В словах Мундта отцу Биорну почудилось скрытое восхваление новгородского князя. Не пытаясь даже как-либо объяснить то, что сказал ему Мундт о походе, отец Биорн поднялся; когда заговорил — у него дрожали губы.

— Оставь похвалы лжецам! — воскликнул он. — Горе и беды восстанут на еретиков, плач и стенания наполнят город нечестивых. Если бог по милосердию своему даст мне силы вновь увидеть Новгород и землю Новгородскую, это сбудется в день торжества веры и апостолической церкви.

В горестном одиночестве отец Биорн покинул Новгород. Как и при въезде его сюда, никто из горожан не приветствовал крытый лубом возок, который, скрипя и стуча колесами, плыл по бревенчатым мостовым. Лишь Прокопко-юродивый при въезде возка на мост преградил путь и, грохоча медным шаркуном, выкрикнул:

— Калачи-калачики, пряжьё маковое! Дай калачик Прокопу! В рай пущу, медом угощу…

В городе звонили к обедням колокола и, вторя им, катясь по мостовой, стучали колеса. За воротами окольного города[41], когда пропала мостовая, дорога стала мягче. Скоро она выбежала на простор поля; миновав поле, исчезла в березовых рощах за Аркажей.

Отец Биорн не находил слов для осуждения легкомыслия, с каким доверил он князю истинные цели приезда своего в Новгород. Вероятно, до беседы с ним князь на самом деле ожидал встретить в лице отца Биорна любознательного иноземца, с которым и хотел говорить. Легата папы Целестина подкупили юность князя, доверчивость и простота его взгляда. Казалось, Александр новгородский жадно внимает каждому слову прибывшего из Рима мудрого книжника, и в первой же беседе отец Биорн, не таясь, открыл доверенности свои. Мог ли он полагать, что князь Александр, юный и неопытный, каким он казался святому отцу, проявит себя умнее и дальновиднее легата папской курии? Теперь отец Биорн нисколько не сомневался в том, что Александр с первых же слов понял истинное значение обещания помощи святейшего престола и, поняв это, не выдал своих чувств, говорил то, что хотелось услышать от него его собеседнику. Его движения, лицо, взгляд — все показывало, будто Александр польщен предложениями Рима. И ничто в мире не могло бы так глубоко и больно удивить и поразить отца Биорна, как поразило и удивило его то, что он, Биорн из Упсалы, обойден юным князем в искусстве хитрости.

Из последних слов ольдермена отец Биорн хотя и узнал, что на путях к Пскову нет новгородского войска, все же он опасался — не является ли этот слух проявлением новой хитрости Александра. Поэтому, направляясь в Ригу, отец Биорн избрал дальний, кружной путь — через Русу и Царьгород[42]. От Царьгорода путь к Риге ладьею по ливонской реке Дюне, как называют ее рыцари-меченосцы.

За время пребывания своего в Новгороде отец Биорн полною мерой испытал и почувствовал, как тяжка и печальна в стране неверных участь служителя истинной церкви, не имеющего власти карать грешников. Вынужденный положением своим легага папской курии к общению с еретиками, отец Биорн не изменил себе. Он остался тем же, кем был: непримиримым врагом погрязших в грехах вероотступников. Святое правило: «Лучше сжечь живьем еретиков и язычников, чем дать им коснеть в заблуждениях», — оставленное католической церкви отцом и поборником ее блаженным Августином, так же непогрешимо, как и то, что еретики и язычники — суть слуги сатаны.

Досадливо было воспоминание, что не навестил он при отъезде владыку архиепископа. Незадачливая встреча с князем и поход новгородского войска насторожили святителя. Отговорясь хворью, владыка не принял легата папы и ограничился тем, что через ближнего попа послал архипастырское благословение.

По мере того как отец Биорн удалялся от города еретиков, отступала и острота горестей. Теперь он более спокойно, без излишней страсти вспомнил обо всем, что видел в Новгороде, что изумляло его взор, чего не понимал он.

Как ни горька неудача, постигшая его в Новгороде, но отец Биорн не жалел о трудах путешествия.

Он видел Русь, видел многочисленные доказательства знаний и способностей русичей, умельства их в торге и ремесле. В пути отец Биорн встречал приветливость и гостеприимство смердов и займищан, находил ночлег и пищу.

Шумели вокруг нетронутые леса, богатые птицей и красным зверем, многоводные реки изобиловали рыбой; видел отец Биорн возделанные поля и людей, которые трудились на них. Смерды и займищане жили в рубленых избах, имели домашний скот, утварь… Одежда их походила на ту, что носят на посадах и ремесленные. На окраинах погостов отец Биорн наблюдал дымящиеся домницы: вотчинные холопы и вольные смерды варят и куют кричное железо. И тут, вдали от Новгорода, отец Биорн встречал кузнецов и бочешников, овчинников и искусных горшечников. Наблюдая людей, отец Биорн дивился их честности, приверженности к своему труду.

После долгого путешествия по дальним путям отец Биорн прибыл в Царьгород. В Царьгороде от ганзейских гостей, шедших на ладьях из Риги в Полоцк, отец Биорн услышал весть, повергшую его в новое, более тяжкое, чем было в Новгороде, смятение: скончался папа Целестин IV.

Отец Биорн верил и не верил полученной вести. Скорбь об ушедшем заставила святого отца забыть обо всем, что волновало его и тревожило в путешествии. Отказавшись от отдыха, он оставил возок, сел в ладью и в тот же день отплыл в Ригу.

Глава 34

Пожар в Застенье

В ночь на Петров день, после третьих петухов, жителей Пскова разбудил набат. — Пожар! Боже ты многомилостивый, неопалимая купина!.. До коей поры гореть будем?.. — неслись вопли.

Горело Застенье. Пожар начался у Плоских ворот, перекинулся к Спасу на Старом торгу, оттуда — к Овраговой улице.

— Года не минет без беды, то мор, то красный петух. Давно ли на Жирковском Всходе горело… От Всхода до Толокнянки все хоромы вымело, как помелом.

— Наказание угодников за грехи наши.

— Говорят, чу, владыка выехал со своего двора на Снятную гору, молится тамо об утишении огня.

— Дождя давно не было, сухо, как на напыльнике. — К нам не перекинуло бы…

— Далеко, да и ветер тянет в ину сторону.

Ближе к пожару, сидя на крышах, люди поливали их водой. Ветер нес красные искры; они, шипя, гасли на мокрых тесинах. Временами ветер рвал сильнее. Тогда пламя, взвившись над горящими строениями, выплевывало огненные «галки»; ветер перекидывал их на другие улицы. И если не успевали вовремя сбить огонь, новый столб черного, густого дыма вздымался ввысь. Набат не умолкал; звонили в городских концах, в пригородах и монастырях.

У Свиных ворот городская стража схватила двух посадских — те бежали от пожарища.

— Воры… Подлая чадь! — набросился на них с бранью сотник стражи боярин Нежила. — Вы поджигали Застенье?

— Не ведаем того, болярин.

— Мало вам милостей от вольного Пскова, — не слушая посадских, кричал Нежила. — Это что? — Он сорвал с пояса у одного из схваченных огниво. — Почто брал? Почто огонь положил?

— Овчинники мы, болярин.

— То-то, овчинники… Красного петуха пустили.

У ворот показались ливонские воины. Передний, поставив перед собой копье, спросил Нежилу, указывая на посадских:

— Кто они?

— На пожаре… — задохнулся Нежила. — Огонь положили.

Вокруг собралась толпа.

— За что их, братцы? — спрашивали вновь подошедшие. — Воры аль кто?

— Воры… Гляди, как полыхает Застенье. На поджоге, чу, молодцов накрыли.

— Осподи Исусе Христе, злодеи-то!..

— Да это наш… Лука Тронтилов, — указал кто-то из толпы на посадского, с пояса которого Нежила сорвал огниво. — Овчинник. Смирный мужик. Из дому-то выбежал, когда зазвонили набат.

— А ты помолчи! — толкнул говорившего рябой молодец в холщовой, измазанной красками рубахе. — Видишь? — показал глазами на Нежилу. — Свои… Переветы. Злее ливонцев они. Те поговорят, а эти… Не пожалеют, ввергнут в огонь.

— Долго ли терпеть будем? — послышался тревожный шепот.

— Недолго, — хмуро проворчал рябой. — Скоро будет к Пскову новгородский Александр с полками, изгонит он из Пскова лыцарей и переветов.

— Скорей бы! Не жизнь, а тошнехонько.

Посадских, обвиненных в поджоге, приволокли на Оврагову улицу, где пылали хоромы. В толпе, окружавшей шествие, кто ругал «поджигателей», кто жалел их. Женщины плакали, утирая рукавами глаза.

— Развяжите злодеев! — велел Нежила городовым стражам. — Они положили огонь на Пскове! — выкрикнул он, повернувшись к толпе. — За то злодейство велю сечь им руки и ввергнуть в пламя.

Тронтилов, который стоял до того не шелохнувшись, опустив голову, вдруг с силой извернулся, отбросил от себя державших его стражей, бросился в сторону и крикнул:

— Люди псковские! Не ведаем ничего мы…

Он не успел скрыться в толпе. Стоявшие вокруг ливонские воины скрестили копья. Нежила, побагровев от гнева, подбежал к овчиннику и плашмя, с силой, ударил его мечом. Окровавленного овчинника бросили на землю, рядом с оттащенной от пожарища плахой.

1 ... 105 106 107 108 109 110 111 112 113 ... 158

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу За землю Русскую - Анатолий Субботин бесплатно.

Похожие на За землю Русскую - Анатолий Субботин книги

Аттила. Предводитель гуннов - Эдвард Хаттон - Историческая проза
Чингисхан - Василий Ян - Историческая проза
Нашествие гуннов - Артур Дойль - Историческая проза
Госпожа трех гаремов - Евгений Сухов - Историческая проза
Чингисхан - Василий Ян - Историческая проза
Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли - Виктор Поротников - Историческая проза
Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения - Виктор Поротников - Историческая проза
Марко Поло - Виктор Шкловский - Историческая проза
Бремя государево (сборник) - Михаил Лебедев - Историческая проза
Богдан Хмельницкий. Искушение - Сергей Богачев - Историческая проза

Оставить комментарий