ловит — вздохнула я. — А что это за кулон у тебя? — Я указала свободной рукой на деревянное изделие у него на шее.
— Нравиться? — Я довольно кивнула. — Сам делал, это медведь, животное Велеса. — И вправду на кулоне была выточена голова медведя, пожалуй, очень сложная кропотливая работа.
— Велес — это твой бог?
— Я верю во многих богов, и Велес, один из них.
— Здорово как, так не обычно.
— Хочешь, тебе такой же сделаю?
— Давай, тоже медведя?
— Нет. — Олег ехидно улыбнулся, — тебе нужна лиса, животное Макоши, а на обратной стороне будет «жи́ва». — Видимо он поймал мой непонимающий взгляд, потому сказал: — Когда все сделаю и покажу, объясню, что к чему. — Я согласно кивнула, но один вопрос все-таки задала.
— Что такое «жива»?
— Знак, что-то вроде как у меня татуировка, только несет в себе женское начало.
Он отпустил мою руку, и я разочарованно выдохнула.
— Мы пришли.
— Да, я заметила. — Передо мной стоял мой любимый и самый родной деревянный домик. Из трубы шел дым, видимо бабушка растопила печь, а в окнах слабо, но приветливо горел желтый огонек. Неужели свет снова отключили, поэтому и галанку растопила, что бы посветлей в избе было. — Не пойдешь провожать к дому? — Со слабой надеждой спросила я. Олег отрицательно покачал головой. — Ну, тогда пока.
Он заразительно улыбнулся и поцеловал меня в щеку. Я не успела опомниться, как он уже уходил от меня. Прижав дрожащую руку к пылающей щеке, я поспешила домой.
Глава девятая. Берегиня
Я уже подошла к дому, Олега не было видно в ночной тьме, должно быть он давно ушел. Я вдохнула поглубже свежего воздуха, и растворилась в лунном свете. Как только мой взгляд упал на березу, тело пробила дрожь, совсем недавно мне почудилось в обычном стволе дерева нечто ужасное. Что бы это могло быть?
— Привет! — Раздался звонкий голос позади меня, я не испугалась, а скорее удивилась. Даже не знаю, что может сейчас, заставить меня боятся. Без опаски я обернулась и увидела молоденькую, курчавую девушку, она выглядела такой маленькой и хрупкой, что я невольно улыбнулась.
— Привет — я помахала ей. — Что ты здесь делаешь? — Оглядевшись вокруг, поинтересовалась я, на улице беспроглядная тьма.
— Я здесь, чтобы поговорить с тобой.
— О чем? Я не знаю тебя.
— Зато я знаю тебя, и знала твою прабабку Мирославу.
При имени моей прабабушки или даже прапрабабушки, тело вздрогнуло само по себе, как бы защитная реакция.
— Однажды я пыталась поговорить с тобой, но ты так сильно испугалась, что я решила отложить на потом наш разговор.
— Я не понимаю, что ты говоришь? По-твоему, я тебя испугалась? — Я усмехнулась ей. — Это вряд ли.
— Тогда мне показалось другое, увидев мое лицо, ты побелела больше чем этот ствол. — Она указала на березу, и меня прошиб озноб, должно быть, я снова стала бледной, как она и описывала, это она тот фокус выдумала с деревом? — Пожалуйста, не бойся меня! — Девушка сделала шаг мне на встречу, слишком тихий шаг, словно она не имела веса, инстинктивно я попятилась назад.
Она подошла ко мне в плотную, от нее приятно пахло, цветами и свежей зеленью. Словно сама весна подошла ко мне, навивая на меня сладкие запахи апреля. Я уже было забылась окутанная теплыми ароматами, но тут же опомнилась, и хотела уже позвать бабушку. Как девушка взмахнула рукой, и я не смогла ни пошевелиться, ни сказать, ни слова.
— Не кричи, и не зови никого! — Погрозила она мне пальцем, но в этом жесте не было ни капли угрозы, а скорее даже наоборот некая забота проскользнула в ее движении. — Я Берегиня, я здесь, чтобы помочь тебе. — Она ласково погладила меня по волосам, и я увидела, как ярким зеленым пламенем загорелись ее глаза. — Мирослава Терехова была ведьмой, и так вышло, что забрать ее силу, придётся тебе. Сила, окутанная вокруг тебя, просит, чтобы ею овладели, и если ты не заберешь её, она погубит тебя. — Берегиня взмахнула рукой, и я смогла почувствовать снова свой язык и похоже уже могла говорить.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Дрожащим голосом спросила я у нее.
— Тебе нужно забрать силу Мирославы, — она ласково посмотрела мне в глаза. — Ничего не бойся, я здесь, чтобы помогать тебе и твоей бабушке. Обдумай всё хорошенько, и как будешь готова, просто позови меня.
Она собралась уже уходить, но обернулась и снова махнула рукой, теперь я смогла почувствовать и свое тело.
— Если выберешь жизнь, собери все найденные записки и я помогу найти тебе оставшиеся.
Я ожидала многого, но точно не того, что произошло далее. Весело пританцовывая, Берегиня начала исчезать, и когда ее силуэт стал почти не различимым, она помахала мне рукой и пробежала сквозь ограду, словно ее и не было. Она что же приведение?! Словно прочитав мои мысли, она звонко расхохоталась, потом прислонилась к березе и исчезла. Наступила гробовая тишина, даже майские жуки не жужжали. Не чуя ног, я ломанулась домой.
Закрыв дверь на засов, я облокотилась на холодную стену, что сейчас было? На мост вышла бабушка и с недоумением уставилась на меня.
— Что-то произошло? — Встревоженно спросила она.
— Если я расскажу, ты не поверишь мне — ответила задыхаясь.
— А ты попробуй. — Бабушка протянула мне руку, я крепко взяла ее в свою, её рука как спасательный жилет в крушении, успокоила меня. Перестав дрожать от непонимания происходящего, я последовала с ней на кухню.
— А потом она вошла в березу! Слилась с ней! — Сорвавшимся голосом прокричала я, хватаясь за волосы и уставившись в стену. — Что-то невероятное…
— Говоришь Берегиня была. — Бабушка причмокнула губами и встала из-за стола.
Через минуту она вернулась, держа в руке полиэтиленовый пакет. Внутри что-то лежало, обернутое в красный платок.
— Достань.
Я послушно взяла пакетик и извлекла содержимое — это оказались письма и бумажки, пожелтевшие и порванные, местами заклеенные скотчем. Я взяла хрупкую бумагу в руки, и уже было принялась читать, но бабушка перебила меня.
— Читай только то, что красной ручкой обведено.
Первым оказалось письмо:
От: Тереховой Надежды Андреевны
Кому: Карасеву Анатолию Никитичу
«… Толенька, поехать к тебе в Москву я не смогу, Мирася моя совсем худая стала, чахнет на глазах, фельдшер сказала, что болезнь ее не излечима. Коли дорога я тебе, жду тебя в Извете…»
Надежда — это моя прабабка, сестра Мирославы. Писала она моему прадеду, когда они еще не были женаты. Не понимая при чем здесь болезнь той Мирославы,
