Прочитать бесплатно книгу 📚 Женский разговор - Валентин Распутин 👍Полную версию
- Дата:07.08.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Женский разговор
- Автор: Валентин Распутин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Распутин Валентин
Женский разговор
Валентин Распутин
ЖЕНСКИЙ РАЗГОВОР
В деревне у бабушки посреди зимы Вика оказалась не по своей доброй воле. В шестнадцать годочков пришлось делать аборт. Связалась с компанией, а с компанией хоть к лешему на рога. Бросила школу, стала пропадать из дому, закрутилась, закрутилась... пока хватились, выхватили из карусели уже наживленная, уже караул кричи. Дали неделю после больницы отлежаться, а потом запряг отец свою старенькую "Ниву", и, пока не опомнилась, к бабушке на высылку, на перевоспитание. И вот второй месяц перевоспитывается, мается: подружек не ищет, телевизора у бабушки нет - сбегает за хлебом, занесет в избу дров-воды и в кровать за книжку. Темнеет мартовским вечером в восьмом часу, а электричество... прошли те времена, когда электричество всякую минуту было под рукой. Сковырнули за-ради него ангарские деревни, свалили как попало в одну кучу, затопили поля и луга, порушили вековечный порядок - все за-ради электричества, а им-то и обнесли ангарские деревни, пустив провода далеко в стороне. Выгоняли его при старых порядках для местных нужд из солярки, а солярка теперь сделалась золотой, требует прорвы денег. Утром посветят, чтобы на работу отправить, а вечером - не всегда... Наталья по-старушечьи укладывается рано, вслед за солнышком; Вика поскрипит-поскрипит на продавленной пружинной кровати и тоже затихнет.
Девка она рослая, налитая, по виду - вправду в бабы отдавай, но умишко детский, несозревший, голова отстает. Все еще по привычке задает вопросы там, где пора бы с ответами жить. И вялая, то ли с ленцой, то ли с холодцой. Скажешь - сделает, не скажешь - не догадается. Затаенная какая-то девка, тихоомутная. Распахнутые серые глаза на крупном смуглом лице смотрят подолгу и без прищура, а видят ли они что - не понять.
В этот вечер не спалось. Бывает же так: как из природы томление находит, как неоконченное что-то, зацепившееся не дает отпущения ко сну. Вздыхала, ворочалась Наталья; постанывала, крутилась Вика. То принималась играть с котенком, то сбрасывала его на пол. За беленькими тонкими занавесками в двух окнах, глядящих на Ангару, мерцал под ранним месяцем ранний вечер. Сбилось со своего сияния электричество - и опять увидели небо, запотягивались, как всякая Божья тварка, за солнышком, стали замечать, когда скобочка молодого месяца, когда полная луна.
День отстоял на славу - солнечный, яркий, искристо играли тугие снега, берущиеся в наст, звенькало из первых сосулек, загорчил первым подтаем воздух. За Ангарой после заката долго горело растекающееся зарево и долго томилось, впитываясь внутрь, долго потом уже новым, не зимним, мягким пологом лежала по белому полю нежная синева. Но еще до темноты взошло и разгорелось звездное небо с юным месяцем во главе и пролился на землю капельный, росистый сухой свет.
Нет, не брал сон, ни в какую не брал. Истомившись, бабушка и внучка продолжали переговариваться. Днем Наталья получила письмо от сына. Викиного отца. Читала Вика: собирается отец быть с досмотром. Из-за письма-то, должно быть, и не могло сморить ни одну, ни другую.
- Уеду, - еще днем нацелилась Вика и теперь повторила: - Уеду с ним. Больше не останусь.
- Надоело, выходит, со мной, со старухой?
- А-а, все надоело...
- Ишо жить не начала, а уж все надоело. Что это вы такие расхлябы без интереса к жизни?
- Почему без интереса? - то ли утомленно, то ли раздраженно отозвалась Вика. - Интерес есть...
- Интерес есть - скорей бы съесть. Только-только в дверку скребутся, где люди живут, а уж - надоело!.. В дырку замочную разглядели, что не так живут... не по той моде. А по своей-то моде... ну и что - хорошо выходит?
- Надоело. Спи, бабуля.
- Так ежели бы уснулось... - Наталья завздыхала, завздыхала. - Ну и что? - не отступила она. - Не тошно теперь?
- Тошно. Да что тошно-то? - вдруг спохватилась Вика и села в кровати. - Что?
- Ты говоришь: уедешь, - отвечала Наталья, - а мы с тобой ни разу и не поговорили. Не сказала ты мне: еройство у тебя это было али грех? Как ты сама-то на себя смотришь? Такую потрату на себя приняла!
- Да не это теперь, не это!.. Что ты мне свою старину! Проходили!
- Куда проходили?
- В первом классе проходили. Все теперь не так. Сейчас важно, чтобы женщина была лидер.
- Это кто ж такая? - Наталья от удивления стала подскребаться к подушке и облокотилась на нее, чтобы лучше видеть и слышать Вику.
- Не знаешь, кто такая лидер? Ну, бабушка, тебе хоть снова жить начинай. Лидер - это она ни от кого не зависит, а от нее все зависят. Все бегают за ней, обойтись без нее не могут.
- А живет-то она со своим мужиком, нет? - Все равно ничего не понять, но хоть это-то понять Наталье надо было.
Вика споткнулась в растерянности:
- Когда ка-ак... Это не обязательно.
- Ну, прямо совсем полная воля. Как у собак. Господи! - просто, как через стенку, обратилась Наталья, не натягивая голоса. - Ох-ох-ох тут у нас. Прямо ох-ох-ох...
Вика взвизгнула: котенок оцарапал ей палец и пулей метнулся сквозь прутчатую спинку кровати на сундук и там, выпластавшись, затаился. Слышно было, как Вика, причмокивая, отсасывает кровь.
- А почему говорят: целомудрие? - спросила вдруг она. - Какое там мудрие? Ты слышишь, бабушка?
- Слышу. Это не про вас.
- А ты скажи.
- Самое мудрие, - сердито начала Наталья. - С умом штанишки не скидывают. - Она умолкла: продолжать, не продолжать? Но рядом совсем было то, что могла она сказать, искать не надо. Пусть слышит девчонка - кто еще об этом ей скажет. - К нему прижаться потом надо, к родному-то мужику, к суженому-то. - И подчеркнула "родного" и "суженого", поставила на подобающее место. - Прижаться надо, поплакать сладкими слезьми. А как иначе: все честь по чести, по закону, по сговору. А не по обнюшке. Вся тута, как Божий сосуд: пей, муженек, для тебя налита. Для тебя взросла, всюю себя по капельке, по зернышку для тебя сневестила. Потронься: какая лаская, да чистая, да звонкая, без единой без трещинки, какая белая, да глядистая, да сладкая! Божья сласть, по благословению. Свой, он и есть свой. И запах свой, и голос, и приласка не грубая, как раз по тебе. Все у него для тебя приготовлено, нигде не растеряно. А у тебя для него. Все так приготовлено, чтоб перелиться друг в дружку, засладить, заквасить собой на всю жизню.
- Что это ты в рифму-то?! Как заучила! - перебила Вика.
- Что в склад? Не знаю... под душу завсегда поется.
- Как будто раньше не было таких... кто не в первый раз.
- Были, как не были. И девьи детки были.
- Как это?
- Кто в девичестве принес. Необмуженная. До сроку. Были, были, Вихтория, внученька ты моя бедовая, - с истомой, освобождая грудь, шумно вздохнула Наталья. - Были такие нетерпии. И взамуж потом выходили. А бывало, что и жили хорошо в замужестве. Но ты-то с лежи супружьей поднялась искриночкой, звездочкой, чтоб ходить и без никакой крадучи светить. Ты хозяйка там, сариса. К тебе просются, а не ты просишься за-ради Бога. А она - со страхом идёт, со скорбию. Чуть что не так - вспомнится ей, выкорится, что надкушенную взял. Будь она самая добрая баба, а раскол в ей, терния...
- Трения?
- И трения, и терния. Это уж надо сразу при сговоре не таиться: я такая, был грех. Есть добрые мужики...
- Ой, да кто сейчас на это смотрит, - с раздражением отвечала Вика и заскрипела кроватью.
- Ну, ежели не смотрите - ваше дело. Теперь все ваше дело, нашего дела не осталось. Тебе лучше знать.
И - замолчали, каждая со своей правдой. А какая у девчонки правда? Упрямится, и только. Как и во всяком недозрелом плоду кислоты много.
За окном просквозил мотоцикл с оглушительным ревом, кто-то встречь ему крикнул. И опять тихо. Наталья бочком подъелозилась к спинке кровати и отвела рукой занавеску. Еще светлее стало в спальне - отцеженным, слюдянистым светом.
- Зачем ты? Закрой! - встревоженно встрепенулась Вика.
Тонко, из звездной волосинки назревший, висел месяц. И скрадывал - где еще звездочка зазевалась. Полнится каждую ночь, полнится, пока не наберется в круглую сытую луну. Избы на другой стороне улицы стояли придавленно и завороженно - ни дымка, ни огонька, ни звука. Снежные шапки на крышах, подтаявшие за день, сидели набекрень и леденисто взблескивали под могучим дыханием неба. Такое там царило безлюдье, такая немота и такой холод, так искрилось небо над оцепеневшею землей и такой бедной, сиротливой показалась земля, что Наталье стало не по себе. Опустив занавеску и уползая под одеяло, она прошептала:
- Господи помилуй...
- Что там, бабушка? - не поняла Вика.
- Везде там, внученька, Господи помилуй...
- Ты что - больше ничего не видела?
- Нет. Спи.
Не сразу, через молчание, через вздохи, совсем по-бабьи:
- А у вас как с дедушкой было?
Наталья далеко была, не поняла:
- С дедушкой? Что было?
- Ну, как в первый раз сходились? Или ты забыла?
Наталья вздохнула так, что показалось - поднялась с кровати. Пришлось во-он откуда возвращаться, чтобы собраться с памятью. И сказала без радости, без чувства:
- Письма из деревни (1872-1887 гг.) - Александр Энгельгардт - Русская классическая проза
- Женский заговор. Любовь на спор - Лидия Лукьяненко - Русская классическая проза
- Рудольфио - Валентин Распутин - Русская классическая проза
- Что передать вороне? - Валентин Распутин - Русская классическая проза
- Стальное сердце - Кэролайн Ли - Историческая проза / Исторические любовные романы / Прочие любовные романы / Русская классическая проза
- Изнанка - Вика Туманова - Русская классическая проза
- Разговор перед свадьбой - Юля С - Короткие любовные романы / Русская классическая проза
- Когда пробудились поля. Чинары моих воспоминаний. Рассказы - Кришан Чандар - Русская классическая проза
- Судьба, взятая за рога - Александр Грин - Рассказы / Русская классическая проза
- Подкидыш, или Несколько дней лета - Наталья Игоревна Гандзюк - Русская классическая проза