Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вы все знаете, что XVI съезд нашей партии в своих решениях совершенно определенно указал на то, что наряду с успехами социалистической стройки у нас растет и культурно-материальное благосостояние рабочего класса. Совершенно объективными выкладками это положение доказано полностью. Цифры о состоянии зарплаты мы проверили по всем каналам, по которым только можно было проверить, и такой, например, канал, как ВЦСПС, призванный бдительно следить за состоянием зарплаты также подтвердил, что зарплата у нас растет, растет во всем Союзе. Это, конечно, не значит, что где-нибудь в далеком местечке не может быть какой-нибудь заминки. Но если мы возьмем положение рабочего класса в целом, то надо быть слепым, чтобы не видеть, — как бы парадоксально это ни было на первый взгляд, — что зарплата у нас растет на самом деле. (С места: «Правильно!»)
Я должен сказать по чистой совести, что каждый из вас, бывающий на фабриках и заводах, особенно в обстановке, выражаясь не совсем литературным языком, «бузотерской», знает, как подчас нам бывает там трудно. Случается, когда мы говорим там о росте зарплаты, рабочие нас спрашивают: а сколько раз в месяц даете вы нам мясо? Как известно, мясо мы даем не все 30 раз в месяц, а иногда и 20 и 15 раз. Но когда на этой основе кое-кто пытается утверждать, что зарплата у нас падает, то это только изобличает весьма примитивный подход к такому сложному вопросу.
Почему я останавливаюсь на этом вопросе? Да потому, что знаю, и надо прямо сказать об этом, что в вопросе о зарплате группа Ломинадзе — Сырцова имеет гораздо больше сторонников, чем это установлено контрольными и всякими другими органами нашей партии. Вне всякого сомнения, что на этом вопросе легче всего и чаще всего можно споткнуться, Если достаточно того перечня вопросов, о которых я говорю, то каждый из вас легко может догадаться, из какого арсенала все это взято оппозицией. Тут есть и от троцкизма, и от того, что в свое время выдвигали Зиновьев и Каменев, например, по вопросу о зарплате, тут есть и от Бухарина, и от Рыкова, приложил свою руку ко всему этому и Томский.
РАЗОБЛАЧИТЬ МЕНЬШЕВИСТСКО-ТРОЦКИСТСКУЮ КЛЕВЕТУ НА ПАРТИЮ, НА СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО
Все мы знаем, какую роль в нашей работе играет такое звено, как советский аппарат, Советы. Всем ясно, что это орган диктатуры рабочего класса в нашей стране, это орган наш, коммунистический, если не поголовно, то по крайней мере в своем руководстве. За весь советский аппарат, за это наше звено в первую голову целиком отвечает соответствующая группа коммунистов, его возглавляющая и им руководящая.
А как расценивает Ломинадзе этот наш советский аппарат? Он говорит, что в нем господствует «барско-феодальное отношение к нуждам рабочих и крестьян». Ну, знаете ли, надо же уметь договориться до такой ереси, причем, договориться вслух, всерьез, по-настоящему! Ведь так отзываются о нашем государственном аппарате только наши злейшие враги. Почитайте Керенского, почитайте «Социалистический вестник», — ведь это они изображают дело так. Все эти взгляды и Ломинадзе и Шацкин и другие позаимствовали из арсенала правых.
Сырцову все кажется в необычайно мрачном свете. Всюду для него тьма непроглядная. Ему мерещится, что все становится вверх ногами, что нет никакой возможности это исправить, что не сегодня, так завтра разразится страшнейший кризис и мы попадем в преисподнюю, если нас не спасут вовремя они, Сырцов и Ломинадзе. И он думал, что когда все задрожит и мы полетим в эту преисподнюю, то он вместе с Нусиновым и другими снизойдет к печальной судьбе партии и вытащит ее из беды.
Сырцов пробовал кое с кем об этом поговорить, но у него ничего не вышло. Он мечется по Совнаркому, не спит по ночам, а Политбюро его волнений не понимает, потому что, видите ли, оно замкнулось в своей скорлупе и там высасывает из пальца коммунистическую политику. Поэтому-то не сегодня-завтра все должно погибнуть, И вот Сырцов начинает собирать вокруг себя своих сибирских однокашников, чтобы вместе с ними попытаться спасти положение.
Словом, каждому оппозиционеру, как только он начинает формулировать свою оппозицию, как только он замыкается в свою оппозиционную скорлупу, тотчас же все начинает казаться наоборот: что замкнулось руководство, что ничего не видит и не слышит руководство и что только он, оппозиционер, находясь в своей оппозиционной скорлупе, все видит и все чувствует. О замкнутом руководстве, вы знаете, говорил еще Зиновьев, говорил о нем и Бухарин.
Насколько я сумел, я сказал вам уже о наших достижениях. Но я умышленно не говорил о тех достижениях, которые характеризуют новые формы труда в нашем Союзе. Я уверен, что каждый из вас знает, какие новые устремления проявляются у нас путем социалистического соревнования, встречного промфинплана и разного рода новых форм работы. Мы ведь теперь даже в партию начинаем принимать по-иному; сегодня при приеме в партию мы уже подходим к рабочему не так, как вчера. Если раньше при приеме рабочего в партию мы интересовались производственным его стажем, его политической выдержанностью и т. д., то сейчас всего этого уже недостаточно. Помимо всего указанного, теперь мы спрашиваем у рабочего: состоит ли он в ударной группе или бригаде, какое место он занимал во время проработки встречного промфинплана, какое участие принимает в борьбе за его выполнение на том участке, где он работает, и т. д. И лишь после положительного на эти вопросы ответа мы ему говорим: да, ты можешь и должен быть в рядах коммунистической партии.
На заводах и фабриках у нас большие достижения, большие успехи, но, конечно, и очень много трудностей; однако при наших новых формах и методах работы мы эти трудности преодолеваем и преодолеем окончательно. И всего существеннее то, что не только на заводах и фабриках, но, как я уже отмечал, эти новые формы труда мы мало-помалу внедряем сейчас и в деревне.
Наше строительство, гордость нашей работы, чем мы восторгаемся и что привлекает теперь величайшее внимание рабочих всего мира, — это наши новые гиганты, новые, буквально, перлы современной техники. Как же к ним относятся представители новоявленной оппозиции и тот же самый Сырцов?
Я уже говорил мельком о Сталинградском заводе, — там были неполадки, как и на всяком новом заводе, но разве это умаляет по существу наши достижения, разве это умаляет огромные размеры наших успехов, которых мы добиваемся по линии производства тракторов, чтобы освободить себя от иностранной зависимости, когда Сталинградский завод пойдет полным ходом? Сырцов этого не видит. Для Сталинградского завода он не находит иной аналогии, как с потемкинскими деревнями; дескать, как тогда, так и теперь очки втирают. Сталинградские коммунисты — выходит по Сырцову — хотят лишь выслужиться тракторным заводом и обманывают общественное мнение нашей партии и рабочего класса.
Наконец, еще одной достопримечательной особенностью новой оппозиции является то, что она с первых же дней своего существования приняла строго конспиративный характер. Это, в полном смысле слова, подпольная организация, имеющая свою чрезвычайно жесткую дисциплину, дисциплину — молчать, друг друга не выдавать, правду ЦК не говорить.
ДВУРУШНИЧЕСТВО, ФРАКЦИОННОСТЬ — ТАКТИКА ПРАВО-«ЛЕВОГО» БЛОКА
Здесь мне особо хочется остановиться на поведении Ломинадзе. О нем принято думать, что у него душа нараспашку, что он откровенен со всяким и каждым. Ну, кажется, с кем уж тогда и быть откровенным и искренним, как не с ЦК партии? Однако Ломинадзе — «душа-парень» — с ЦК откровенничал меньше всего. Наоборот, все свои сомнения, все вопросы, которые рождались у него в голове, он тщательнейшим образом скрывал от ЦК и культивировал их в своем замкнутом фракционном кружке. Они разговаривали на самые животрепещущие для них темы о социалистическом строительстве только с Каврайскими, Нусиновыми и им подобными, а для разговоров с ЦК у них язык не поворачивался.
Это отличительная особенность новой оппозиции. Назвать ее «двурушничеством» будет слишком мягко. Гораздо правильнее охарактеризовать эту оппозицию как организацию, действительно с первых же шагов принявшую совершенно предательские формы и методы работы против нашей партии. (Голоса: «Правильно!») Если ты член партии, — к тому же еще и член ЦК, — если ты руководишь огромнейшей организацией, руководишь коммунистами всего Закавказья, если ты действительно увидел, что партия берет крен в какую-то преисподнюю, и если ты обладаешь рецептом гораздо более действенным, нежели все постановления съездов и директивы ЦК, то ты должен быть последним мерзавцем и негодяем, если этого рецепта, в который ты так искренно веришь, не покажешь ЦК! Что это? Это совершенно небывалое кощунство над ленинскими заветами партии. Каврайскому и Нусинову показать свою платформу можно, Шацкину — тоже можно, поехать в Гагры и там на панихиде над умершим Костровым развертывать эту свою, спасающую революцию, платформу тоже можно, а вот в ЦК и ЦКК об этой платформе, в которую ты веришь, можно молчать!
- Воспоминания бывшего секретаря Сталина - Борис Бажанов - История
- Неизвестный фронт Гражданской войны: конфликт между властью большевиков и крестьянской массой в Пермской губернии - Анжела Валерьевна Долгова - История
- СКИФИЙСКАЯ ИСТОРИЯ - ЛЫЗЛОВ ИВАНОВИЧ - История
- Мир истории : Россия в XVII столетии - Виктор Иванович Буганов - История / Прочая научная литература
- Города-государства Древней Руси - Игорь Фроянов - История
- 1918-й год на Востоке России - Коллектив авторов -- История - Военная документалистика / История
- Почетный академик Сталин и академик Марр - Борис Илизаров - История
- Ржев – Сталинград. Скрытый гамбит маршала Сталина - Вячеслав Меньшиков - История
- 1937. Контрреволюция Сталина - Андрей Буровский - История
- История с географией - Евгения Александровна Масальская-Сурина - Биографии и Мемуары / История