Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они подошли к старому «бентли». Уоллас сел за руль и надел кепи на седую голову.
– Готовы, мисс Анна?
Анна кивнула головой.
Лимузин тронулся по гравиевой дорожке. Анна долго махала рукой одинокой женской фигуре на пороге дома, а затем уткнулась лицом в грудь Филиппа.
Прошло немало времени, прежде чем она пришла в себя, открыла сумочку и поискала там зеркальце, чтобы привести в порядок заплаканное лицо.
– Господи, как мне жаль бабушку. И сколько у нее мужества. А что она хотела сказать, когда говорила о солнечном свете?
– Думаю, что это цитата из Уинстона Черчилля, не так ли, Уоллас? – сказал Филипп.
Уоллас слегка повернулся:
– Да, сэр. Совершенно верно. Во время войны Черчилль любил выступать по радио перед народом, и он говорил о холмах, освещенных солнцем, и о будущем, чтобы хоть как-то поддержать людей. По-моему, сказано великолепно, не правда ли, мисс Анна?
Анна устало улыбнулась в ответ.
– Не знаю, Уоллас, мне кажется, я никогда не увижу бабушку.
– Вы увидите ее, мисс Анна. Ведь вы обещали ей привезти сюда свою маму.
– Да. Вы правы.
– Мы были рады услышать, что ваша мама поправляется. Было ужасно узнать о случившемся.
– Спасибо.
– Ведь я возил мисс Кейт в школу, когда она была девочкой. И возил ее в этом же автомобиле. Да, она наделена особым духом и особой страстью к борьбе. Дочь явно унаследовала многое от отца.
Анна быстро взглянула на Филиппа.
– Я обязательно передам маме ваши слова, Уоллас. Думаю, ей это будет приятно слышать.
– И не беспокойтесь о миссис Годболд слишком сильно. Мы здесь затем, чтобы ухаживать за ней. Ее трудно, почти невозможно выбить из седла.
Через сорок минут они были в ньюкаслском аэропорту, купили билеты и оформили багаж. Анна на прощанье обняла Уолласа, отчего тот слегка покраснел.
– Позаботьтесь о своей маме. Прощайте, мисс Анна. Прощайте, сэр.
Они увидели, как старый шофер сел за руль «бентли», по-прежнему прямой и представительный в своей ливрее, и лимузин тронулся с места.
Аэропорт был переполнен людьми. Анна пробиралась вместе с Филиппом, боясь потеряться в толчее. Они купили газеты и кофе.
Анна твердо решила про себя, что это не последняя их встреча с Эвелин. Настанут и другие времена – счастливее и радостнее.
Постепенно печаль прошла, и на душе стало немного веселее. Анна наблюдала, как Филипп читает газету – сдвинув слегка черные брови от напряжения. Он был так красив… Так представителен и уверен в себе. Анна знала, что многие женщины хотели бы быть на ее месте.
Сердце сжалось, когда Анна вновь вспомнила прошедшие ночи. Жизнь изменилась, и изменилась бесповоротно. Только сейчас Анна поняла, что такое по-настоящему любить. Она прикоснулась к руке Филиппа.
– Что с тобой? – спросил он.
– Ничего. Ты рядом.
– И ты, – улыбнулся Филипп в ответ.
– Спасибо тебе.
– За что?
– За все.
– Не будь глупышкой. Надеюсь, вылет не задержат.
Анна перехватила взгляд Филиппа. Погода, оказывается, очень сильно изменилась к худшему, и начал накрапывать дождь. Облака тяжело нависли над землей, и неожиданно стало темно, как ночью.
2
РИГА, ЛАТВИЯ
Поезд из Риги был переполнен до отказа. Студенты толпились в тамбуре, окликая друг друга сквозь неумолкаемый стук колес. Люди постарше разместились на деревянных лавках, глядя в окна ничего не выражающими глазами. Два солдата сидели напротив Анны и Филиппа – почти мальчишки с розовыми от мороза щеками, в серой военной форме и меховых шапках-ушанках. Они выглядели так молодо, что Анна невольно подумала о Джозефе Красновском и Дэвиде Годболде.
В вагоне было не намного теплее, чем на улице. Система отопления, если она была, явно не работала. Все здесь было прокурено, и окна запотели так, что с трудом можно было разглядеть размытые неясные силуэты зданий девятнадцатого века и голые ветви деревьев.
Неожиданно для себя Анна нашла Ригу весьма красивым городом. Здания в стиле барокко напоминали Стокгольм, который находился как раз по другую сторону Балтики.
На фоне обветшалого, но прекрасного прошлого этого города многие современные вывески магазинов выглядели убого. Правда, отовсюду убрали красные звезды и коммунистическое лозунги.
На некоторых площадях еще остались пустые постаменты: совсем недавно здесь возвышались статуи Маркса и Ленина. Филипп показал Анне дворец, где не так давно располагалось управление КГБ. Кто-то с юмором нарисовал указатель в виде стрелы с надписью внизу: «Кремль – 800 километров». Латвия сбросила наконец советское иго.
Город производил впечатление сгустка какой-то нервной энергии с беспорядочными потоками автомобилей и красно-желтых трамваев. Везде мелькали вывески и рекламы западных компаний и неоновые щиты, предлагающие японскую электронику или корейские автомобили.
Но за этим внешним всплеском энергии Анна ощутила и царящее повсюду чувство безнадежности. Роскошь отеля, в котором они остановились, никак не сочеталась с плохим обслуживанием и скудным меню. Когда Филипп попытался дозвониться до своей инвестиционной компании в Нью-Йорке, то столкнулся с большим количеством проблем, связанных с международной телефонной связью. В фирменных кафе официанты подавали хорошо приготовленные биг-маки, а витрины мясников были удручающе пусты. Купить компьютер фирмы IBM можно было легко, а хлеб – с трудом. На мостовых толпились люди, и Анна мысленно разделила их на три категории: полные женщины, типичные домохозяйки, напоминающие комоды; подростки в кожаных куртках, шатающиеся бесцельно по улицам, и мужчины в ушанках, которые собирались небольшими группками и много курили.
Перестройка освободила Латвию, но в республике преобладало русскоязычное население. Кроме того, Кремль не торопился выводить отсюда свои войска. И два солдатика, сидящие напротив на деревянной лавке, – прямое тому доказательство. Всего в нескольких сотнях километров на восток отсюда стояли в боевой готовности пятьдесят тысяч танков. Балтийское море просто кишело русскими атомными подводными лодками. Будущее в таких условиях выглядело весьма туманно. Филипп оказался прав: атмосфера Восточной Европы заключала в себе нечто болезненное.
Поезд тем временем въехал на железнодорожный мост, соединяющий берега Даугавы. Сквозь запотевшие стекла река казалась похожей на гигантскую саблю, положенную прямо между домами. Было ощущение, что зима, которая только что началась, уже никогда не кончится. Дождь шел не переставая с момента их приезда, но сегодня, возможно, выпадет снег. Явно не лучший день для посещения нацистского концентрационного лагеря. Анна невольно прижалась к Филиппу.
– Холодно? – спросил он.
– Чертовски.
– Иди сюда.
Он прижал ее к себе, и Анна растворилась в тепле его сильного большого тела. Русские солдаты переглянулись и обменялись репликами. С самого начала они не сводили глаз с Анны. То ли их поразила ее внешность, то ли то, что она была иностранка, – для нее так и осталось непонятным.
Вчера Филипп водил ее в рижское гетто. Он кратко рассказал о том, что здесь происходило во время войны. Это была относительно небольшая община – всего сорок пять тысяч человек. Фашисты уничтожили почти всех жителей.
Перед окончанием войны в гетто оставалось около ста пятидесяти евреев – остальных убили.
От этого места сохранилось несколько улиц – все остальное было разрушено. Пожилые люди, которых они встретили здесь, напоминали привидения с трясущимися головами. Анне казалось, будто у нее в ушах стоит крик и плач замученных здесь детей.
Она была очень подавлена увиденным, и, заметив это, Филипп увел ее.
– Ты уверена, что хочешь поехать в Варгу? Это может произвести еще более тяжелое впечатление.
– Да. Иначе зачем я сюда приехала.
И сегодня в поезде она была рада, что не отказалась от поездки, не проявила слабость.
Анна положила поудобнее голову на плечо Филиппа и осмотрела вагон. Он успел опустеть. Студенты вышли на одной из остановок, и в вагоне стало тихо. Солдатики мяли в пальцах дешевые сигареты, запах которых напоминал марихуану.
На одной из лавок сидели крестьяне – старик и старуха с морщинистыми руками и лицами. Они держали вместе одну газету и медленно, с трудом, читали написанное. Девочка на другой лавке вязала что-то из голубой шерсти, иногда бросая взгляд на дорогую обувь и перчатки Анны. Рядом с девочкой сидел толстый чиновник и с шумом поедал соленые орешки из пакетика. Иногда он нехотя взглядывал в окно. Никого из присутствующих, отметила для себя Анна, нельзя было по виду назвать счастливым.
Поезд нещадно трясло. Дверь в тамбур постоянно открывалась, по всему вагону были разбросаны окурки и обрывки газет.
– Как легко начать ненавидеть эту страну, – не удержалась Анна. Филипп улыбнулся ей в ответ.
Они миновали городские постройки, поезд шел в пригородной зоне, за окном замелькали сосны и ели. Анна попыталась протереть стекло платком, но оно промерзло снаружи. Поэтому из этой затеи так ничего и не вышло. Сквозь маленький незамерзший кусочек окна были видны грязь, деревья и серая река.
- Мистер Уэст (ЛП) - Льюис Р. Дж - Современные любовные романы
- Все разбитые осколки - Риа Уайльд - Современные любовные романы
- Все разбитые осколки (ЛП) - Уайльд Риа - Современные любовные романы
- Авантюрист - Мариус Габриэль - Современные любовные романы
- Не влюбляйся в рок-звезду (ЛП) - Хиггинсон Рейчел - Современные любовные романы
- Жестокие клятвы - Джей Ти Джессинжер - Современные любовные романы
- Зеленое солнце - Марина Светлая - Современные любовные романы
- Заблудившееся счастье (сборник) - Маргарита Лаврик - Современные любовные романы
- Когда она жаждет (ЛП) - Сэндс Габриэль - Современные любовные романы
- Два сына для сурового папы (СИ) - Свит Кэти - Современные любовные романы