Прочитать бесплатно книгу 📚 Три адмирала - Юрий Давыдов 👍Полную версию
- Дата:22.09.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Три адмирала
- Автор: Юрий Давыдов
- Год: 1991
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юрий Давыдов
Три адмирала
Посвящаю светлой памяти —
адмирала Ивана Степановича Исакова,
капитана 1 ранга Николая Васильевича Новикова,
контр-адмирала Евгения Евгеньевича Шведе.
АвторОт автора
Штурманы назубок знают: Дh=2,08 (Ve+ Vh). Говорят кратко: «Дальность видимости». Подразумевается: «Геометрическая (географическая) дальность визуальной видимости предметов». В указанной формуле: «e» — высота глаза наблюдателя, «h» — высота наблюдаемого. Произведи вычисления, получишь расстояние в милях. Однако не спеши торжествовать. Моряк-практик усмехнется: «При дымке, тумане, дожде, снегопаде дальность видимости может значительно понижаться». Автору биографического повествования не следует пренебрегать навыками мореходной практики. Дымка и туманы Былого не поэтические красоты, а помеха реальная. Ее можно, хотя бы отчасти, рассеять долгим, несуетным напряжением, свободным от сиюминутных пристрастий.
Но прилежанием, сколь бы оно ни было похвально, дело не исчерпывается. Тургенев, прочитав биографию покойного друга, умиротворенно заметил: «Весь смысл его жизни угадан, верно, тонко передан». Угадать и передать — вот главная задача. Необходима развитая интуиция. Проницая фактическое, она высвечивает психологическое. Иначе вы получите не жизнеописание, а послужной список, разящий канцелярщиной.
Не автору судить, как он управился. Автор вправе сказать лишь одно: сделал, что мог, и пусть, кто может, сделает лучше. И, положа руку на сердце, прибавить: видит Бог, я старался. Да, старался, испытывая уважительную любовь и к трем адмиралам, и к людям, памяти которых посвятил эту книгу. Военные в больших чинах, они не были чинушами. Знатоки военно-морской истории, они каким-то особым, родственным чувством понимали ее знаменитых и незнаменитых персонажей.
Сенявин
Глава первая
1Жан Бар, отчаянная головушка, был однажды принят Людовиком XIV. Король объявил:
— Я назначил вас командиром эскадры.
Моряк, чуждый этикету, простодушно брякнул:
— Сир, вы хорошо сделали!
Когда вице-адмирала Сенявина назначили главнокомандующим на Средиземном море, многие моряки могли бы сказать Александру I:
— Государь, вы хорошо сделали!
Существует упоминание о том, что царь посылал за советом к знаменитому Ушакову: давать или не давать Сенявину столь высокую должность.
— Я не люблю, не терплю Сенявина, — ответил флотоводец, — но если б зависело от меня, то избрал бы к тому одного его.
Не думаю, чтобы царь советовался с Ушаковым: Александр не ценил человека, равного Суворову. Убедительнее, по-моему, звучит замечание о том, что Ушаков вообще не раз повторял: «Я не люблю, не терплю Сенявина; но он отличный офицер и во всех обстоятельствах может с честью быть моим преемником в предводительствовании флотом».
Об ушаковской нелюбви к Дмитрию Николаевичу скажем после. Сейчас важно другое: признание Ушаковым выдающихся достоинств того, кто был ему, мягко выражаясь, мало симпатичен.
Экспедицию, порученную Сенявину, готовил Чичагов, фактический глава морского ведомства. В частном письме в Лондон Чичагов предлагал: пусть союзники-англичане контролируют западную часть Средиземного моря, а русские — восточную; обоюдную выгоду такого разделения труда, замечал он, «невозможно исчислить». Чичагов сообщал далее про флотскую жажду участвовать в походе и разделял раздражение капитанов, остающихся в Кронштадте или в Ревеле.
А начиналось это доверительное письмо так: «Вице-адмирал, который командует ею (эскадрой. — Ю. Д.) заслужил репутацию хорошего моряка, кроме того, он русский и из хорошей семьи, а это все, что необходимо, чтобы получить подобное назначение».
Нет, не все необходимое указал Чичагов! О главном-то и умолчал. Суть была в том, что Сенявин прекрасно знал район будущих боевых действий: для него это был район минувших боевых подвигов. И противника он знал: ему уже доводилось сражаться с французами.
Дмитрию Николаевичу едва минуло сорок. Вряд ли кто-либо другой в этом возрасте получал «подобное назначение». Он, конечно, радовался и, конечно, гордился. Но и грустил, покидая семью, покидая детей мал мала меньше. Кто предскажет срок возвращения? Да и вернешься ли?.. Впрочем, гадать было некогда. Забот хватало с избытком, снаряжая в путь линейные корабли и фрегат.
Еще по дороге к месту базирования подстерегала опасность. Опасность, которую сознавали не только моряки. Один старый дипломат, выражая общую тревогу, писал: не подвергнутся ли сенявинские корабли «опасности быть встреченными и взятыми соединенными флотами Франции и Испании», ибо «невозможно, чтобы во Франции не проведали об этой отправке»… И верно, лазутчики Наполеона не дремали; как раз в то лето, лето 1805 года, русские власти перехватили шифрованную переписку некоего наполеоновского соглядатая.
Ах, эта легкость пера на гладкой бумаге: эскадра была готова сняться с якоря… Но до чего же нелегко отлепиться душою от заветной черты, за которой исчезнет родина, от черты, которую как-то и не примечаешь в обыденности, да вдруг на росстани ощутишь — больно, пронзительно, знобко. Это уж после песней забудешься, песней и помянешь. А теперь… И они молча глядят на синеющий вдали лес, эти тысячи мужиков, тысячи «добрых матросов», отслуживших более пяти лет, и «новики» из недавнего рекрутского набора, — все эти марсовые, канониры, морские пехотинцы, все, кто отныне зовется сенявинцами. И корабли тоже будто вздыхают, тяжело поводя бортами. А вахтенные офицеры, расхаживая по шканцам, насвистывают сквозь зубы: так, согласно старинному поверью, «приманивают ветер».
10 сентября 1805 года, в день воскресный, праздничный, эскадра вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина ушла из Кронштадта.
Эскадра держала стройный походный порядок: никого не приходилось ждать, никому не приходилось догонять. Говорят, нет ничего хуже, как ждать иль догонять. А для парусных ходоков, покорных воле ветра, в особенности.
Описывая подвиги адмиралов, морские сражения или дальние плавания, подчас забывают тех, кто, в них не участвуя, к ним причастен. Архангельские, питерские, Кронштадтские мастеровые создали сенявинские корабли. Корабли давно успокоились на корабельных кладбищах, но их имена остались. Мастеровые давно упокоились на Охтинском иль Соломбальском кладбищах, но имена «мастеров доброй пропорции», тех, кто всем вершил на верфях, тоже остались.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - Павел Федорович Николаев - Биографии и Мемуары / История
- Воспоминания фельдшера, Михаила Новикова, о Финской войне - Татьяна Данина - Биографии и Мемуары
- На линейном крейсере Гебен - Георг Кооп - Биографии и Мемуары
- Дневники полярного капитана - Роберт Фалкон Скотт - Биографии и Мемуары
- Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье - Биографии и Мемуары / Военная история
- Капитан 1 ранга Миклуха Маклай - Владимир Виленович Шигин - Биографии и Мемуары / Военная история
- Денис Давыдов — поэт - Вадим Вацуро - Биографии и Мемуары
- Княжна Тараканова - Эдвард Радзинский - Биографии и Мемуары
- Меня спасла слеза. Реальная история о хрупкости жизни и о том, что любовь способна творить чудеса - Эрве Де Шаландар - Биографии и Мемуары