На улице опять же с ребятами что-то там пробовали, в «бутылочку», наконец, играли. Но как целовали-то! Прижимались губами к губам, и всё. Большего Тоня не позволяла. Никаких языков и прочего.
Это всё было до Артамонова. Потом только он.
Он, о да-а, пытался! Сколько раз со счета можно сбиться. Каждый раз прижимаясь к ней своим горячим слюнявым ртом, пытался запихнуть язык внутрь. Тоню передернуло от отвращения при воспоминании. Нельзя навязать симпатию человеку! Нельзя! Как он не понимает?
А с «армейским»-то что?.. Почему щеки у неё горели, как после бани? И сама, кажется, тоже горела. Сердце стучало не в груди - в висках.
Он просто прижался к её губам. Требовательно и в тоже время аккуратно. Не давил, не насильничал. Давил он, скорее, своей массой и комплекцией. Того и гляди расплющил бы по сиденью.
Их поцелуй длился нет ничего. Может, полминуты. А, может, и дольше. Тоня не помнила. Её точно в омут какой-то дикий кинули.
Никто никогда на неё не производил такого впечатления, как Богдан Даров.
И вот сейчас он приперся в женский туалет.
Богдан сразу же сделал шаг к ней.
Тоня шарахнулась, выпучив глаза.
Даже Артамонов за ней в женский туалет не ходил!
Чем дело бы кончилось - не понятно, но в комнату ввалилась стайка девчонок с другого потока.
- О-о-о-о...
У них округлились глаза. Понятное дело! Увидеть пикантную сцену! Дальше послышался перешепот и хихиканье. Тоня от злости готова была кричать. Мало ей проблем, теперь еще и сплетни пойдут, что ее зажимают в туалете. И если будут использовать слова зажимал и щупал, ей крупно повезет.
Она подозревала, что начнут с отсасывала...
Психанув, она вылетела из комнаты. Но не успела сделать и пару шагов, как ее удержали. Еще один, черт побери!
Хотела она, чтобы кто-то из старших обратил на неё внимание, вот, пожалуйста, мечты сбываются!
- Зачем ты сюда приперся? Это женский туалет! Ты понимаешь, что натворил? - разъяренной фурией зашипела она, с трудом сдерживая постыдные слезы.
Как ее все достали!
Его лицо абсолютно ничего не выражало. Ни единой эмоции. Это он настолько себя контролирует или ему настолько пофиг на ее слова?
- Успокаивайся давай.
- Да не собираюсь я успокаиваться. Что вы ко мне пристали? Это универ, здесь учатся!
- Голос сбавь.
Всего два слова.
Практически не отличающиеся от тех редких, что он ей говорил.
Но как он их сказал...
Вот в чем вопрос.
Негромко, четко. Властно. Не сомневаясь, что она послушается или что они возымеют на нее действие.
Так и оказалось.
Тоня открыла dot и закрыла его. как безмолвная рыба.
Так же молча, давясь собственным гневом, замешанным на безнадеги и усталости, она вцепилась ногтями в ладони Дарова. Хватит ее уже держать!
В голове девушки на доли секунды промелькнула мысль, что в отличие от рук Артамонова, хват "армейского” не вызывает у нее дикого неприятия.
Ей хотелось свободы и только.
Как физической, так и моральной.
Рука у Богдана была крепкой. Он никак не реагировал на ее царапанья, и тогда она, желая выместить хоть на ком-то часть отчаяния, ободрала кожу до крови.
До красноватых полосок...
Увидев последние, Тоню тотчас окатило удушливой волной стыда.
- Успокоилась? Легче стало? - усмехнулся уголками губ Даров.
Нет...
- Убери руки, - процедила она.
На этот раз подействовало.
- У меня нет желания бегать за тобой по всем подсобкам.
Последние слова хлестнули по самолюбию Тони. Хотелось сказать, что она и не просит, не надо за ней как раз бегать, но промолчала.
Членовредительство ранее не было замечено в ее арсенале.
А он тоже хорош, даже не поморщился!
- Я хочу помочь.
-Ты помог уже.
- Что Артамонов тебе сказал? Чем напугал?
- А у тебя уже в универе свои люди? Доложили?
- Ты бледная, как моль.
О-о, шикарный комплимент, чего уж тут!
- А тебе что?
- Не груби, Тонь.
Он общался так точно она... Черт! Она не могла подобрать слова. Но одно точно - он общался иначе. Не как парни с потока. Даже не как старшие ребята.
Неужели всё, что о нем говорят - правда? Тогда ей тем более надо от него держаться подальше.
Или...
Малодушие накрыло Тоню.
У нее совсем мозги потекли, если она даже зачатки мысли допускает о помощи "армейского”? Да он потом стребует в стократ больше, чем Артамонов! И такого не пошлешь.
Тоня вздохнула, собралась и более спокойно проговорила:
- Мне не нужна помощь, Богдан. Мы с Димой сами разберемся.
Она намеренно назвала Артамонова по имени.
И не ошиблась.
На лице молодого мужчине как будто рябь прошла.
А потом его губы искривились, он поднял руки кверху.
- Понял. Больше вопросов нет.
С этими словами он развернулся и пошел прочь.
Тоня закусила губу до крови.
Только бы не окликнуть...
ГЛАВА 7
"Ты где?"
Это Артамон.
Тоня упала на кровать и прикрыла глаза.
Адрес он ей скинул. Неужели на самом деле решил, что она поведется на его угрозы и придет?
Пошел входящий вызов. Сначала Тоня его проигнорировала, потом все же посмотрела, кто звонит.
Все он же...
Ну вот что человеку надо? Неужели не понимает очевидного?
Она поставила телефон на беззвучку. Пусть звонит.
Угроза Артамонова не прошла даром, Тоня плохо спала всю ночь.
- О женихе думашь?
Они с Кнопкой жили в одной спальне. Услышав, как сестра ворочается, она сделала свои выводы.
- Спи, Кнопка.
- Скажи-и-и.
Надо полагать, под женихом Кнопка подразумевала Дарова.
И о нем она тоже думала на самом деле. А как про него не думать?
Сплетней теперь не оберешься. Как и агрессии Артамонова. У того крышу окончательно сносила. И это плохо.
Она феерично умудрилась вляпываться в еще одну историю.
О том, чтобы принять помощь Дарова - не могло идти речи. Это у Варьки всё легко и просто.
«Ты чего, юродивая! - ржала она над ней. - Парень явно на тебя виды имеет. И впрячься за тебя готов, ты сама говоришь. Пользуйся моментом! На свидание с ним сходи, присмотрись».
Ага. Сходишь тут, пожалуй.
Богдан Даров никак не «тянул» на мальчика, который готов угощать кофе и мороженкой и водить её в киношку, довольствуясь держанием за ручку.
Кто бы чтобы ей не говорил, Тоня руководствовалась своей чуйкой. Интуицией. А те ей кричали, чтобы она держалась от «армейского» подальше. Она на уровне подкорки знала, что с ним связываться нельзя.
