битва при Коронее. Разрыв с родиной был полный, и Ксенофонт поселяется в Пелопоннесе, близ Олимпии, в подаренном ему спартанцами поместье. Впоследствии постановление о его изгнании афиняне отменили, но Ксенофонт если и бывал в Афинах, то не подолгу и умер в Коринфе. Агесилай был для него олицетворением доблести, излюбленным героем, а Спарта – идеалом государства.

В то время многие, разочаровавшись в демократии, в поисках идеала обращают свой взор на Спарту. В спартанцах и в их строе усматривают образец, достойный подражания. Там видят господство доблести, добрых нравов, дисциплины, всего того, чего, казалось, так недоставало тогдашним Афинам; видят идеал государственного порядка, прочного и неизменного, не испытывающего колебаний и потрясений, внутренней борьбы и смут, свободного от демагогов, и не замечают тех язв, от которых страдала Спарта, того, что скрывалось под покровом этой незыблемости и постоянства. Платон идеализирует Спарту, берет ее и Крит за образец для государства в своих «Законах». Антисфен, основатель школы киников, говорит, что Спартанское государство стоит выше всех остальных и относится к Афинам, как собрание мужчин к обществу женщин; он называл спартанцев педагогами Эллады, а прочие греческие государства – детьми, восстающими против наставника.

Среди ожесточенной борьбы партий и классов, сталкивающихся интересов в греческом обществе ощущалась потребность во власти, которая служила бы защитой как против капиталистов, так и против черни. Греческое государство IV в. было бессильно бороться с язвами и недугами того времени. Государственная власть сама была представительницей классовых интересов (Р. фон Пёльман). Являлась потребность в посреднике, и в обществе начинают распространяться идеи монархизма[397]. Аристотель говорит, что царь должен быть стражем, с одной стороны, оберегая тех, кто имеет состояние, а с другой – народ, чтобы и тот не подвергался обидам (1310 b—1311 а). Росту монархических тенденций способствовало и развитие индивидуализма[398], преклонение перед сильной личностью, проповедование права сильного, о котором говорит, например, Калликл в Платоновом «Горгии». Многие спасения ждут от отдельной сильной личности. На Кипре и в Малой Азии появляются владетели, династы, пользующиеся авторитетом и славой, подобные Эвагору и Мавсолу; это – типы, являющиеся, как было уже упомянуто, предшественниками последующих властителей эпохи эллинизма. Личность персидского принца, Кира Младшего, производит обаятельное впечатление на некоторых греков, например на Ксенофонта. Знаменательно, что Платон думал осуществить свои идеи при помощи сиракузского тирана, сначала Дионисия Старшего, потом его преемника, Дионисия Младшего; три раза предпринимает он путешествие в Сицилию, ко двору тирана, пока действительность не разбила всех его надежд на этот счет, а сам он едва не лишился свободы и жизни.

Монархические идеи нашли себе выражение и в тогдашней литературе. Аристотель, хотя и с большими оговорками, готов был признать монархию самой лучшей формой правления. Он определяет царя как живой закон, как его воплощение. Если, говорит он, один человек решительно выдается над остальными, то он является естественным, прирожденным царем, и он должен царить. Но, оговаривается Аристотель, это возможно только в ранний период человечества; трудно допустить, чтобы позднее один так возвышался над общим уровнем; человечество слишком двинулось вперед, чтобы один мог казаться как бы богом среди других. Поэтому следует предпочесть правление лучших. У народа свободного, где каждый равен другому, монархия, по мнению Аристотеля, невозможна. Он делает исключение лишь для народа, стоящего низко и не способного к самоуправлению; такой народ может нуждаться в господине.

Исократ со своими посланиями и речами нередко обращался к царственным лицам. Мы видели, что он заявлял о своей приверженности демократии, не той, впрочем, которая существовала тогда, а той, которая была в «доброе старое время», при Солоне и Клисфене. В «Филиппе» он замечает, что монархия не свойственна грекам, что они не привыкли к ней. Но это не помешало ему написать панегирик умершему Эвагору, своего рода некролог, в котором он не только прославляет этого династа, начиная с его происхождения и кончая его личностью и деяниями, но и говорит, например, что царская власть – самое великое, самое блестящее и самое желанное из всех благ божеских и человеческих. «И какой поэт или оратор может достойным образом восхвалить того, кто приобрел это прекраснейшее из того, что есть на свете?..» Если прежние герои стали бессмертными благодаря доблести, то удостоится такого дара и Эвагор, «достойнейший удивления и блаженнейший». В речи или послании к его преемнику Никоклу Исократ рассматривает, каковы обязанности царя, и дает ряд наставлений, как нужно царствовать, а в другом своем произведении он влагает в уста самому Никоклу речь, в которой заявляет, что нужно ценить существующий на Кипре строй, так как это самая лучшая из государственных форм, и излагает преимущества монархии в сравнении с олигархией и демократией.

Еще резче монархические тенденции выступают у Ксенофонта. У него Гиерон в диалоге того же имени говорит о преимуществе положения частного лица сравнительно с положением тирана; но его собеседник Симонид возражает ему, доказывая, что темные стороны, которые отмечает Гиерон, не связаны неразрывно с призванием властителя, который может быть благодетелем народа, пользоваться его любовью, доверием и быть счастливым. В «Киропедии», в этом тенденциозном историко-политическом романе, Ксенофонт желает представить образ доброго и счастливого царя, идеал монарха, причем тут сказывается не только монархическая тенденция, но и некоторое увлечение Востоком, восточными обычаями и нравами. Характерно уже то, что грек Ксенофонт берет личность царя персидского как воплощение идеала. Не менее характерны и многие подробности, и отдельные замечания. Обращает на себя внимание уже начало «Киропедии» – сопоставление людей и стада животных. Ксенофонту пришла в голову мысль о том, что многие демократии ниспровергнуты теми, кто предпочитал иную форму правления; многие монархии и олигархии разрушены народом; да и в домашней жизни многие господа не в состоянии держать у себя в повиновении даже немногочисленных слуг. С другой стороны, он наблюдал, как стада повинуются своим пастухам, являющимся полными господами животных, которых они стерегут. Ксенофонт готов был признать, что человеку легче властвовать над животными, чем над людьми. Но тут он вспомнил о персидском царе Кире и изменил свое мнение: оказывается, что управлять людьми не так уж невозможно и не трудно, если делать это умеючи. Кир для Ксенофонта – «муж, достойный удивления». Между прочим автор «Киропедии» подробно описывает (VIII кн.), какой порядок ввел Кир и какими средствами сумел расположить к себе вельмож и вообще подданных. Кир, говорит Ксенофонт, полагал, что хороший правитель – это «одаренный зрением закон». Недаром его называли отцом. Например, слуг во время похода он приказывал водить на водопой, как вьючный скот, а во время их обеда ждал, пока они наедятся, чтобы не испытывали голода. От своего стола он посылал друзьям и слугам яства, желая оказать им внимание и думая, что этим внушит им, как собакам, привязанность к себе. Обязанности хорошего пастуха и хорошего царя сходны: пастух, чтобы пользоваться своими стадами, должен сделать их счастливыми, насколько только овцы могут быть счастливы, и царь должен сделать счастливыми города и людей, если желает пользоваться ими.

Итак, царь – пастух, а подданные – стадо: таков идеал, до которого дошел афинянин Ксенофонт. «Плохо было жить в Греции, – замечает по поводу «Киропедии» один русский автор[399], – когда ученик Сократа в подобном устройстве способен был видеть идеал государства».

Греция в IV в. была богата силами и талантами на различных поприщах. Но политически она была раздроблена и слаба; внутри были разлад, борьба классов, и силы Греции пока не имели выхода, истрачивались во взаимной борьбе. Демократия

1 ... 99 100 101 102 103 104 105 106 107 ... 109

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История афинской демократии - Владислав Петрович Бузескул бесплатно.

Похожие на История афинской демократии - Владислав Петрович Бузескул книги

Парадоксы новейшей истории. Сборник статей о новейшей истории, экологии, экономике, социуме - Рамиль Булатов - История
Война: ускоренная жизнь - Константин Сомов - История
Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2 - Семен Маркович Дубнов - История
ЦИЛИНДРЫ ФАРАОНА - ВЛАДИМИР КОВТУН - История
Динозавры России. Прошлое, настоящее, будущее - Антон Евгеньевич Нелихов - Биология / История / Прочая научная литература
Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский - Исторические приключения / История
Русь Мiровеева (опыт «исправления имен») - В.И. Карпец - История
Маневренные танки СССР Т-12, Т-24, ТГ, Д-4 и др. - Максим Коломиец - История
Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.) - Леонид Васильев - История
До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры - Сайрус Герцль Гордон - История / Культурология

Оставить комментарий