лестнице.
- Фобос… Деймос… - пробормотал корреспондент.
- Что?! – испуганно спросил оператор.
Корреспондент потряс головой:
- Да так, ничего. Что-то в голову пришло.
- Может уже пойдем отсюда?!
Но корреспондент продолжал давить на него и тащить вперед.
- Отраженная концепция. Искаженное слово. Начало и конец, - раздалось одновременно откуда-то сверху – и от корреспондента.
- Рик? – испуганно позвал оператор, - Рик, отзовись!
Но было уже поздно. Корреспондент вышел на крышу. Камера едва успела выхватить тень женщины, поднявшей руки вверх словно в молитве – и несколько других теней вокруг нее – как раздался выстрел и…
Трансляция прервалась.
Все медиапространство бурлило и гудело еще несколько месяцев. За каждым шагом расследования неотрывно следили миллионы глаз – и его вывод стал разочарованием. Сумасшедшая женщина, и…
- Превышение служебных полномочий, - резюмировал Цезарь, - Вроде бы ничего интересного, но само дело очень запутанное.
- Это уже какой по счету? – хмыкнул Джузеппе.
- Сейчас? – переспросил Цезарь. Джузеппе кивнул, - Пятый.
- Зачем ты их столько берешь-то?
- Как обычно. Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация так работает на тебя, что только успевай отбиваться.
Виттория помотала головой и вернулась к завтраку.
Кто бы мог подумать, что в кажущейся тихой и неприметной колонии будет столько работы для уголовного адвоката – но клиенты действительно выстраивались к Цезарю в длинную, многомесячную очередь.
База данных Фонда оказалась непаханым полем. Огромным клондайком, в котором было все, что было им нужно – и намного, намного больше. Десятки тысяч объектов. Миллионы тестовых логов и отчетов о миссиях.
Однако, структурой в ней даже не пахло – и найти внутри хоть что-то почти не представлялось возможным.
- А что, клево, - сложив руки на груди, Адель оценивающим взглядом смотрела на свой профайл. Распечатанный и повешенный на стену, он нависал над чередой кубков и наград.
Как будто самое важное признание ее заслуг.
- И не поспоришь, - хмыкнула Виттория, устроившаяся в кресле напротив, - Как новым соседям будешь объяснять, что это?
Билеты на корабль до Земли на первое марта лежали одновременно везде. На телефоне, в нескольких облаках и даже в распечатанной версии. Потерять столько денег – и, возможно, единственный шанс вернуться домой из-за сбоя техники было бы до жути обидно, поэтому они перестраховывались по полной программе.
Последнее заседание по делу “Арессалы” проходило сегодня – и после этого на Аркадии их больше ничего не держало. Никого из них.
Зато на Земле…
Виттория потрясла головой. Лучше было об этом не думать. Делать, то, что должно – и будь что будет.
И, может быть, Карстен и Дзамбони наконец-то перестанут приходить к ней в кошмарных снах.
- Скажу, что прикол. Друзья подарили на днюху, - после продолжительных раздумий, резюмировала Адель, - Если они мне вообще понадобятся, эти новые соседи.
- Ты о чем?
Адель замолчала. Лукавая усмешка сползла с ее лица, и на мгновение показалось, что в кои-то веки она собиралась говорить серьезно.
Но только на мгновение.
Вздрогнув, она махнула рукой:
- Забей.
Вопросов было много. Слишком много. Но задать их Виттория не успела. Зазвонил оставленный в гостиной телефон – и когда она взяла трубку, все недомолвки Адель разом перестали иметь значение.
- Мой клиент из Фонда, - раздалось из трубки сквозь помехи – и свист, до ужаса похожий на свист… Пуль, - Они меня раскрыли.
- Гай?! – прикрыв то ли микрофон, то ли рот, ладонью, воскликнула Виттория, - Гай, ты где? Что происходит?!
- Я выиграл дело. И стал им больше не нужен.
- Гай?! – немедленного ответа не последовало, и Виттория в панике оглянулась, - Адель, заводи аэрокар! Там…
- …это не телефонный разговор, - Цезарь дышал очень тяжело, но хотя бы непонятного свиста с его стороны больше не было слышно, - Встречаемся в промзоне за Эденским мостом. Если не приду, считайте меня мертвым.
- Гай! – закричала Виттория.
Поздно. Трубка отозвалась короткими гудками перед тем, как замолчать.
- Что случилось? – подошедшая Адель смерила ее оценивающим взглядом.
- У Гая на хвосте Фонд! – выпалила Виттория, метнувшись к шкафу.
Вещи полетели на кровать.
- Добрались-таки, - Адель совсем не удивилась, - Собирайся, полетели.
Аэрокар приземлился на пустующую парковку возле недостроенного бизнес-центра. Адель нажала на кнопку, открывая двери.
- Но… - Виттория переводила взгляд с нее на отдаленную тень промзоны и обратно.
- Ближе не полечу, - ответила на незаданный вопрос Адель, - Мне еще жить хочется.
Идти в темноту ночи, навстречу опасности, одной, было невероятно страшно.
- Но ты ведь можешь… - попробовала переубедить ее Виттория.
Адель даже ее не дослушала:
- Даже здесь воздух слишком вязкий. От меня не будет толку, Виттория, только вред.
Возмущения рвались наружу, но застряли в глотке – и так и не прозвучали. Пусть делает что хочет.
Выскочив из машины, Виттория рванула по широкой улице, прочь от бизнес-центра, в освещенную мощными фонарями темноту. Запала не хватило надолго, и уже через несколько сотен метров ей волей-неволей пришлось перейти на быстрый шаг.
Сердце отбивало неровный ритм в груди под такт сбившемуся дыханию.
Телефон ожил в кармане фотографией Джузеппе.
- Зеппе, я сейчас не могу, - буркнула она в трубку, едва нажав на зеленую кнопку.
- Ты где?! – закричал Джузеппе, перебивая, - Что значит “Фонд нашел Гая”?!
- Зеппе, это не телефонный разговор, - слово в слово повторила слова Цезаря она.
Джузеппе осекся, но быстро нашелся:
- Где ты?!
- Промку за Эденским мостом знаешь?
- Знаю.
- Иду туда от Просперы, - Виттория на всякий случай оглянулась назад, проверить, что выросшее из темноты здание бизнес-центра действительно принадлежало этому инвестфонду.
Переливающаяся всеми красками неоновая вывеска развеяла все сомнения.
- Но зачем?!
- Это не телефонный разговор, - повторила Виттория, - Если не перезвоню через час, считай нас мертвыми.
- Cazzo! – воскликнул Джузеппе, - Стой, где стоишь, я скоро буду!
Виттория помотала головой и сбросила звонок. Поддавшись панике, Джузеппе щедро раздавал ее вокруг себя, как роутер – а ей и своих переживаний было достаточно.
Несмотря на жару, ветер продувал до костей. По дороге – и аэромаршруту сверху – проносились редкие машины. Ночью жизнь в Рейнмуте смещалась к центру, оставляя периферию безжизненной пустыней.
Страх гнал вперед сильнее, чем порывы подгоняющего в спину ветра.
Страх перед неизвестностью – и известностью одновременно.
