Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он замолк и медленно прошел на другой конец комнаты, остановился, постоял немного и вернулся назад к кровати, говоря с собой:
— Он даже не заперт. Он в ее индийском шкапчике. И ящик не запирается.
Он присел на кровати.
— Кто угодно может его взять, — продолжал он.
И опять он встал и повторил свои первые слова:
— Как знать? Индусы, может быть, прячутся где-нибудь в доме!
Он снова был в раздумье. Я спрятался за занавесками кровати. Он окинул комнату бессознательным, блестящим взглядом. Я притаил дыхание. Снова задержка, — в действии ли лауданума, или в деятельности мозга — кто мог определить это? Все зависело от того, что он сделает дальше.
Он лег в постель.
Ужасное сомнение мелькнуло у меня. Может быть, успокоительное действие опиума начинается уже теперь? Это противоречило всем моим расчетам; но что такое расчет, когда речь идет об опиуме? Едва ли найдутся два человека на свете, на которых он действовал бы одинаково. Не было ли в организме мистера Блэка какой-либо особенности, из-за которой и действие на него лауданума тоже должно быть особенным? Неужели нас постигнет неудача в минуту окончательного успеха?
Нет, он внезапно опять встал.
— Как могу я спать с этим на душе?
Он взглянул на свечу, горевшую на столике у изголовья кровати. Через мгновенье он взял в руку подсвечник.
Я погасил вторую свечу, горевшую по другую сторону занавески, и вместе с мистером Бреффом и Беттереджем спрятался в самом дальнем углу за кроватью. Я знаком показал им, чтобы они молчали, как будто бы от этого зависела их жизнь.
Мы ждали, не видя и не слыша ничего, скрытые занавесками.
Свеча, которую он держал в руке, вдруг двинулась с места. Он прошел мимо нас быстрыми и неслышными шагами, не выпуская свечи.
Он отворил дверь и вышел из спальни. Мы последовали за ним по коридору.
Мы последовали за ним вниз по лестнице. Он ни разу не оглянулся, он ни разу не остановился.
Он отворил дверь гостиной и вошел, не затворив ее. Подобно всем дверям в доме, она была повешена на больших старинных петлях. Между дверью и косяком оставалась большая щель. Я знаком подозвал моих спутников к этой щели, чтобы он не мог заметить нас. Сам же стал тоже за дверью, по по другую ее сторону. По левую руку от меня находилось углубление в стене.
Туда я мог тотчас спрятаться, если бы он вздумал выглянуть в коридор.
Он дошел до середины комнаты, все со свечою в руке, огляделся вокруг, по ни разу не оглянулся назад.
Дверь в спальню мисс Вериндер была чуть приоткрыта. Она погасила у себя свечу. Она мужественно владела собою. Смутное очертание ее белого легкого платья — вот все, что я мог разглядеть. Никто бы не заподозрил, что в комнате живое существо. Она стояла в тени, у нее не вырвалось ни слова, она не сделала ни одного движения.
На часах было десять минут второго. В мертвом молчании я слышал тихий шум падающего дождя и шелест деревьев от легкого ночного ветерка.
Постояв с минуту в нерешимости посредине комнаты, он прошел к углу, где находился индийский шкапчик.
Он поставил свечу на шкап и стал выдвигать и задвигать один за другим ящики, пока не дошел до того, где лежало стеклышко, игравшее роль алмаза.
С минуту он смотрел на ящик, потом вынул из него правой рукой стеклышко, а левой взял со шкапчика свечу. После этого он вернулся на середину комнаты и опять остановился.
До сих пор он с точностью повторял все то, что проделал в ночь после дня рождения. Будут ли и последующие его действия точным повторением того, что он сделал в прошлом году? Выйдет ли он из комнаты? Вернется ли он, как поступил, по моему предположению, тогда, в свою спальню? Покажет ли нам, что он сделал с алмазом, когда возвратился в свою комнату?
Первое его движение было не тем, какое он сделал после первого приема лауданума. Он поставил свечу на стол и сделал несколько шагов к дальнему концу гостиной. Там стоял диван. Он тяжело оперся на его спинку левой рукою, потом выпрямился и опять возвратился на середину комнаты. Теперь я увидел его глаза. Они становились тусклы, и веки отяжелели. Блеск зрачков быстро исчезал.
Напряжение этой минуты сказалось на нервах мисс Вериндер. Она сделала несколько шагов и остановилась. Мистер Брефф и Беттередж взглянули на меня из-за двери в первый раз. Предчувствие, что ожидания будут обмануты, овладело ими так же, как и мною. Все же, пока он стоял на середине комнаты, надежда еще была. Мы ждали с огромным нетерпением, что будет дальше.
То, что произошло дальше, — решило все. Он выпустил стеклышко из рук.
Оно упало на полу у двери и осталось лежать на виду. Он не сделал никакого усилия, чтобы его поднять: он смотрел на него мутным взглядом, и вдруг голова его опустилась на грудь. Он пошатнулся, пришел опять в себя на мгновение, нетвердыми шагами направился к дивану и сел на него. Он сделал над собой последнее усилие, попробовал встать, — и снова опустился на диван. Голова его упала на подушки. Было двадцать пять минут второго. Я не успел еще спрятать часы назад в карман, как он уже спал.
Все было кончено. Теперь он находился под снотворным влиянием лауданума; опыт пришел к концу.
* * *Я вошел в комнату и сказал мистеру Бреффу и Беттереджу, что они могут идти за мною. Теперь уже нечего было опасаться его потревожить. Мы могли свободно двигаться и говорить.
— Первое, что нужно решить, — сказал я, — это вопрос, что нам теперь с ним делать. Вероятно, он проспит часов семь или шесть по меньшей мере.
Нести его назад в спальню чересчур далеко. Будь я помоложе, я справился бы с этим один, но сейчас здоровье и силы у меня не те, что прежде, и я боюсь, что придется мне просить вашей помощи.
Они не успели ответить, как мисс Вериндер тихо позвала меня. Она стояла в дверях своей спальни с легкою шалью и стеганым одеялом в руках.
— Вы будете сидеть при нем, пока он спит? — спросила она.
— Да, я не хочу оставлять его одного, так как не совсем уверен в действии на него опиума.
Она подала мне шаль и одеяло.
— Зачем его тревожить? — шепнула она. — Постелите ему на софе. Я затворю дверь и останусь в своей комнате.
Это бесспорно было и проще, и безопасней всего. Я передал это предложение мистеру Бреффу и Беттереджу; оба его одобрили. Не прошло и пяти минут, как он уже удобно лежал на софе, укрытый шалью и одеялом. Мисс Вериндер пожелала нам доброй ночи и затворила за собою дверь. Я предложил нам троим, стоявшим посреди комнаты, сесть вокруг стола, на котором горела свеча и лежали письменные принадлежности.
— Прежде чем разойтись, — начал я, — мне нужно сказать два слова о произведенном мною опыте. Имелись в виду две цели. Во-первых, надо было доказать, что в прошлом году мистер Блэк вошел в эту комнату и взял Лунный камень, действуя бессознательно и непроизвольно под влиянием опиума. После виденного вами, вы, вероятно, теперь в этом убеждены.
Оба они без малейшего колебания ответили утвердительно.
— Вторая цель, — продолжал я, — заключалась в том, чтобы узнать, куда он дел Лунный камень, когда вышел с ним из гостиной на глазах мисс Вериндер в ночь после дня ее рождения. Достижение этой цели, конечно, зависело от того, насколько точно повторит он все свои прошлогодние действия. Этого он не сделал, и вторая цель опыта не достигнута. Не могу сказать, чтобы я не был огорчен этим, но честно скажу — я нисколько этим не удивлен. Я с самого начала говорил мистеру Блэку, что наш полный успех в этом деле зависит от точного воспроизведения физических и нравственных условий, в какие он был поставлен в прошлом году, и предупредил его, что достигнуть этого почти невозможно. Мы воспроизвели эти условия только отчасти, и опыт удался, конечно, тоже только отчасти. Быть может, я дал ему слишком большую дозу лауданума. Но, по-моему, первая из указанных много причин и есть та настоящая причина, которой мы обязаны и нашим успехом, и нашей неудачей.
Сказав это, я положил перед мистером Бреффом письменные принадлежности и спросил его, не согласится ли он изложить подробно все, чему был свидетелем, и скрепить это своею подписью. Он тотчас взялся за перо и составил отчет с привычной быстротой дельца.
— Этим я отчасти могу загладить, как некоторой компенсацией, то, что произошло между нами вечером, — сказал он, подписывая бумагу. — Прошу прощения у вас, мистер Дженнингс, за недоверие к вам. Вы оказали Фрэнклину Блэку неоценимую услугу. Говоря нашим юридическим языком, вы выиграли ваше дело.
Извинение Беттереджа было характерным для него.
— Мистер Дженнингс, — сказал он, — когда вы вновь прочтете «Робинзона Крузо», — что я вам настоятельно советую, — вы увидите, что он никогда не отказывался признавать свои заблуждения. Прошу вас, сэр, считайте меня в настоящем случае идущим по стопам Робинзона Крузо.
С этими словами он в свою очередь подписал бумагу.
Мистер Брефф отвел меня в сторону, когда мы встали из-за стола.
- Женщина в белом - Уилки Коллинз - Классическая проза
- Жизнь Клима Самгина (Сорок лет). Повесть. Часть вторая - Максим Горький - Классическая проза
- Ученик брадобрея - Уильям Сароян - Классическая проза
- Новая Магдалина - Уильям Коллинз - Классическая проза
- Тайный брак - Уильям Коллинз - Классическая проза
- Черная ряса - Уильям Коллинз - Классическая проза
- Немой миньян - Хаим Граде - Классическая проза
- Летняя гроза - Пелам Вудхаус - Классическая проза
- Мой Сталинград - Михаил Алексеев - Классическая проза
- Сто один - Шолом Алейхем - Классическая проза