Железный лев
Пролог
Наши дни, где-то в России
— Внимание! Тревога! Персоналу немедленно покинуть территорию комплекса! — прозвучало из динамиков системы оповещения.
Громко.
Очень громко. Такое не проигнорируешь.
И следом заревела сирена.
Директор лаборатории нервно сглотнул и уставился на представительного мужчину, сидящего напротив, всем своим видом давая понять, что и сам обескуражен. Но замешательство длилось недолго. Пару секунд спустя он нажал на кнопку прямой связи, пытаясь соединиться с центральным постом агрегатного зала. Ведь кроме него только там могли активировать это все безобразие.
С той стороны почти сразу сняли трубку и скороговоркой выдали:
— Сбой класса «А». Критическая вероятность сигма-сдвига с массовым распадом альфа-связей.
После чего немедленно отключились.
— И что это значит? — поинтересовался визави.
— Ну… хм… — растерянно выдал директор. — В зоне поражения… хм… мы не знаем, на самом деле, что произойдет. Не доводилось проверить.
— Распад материи на квантовые поля?
— Да что угодно. — нервно произнес он, разведя руками. — Мы же пока не начинали изучать каскады распада, так как защита не готова…
Мужчина кивнул, принимая ответ. После чего встал, автоматически оправив одежду, и направился к выходу быстрым шагом, но без суеты. Произнеся через плечо:
— За мной.
Директор подчинился и засеменил следом.
Прошли по коридору, в котором люди медленно двигались к выходу, непрерывно болтая о всяком. Явно предполагая учебную тревогу, которая тут проводилась регулярно. Поэтому у лифтов скопилось изрядное количество сотрудников, желавших с комфортом покинуть здание. Никто ведь не спешил. Так что эта парочка направилась сразу к лестницам, на которых практически никого не было. Персонал просто не верил в реальность угрозы и лишний раз утруждать себя не хотел.
Быстрая пробежка.
Пять этажей — аргумент, но спускаться по невысоким ступенькам оказалось терпимо, даже для возрастных коленей.
И вот — холл.
Большой, просторный, заполненный массой вальяжных людей, большая часть из которых образовала очереди к кофейным автоматам, увлекательно о чем-то судача. Ну а как иначе? Сейчас выйдут. Их построят по отделам. Пересчитают по головам. Пройдут по всем помещениям лаборатории, проверяя раззяв. И дадут отмашку возвращаться. Час-другой точно на свежем воздухе придется провести. Вот люди и запасались кофе, чтобы скрасить раздражение от учебной тревоги. Задачи-то с них никто не снимал, и сроки никуда не девались…
Мгновение.
И звук сирены резко усилился, став откровенно болезненным для ушей. Хуже того — врубились аварийные проблесковые маячки. А их вручную активировать было нельзя — их запускали лишь автоматы защиты в случае действительно критической ситуации.
И что тут началось!
Все подорвались и побежали, словно какие-то сайгаки. Толкаясь и пихаясь самым беззастенчивым образом. Вон — молодая лаборантка, отлетела в сторону и упала, неудачно подвернув ногу. Из-за чего дальше идти уже не могла. Мужчина же чуть скорректировал траекторию. И, проходя рядом с ней, поднял как кутенка за шиворот, молча взвалив себе на плечо. Даром что вес бараний — худенькая совсем, хрупкая.
Секунда.
Что-то хлопнуло. Но странно так. Размазано и приглушенно.
Мгновение.
Еще.
И мужчина услышал полный ужаса вой девушки, лежащей у него на плече. Она-то как раз смотрела назад и вниз.
Шаг.
Еще.
Еще.
И вот она спасительная железобетонная колонна — в достаточной степени массивная и крепкая. Ее тут специально поставили, чтобы защититься от прорыва в холл на какой-нибудь тяжелой технике. Этакий отбойник, рассекающий поток людей на два рукава, способный выдержать удивительные нагрузки. Из-за чего мужчина, рассчитывая на какое-то снижение эффекта от того распада альфа-связей, за нее и спрятался.
Никто не знал, что должно случиться. А тут хоть какая-то надежда. Тем более что они находились уже довольно далеко от агрегатного зала, в котором проводились опыты с ускорением и замедлением времени в рамках комплекса фундаментальных исследований, направленных на поиск варпа или какой-то его аналог. Ибо освоение космоса давно уже уткнулось в физические ограничения и, очевидно, требовалось найти какой-то нестандартное решение.
Вздох.
Излишне нервный, что ли. Только и выдающий его волнение.
И легкий, почти неощутимый толчок. После которого последовало плавное «выключение» света, равно как и всяких прочих ощущений. Казалось, что мужчину вообще лишили тела, оставив только голую, чистую личность, подвешенную где-то в небытие…
Сколько это продлилось — неясно. Когда же «картинка» вернулась, то мужчина осознал себя сидящем в… карете.
В КАРЕТЕ!
Старой такой, уже повидавшей некоторое «дерьмо» карете со следами былой роскоши. Скрипучей, хотя она и стояла на полозьях, представляя скорее разновидность саней.
Было зябко, хотя и не слишком из-за мехов, в которые с головы до ног он был укутан. А рядом сидели Коля, Сережа, Дима и Машенька[1].
Откуда он их знал? Загадка. Хуже того — он их воспринимал как своих близких родичей: братьев и сестру. Что напоминало какой-то бред, бессмыслицу и как бы не чего-то похуже…
— Лёва, как ты себя чувствуешь? — произнес Коля с натуральной такой обеспокоенностью. И речь… она была насквозь понятной. Хотя мужчина никогда отродясь не изучал французский язык.
И тишина.
Никто, разумеется, Коле отвечать не стал. Из-за чего мужчина даже начал озираться, пытаясь понять, к кому тот обращался, и кто такой этот Лёва.
— Все хорошо? — повторил этот подросток на французском, глядя ему прямо в глаза.
— Ты меня спрашиваешь? — чуть переспросил мужчина, вздрогнув от совершенно непривычного голоса.
Подростки переглянулись.
Отвечать по-русски на вопросы, заданные на французском языке, считалось дурным тоном в их среде. Во всяком случае, их так учили. Не так. Нет. Вбивали. Вместе с манерами и умением вести себя в приличном обществе. Посему это выглядело странно. И Коля, перейдя на русский язык, с еще большей обеспокоенностью произнес:
— Мы разговаривали, и ты, оборвавшись на полуслове, откинулся на спинку, закрыв глаза. Потом тебя выгнуло дугой. Ты заскрежетал зубами и затих. Мы даже подумали, что тебя удар хватил.
— Какой еще удар? — все еще ничего не понимая переспросил мужчина, отмечая странный выговор… даже акцент. Словно бы для Коли русский язык не родной[2].
— Как какой? Апоплексический[3]. Я слышал, что он так и разбивает, внезапно. Но, когда ты громко засопел, мы успокоились. Сейчас же очнулся и взгляд такой… словно сам не свой.
— Глядел на нас так, словно тебе что-то привиделось страшное, — добавила Машенька.
