Прочитать бесплатно книгу 📚 Глиняный мост - Маркус Зусак 👍Полную версию
- Дата:07.08.2024
- Категория: Разная литература / Современная зарубежная литература
- Название: Глиняный мост
- Автор: Маркус Зусак
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маркус Зусак
Глиняный мост
Markus Zusak
Bridge of Clay
© Мезин Н., перевод на русский язык, 2019
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019
* * *Посвящается Скаут, Киду, Мелкой Малышке, посвящается Кейт, и с любовью – памяти K.E.: великой ценительницы языка[1].
Перед началом. Древняя пишмашинка
В начале был один убийца, один мул и один пацан, но это еще не начало, это еще до него, это я, я – Мэтью, я здесь, на кухне, ночью – в полузаросшем речном устье электрического света – стучу и стучу по клавишам. В доме вокруг меня тишина.
Ну да, остальные спят.
Я у стола.
Я и пишущая машинка – я и древняя пишмашинка, как называла ее, по словам нашего давно потерянного отца, наша давно потерянная бабка. Вообще-то, она говорила «древнея пишмашинка», но такие завитушки – не мое. Я, мое – это синяки и хладнокровие, рост и мускулы, и божба, да редкие приступы сентиментальности. Если вы обычный человек, каких большинство, вы усомнитесь, что я два слова между собой могу связать, тем более – хоть что-то знать об эпосе или древних греках. Иногда удобно, если тебя считают тугодумом, но лучше, если кто-нибудь видит, как есть на самом деле. Мне-то повезло.
У меня была Клаудия Киркби.
Был пацан, сын и брат.
Да, у нас всегда находился брат, и это был как раз он – один из нас среди нас пятерых, – кто взвалил это на себя. Как всегда, он сообщил мне спокойно и расчетливо, и, конечно, он все передал точно. Старая пишущая машинка была зарыта на заднем дворе в одном сплошь-задний-двор-городишке, но мне нужно было точно отмерить расстояние, иначе я мог бы вырыть вместо нее мертвую собаку или мертвую змею (что я и сделал – и ту и другую). Я сообразил, что раз собака оказалась там, и змея тоже, то и машинка где-то рядом.
Это был идеальный не-пиратский клад.
Я отправился в путь на следующий день после собственной свадьбы.
Прочь из города.
Ночь в пути.
Сквозь бесконечную пустыню – и еще немного пустыни.
Сам городишко возник будто четкий силуэт дальнего Диснейленда: его было видно издалека. Имелись и соломенный пейзаж, и марафон небес. А вокруг, обжимая, дикие заросли низкого кустарника и эвкалиптов; и это оказалась правда, правда, черт подери: люди сутулились и горбились. Этот мир их изнурил.
Возле банка рядом с одним из многих пабов женщина объяснила мне дорогу. Женщина с самой прямой в этом городе спиной.
– Свернете налево по Турникет-стрит, так? Потом прямо, где-то метров двести, и снова налево.
Темно-русая, хорошо одетая, в джинсах и ботинках, красной рубашке без рисунка, один глаз сильно щурится на солнце. Только одно ее выдавало: перевернутый треугольник кожи, там, под горлом: усталой, старой, потрескавшейся, как ручка кожаного баула.
– Ну, вы поняли?
– Понял.
– А какой дом-то, вообще-то, нужен?
– Двадцать три.
– А, так вы стариков Мерчисонов ищете?
– Ну, сказать по правде, вообще-то не их.
Женщина подошла поближе, и тут я разглядел ее зубы, какие они ослепительно-белые-но-притом-желтые: так похожие на самодовольное солнце. Она подошла, а я протянул руку, и вот я, вот она, ее зубы и городишко.
– Меня зовут Мэтью, – сказал я, а женщина назвалась Дафной.
Я уже был у машины, а она развернулась от самого банкомата и подошла ко мне. Она даже карточку там забыла, и вот встала передо мной, руки в боки. Я уже почти влез за руль, и тут она кивнула и узнала. Она знала почти все, как женщина, читающая новости:
– Мэтью Данбар.
Она не спрашивала, она утверждала.
Вот так я оказался в двенадцати часах езды от дома, в городишке, куда за все мои тридцать один год и нога моя ни разу не ступала, а здесь меня в каком-то смысле все ждали.
Мы долго смотрели друг на друга, по меньшей мере несколько секунд, и все было широко распахнуто. Появлялись люди, куда-то брели мимо.
– Что вам еще известно? – спросил я. – Вы знаете, что я приехал за пишущей машинкой?
Она открыла второй глаз.
Не убоявшись полуденного солнца.
– Пишущей машинкой?
Вот теперь я ее огорошил.
– Ни черта не понимаю!
И будто по сигналу какой-то старик принялся орать, не ее ли это сраная тачка перегородила к свиньям все движение возле сраного банкомата, и женщина метнулась отогнать машину. Может, я и смог бы объяснить, что во всей этой истории была и старинная пишмашинка – в те дни, когда в докторских приемных печатали на машинках и секретарши барабанили по клавишам. Было ли ей интересно, я теперь уже не узнаю. Но знаю, что ее указания были точными.
Миллер-стрит: бесшумный конвейер небольших, скромных домиков, выпекающихся в зное. Я вышел из машины, хлопнул дверцей и пересек хрустящую лужайку.
Вот примерно в ту минуту я пожалел, что не позвал с собой девушку, которую только что взял в жены – или, вернее, женщину, мать двух моих дочерей, – и, конечно, дочерей тоже. Деткам бы здесь понравилось, они бы тут гуляли, прыгали, танцевали: мелькающие ноги, солнце в волосах. Они бы прошлись по лужайке колесом с воплями: «И не смотри на наши трусы, понял?»
Да уж, медовый месяц.
Клаудия на работе.
Девочки в школе.
Конечно, где-то внутри мне это нравилось; да вообще это мне здорово нравилось. Я глубоко вздохнул, выдохнул и постучал.
* * *В доме было как в печи.
Вся мебель обжарилась.
Картинки будто только из тостера.
Кондиционер у них был.
Но сломался.
Чай и крекеры, а солнце крепко плещет в окно. Пота к столу было в изобилии. Капал с запястья на скатерть.
Мерчисоны оказались честной деревенщиной.
Мужчина в синей майке и с пышными бакенбардами, будто прицепил к щекам вырезанные из шубы мясницкие тесаки, и женщина по имени Рейлин. У нее были жемчужные сережки, мелкие кудряшки и сумочка в руках. Она все собиралась в магазин, но никак не уходила. С того мгновения, как я упомянул задний двор и заметил, что там может быть что-то зарыто, ей понадобилось задержаться возле нас. Чай был выпит, от крекеров остался один обломочек, и тогда я посмотрел на меховые тесаки в упор. Мерчисон сказал мне просто и прямо:
– Думаю, пора за дело.
Оказавшись на длинном сухом дворе, я сделал несколько шагов налево, к сушильному столбу и облезлой умирающей банксии. На мгновение я оглянулся назад: маленький домишко, жестяная крыша. Солнце по-прежнему заливало его, но уже шло вниз, клонилось к западу. Я орудовал лопатой и руками – и докопался.
– Проклятье!
Собака.
Что-то еще.
– Проклятье!
Змея.
Обе – только голые кости.
Мы очистили их тщательно и осторожно.
Положили на траву.
– Ну и дела!
Старик воскликнул так трижды, но громче все-го – когда я наконец нашел тот старый «Ремингтон» серо-стального цвета. Оружие в земле, он был так туго умотан в три слоя толстой пленки, что были видны буквы на клавишах: первые Q и W, затем F и G в середине и, наконец, H и J.
Сначала я стоял и смотрел; смотрел, и все.
Эти черные кругляши как зубы чудовища, но дружелюбные.
Наконец я наклонился и вытянул машинку из земли осторожными грязными руками; засыпал все три ямы. Машинку мы развернули, оглядели и присели на корточки, чтобы изучить получше.
– Мировая штука, – заметил мистер Мерчисон.
Меховые тесаки затрепетали.
– Вообще! – согласился я: машинка была шикарная.
– С утра ничего такого не предвиделось.
Он поднял машинку и передал мне.
– Не хотите остаться на обед, Мэтью?
Это предложила старушка, еще не вполне опомнившаяся от изумления. Но изумление не отменяло обеда.
Не поднимаясь с корточек, я поднял на нее глаза.
– Спасибо, миссис Мерчисон, но я столько крекеров съел, что мне худо.
Я вновь окинул глазом домик. Теперь он был обернут и увязан в тень.
– Мне вообще-то пора ехать.
Я пожал руки обоим.
– Не знаю, как вас благодарить.
Я зашагал к дому с добычей в руках.
Мистер Мерчисон на такое не согласился.
Он остановил меня решительным «Эй!».
И что мне оставалось?
Наверное, имелась веская причина вырыть этих двух животных, и я, остановившись под сушильными вешалами – старым потрепанным столбом-зонтиком, точно как у нас – обернулся и ждал, что же скажет старик; и он сказал:
– А ты ничего там не забыл, приятель?
И кивнул на собачьи кости и на змею.
Вот так я и поехал прочь.
На заднем сиденье моего старенького универсала лежали в тот день собачьи кости, пишущая машинка и ажурный костяк королевского аспида. Примерно на полпути я остановился. Я знал там одно место – небольшой крюк, можно нормально поспать в кровати, – но решил не заезжать. Вместо этого я лежал в машине со змеей у горла. Проваливаясь в сон, я думал о том, что доначальное – повсюду: потому что прежде и еще прежде многих и многих событий жил-был мальчик в этом сплошь-задний-двор-городишке, и он упал на колени, когда змея убила собаку, а собака убила змею… но обо всем этом я еще расскажу.
- До последнего слова - Тамара Айленд Стоун - Современная зарубежная литература
- Двенадцать рождественских свиданий - Бейлисс Дженни - Современная зарубежная литература
- Вторая жизнь Уве - Бакман Фредрик - Современная зарубежная литература
- Небо принадлежит нам - Люк Оллнатт - Современная зарубежная литература
- Сестры из Сен-Круа - Костелоу Дайни - Современная зарубежная литература
- Дневник памяти - Спаркс Николас - Современная зарубежная литература
- Всеобщая теория забвения - Жузе́ Эдуарду Агуалуза - Современная зарубежная литература
- К югу от границы, на запад от солнца - Мураками Харуки - Современная зарубежная литература
- Отрицание ночи - де Виган Дельфин - Современная зарубежная литература
- Лед - Лалин Полл - Современная зарубежная литература