многу прольяша, … от уна и до стара, мужеск пол и женеск, все изсечени быша, а
инии в воде истопоша[781]
По особенностям текста летописный источник Повести о Николе Заразском вполне определяется: это был именно Московский свод 1479 г. Например, в эпизоде об обращении рязанских князей за помощью к Юрию Владимирскому в Новгородской I, Софийской I и Новгородской IV читается «просяче помочи, или самому поити»[782], в Московском своде вместо выделенных слов — «или бы и сам пошел»[783], что и нашло отражение в Повести. После отказа Юрия Владимирского в Новгородской I помещено нравоучение: «Но уже бяше Божию гневу не противитися, яко речено бысть древле Исусу Наугину Богом. Егда веде я на землю обетованую, тогда рече: аз послю на ня преже вас недоумение, и грозу, и страх, и трепет. Тако же и преже сих отъя Господь у нас силу, а недоумение, и грозу, и страх, и трепет вложи в нас за грехы наша»[784]. Софийская I летопись повторяет данный текст (в Новгородской IV фрагмент опущен), а Московский свод его сокращает: «Но уже бяше Божию гневу не противитися, недоумению и грозу и страх и трепет наведе на ны за грехи наша»[785], — но именно этот вид и передает редакция Б2. Попутно заметим, что редакция Бх (310) текст переделывает («Но противу гневу Божию хто постоит, страха и трепету сиа вся наиде грех ради наших»), а редакция А вообще опускает (перестраивая структуру повествования и искажая текст). Отметим еще одно характерное чтение: в Софийской I и Новгородской IV написано, что в алтарях татары «много кровопролитие съдеяша (сътвориша)»[786], в Московском своде — «кровь многу прольяша», причем так же читается и в Повести.
