Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что происходило во время обеда, он не мог бы с точностью рассказать. Помнит только шутки, хохот, поддразнивание. Мальчика это не интересовало, он лишь внимательно следил за тем, где Даринка, что она делает. Он видел мужские взгляды, останавливающиеся на Даринке. Особенно внимательно Йоле наблюдал за Велько, который буквально не спускал с нее глаз. «Четник проклятый!.. — думал мальчик, сжав зубы, — Хорошо устроился, безопасно. Воюешь поблизости, по окрестным деревням… Что ж ты, герой, не ушел с Райко, с пролетариями? Предпочел остаться с этим жульем?!»
О, крикнуть бы им в лицо: «Все вы трусы! Все! И ты, Велян, самый большой трус. И на сенокос придешь, и на посиделки. И не надо быть там, где убивают… Что, неправда?!»
Но разговор во время обеда, шутки, смех — все шло своим чередом, и Йоле чувствовал себя ужасно одиноким на своем стоге. Это его последний стог сегодня. Он видит, как дядька машет рукой, давая знак к окончанию работы:
— Ну, друзья, довольно. Заканчиваем. Большое всем спасибо.
— Верно, Стоян, — замечает тетка, — не след скошенную траву росой поливать.
Йоле просит грабли, чтобы подровнять стог. Кто-то их ему услужливо протягивает.
— Возьми мои, — говорит Даринка и подает грабли.
Их взгляды снова встречаются. У каждого в душе своя грусть. «Ну что она так смотрит?» — думает Йоле. Подровняв стог, он выпрямляется.
— Я сам слезу, — говорит он ей и смотрит, как она уходит.
Ему не дает покоя мысль, что эта девушка была создана для Райко. Чтобы унять боль в сердце, он отворачивается.
Солнце садилось. Снизу, оттуда, где работали косцы, донесся резкий звук: точили косу. К нему присоединился другой, третий… Опершись на грабли, Йоле любовался заходом солнца, слушал, как точат косы, как вдалеке поют девушки. «Неужели идет война?» — недоумевал он. Если бы не гибель Райко, можно было бы подумать, что войны вообще нет.
Стараясь отогнать эти мысли, Йоле соскользнул со стога. Печальный и одинокий возвращался он домой.
Вдруг где-то позади грянула песня. Пели косцы. Йоле оглянулся. Песня звучала громко, раздольно. Он остановился. Красивый сильный голос, начинавший песню, взлетал и замирал, звеня на самой высокой ноте, и, когда уже становилось страшно, что он вот-вот сорвется, к нему мощным хором присоединялись другие. Трудно остаться равнодушным, слушая песню. По телу мальчика пробежала легкая дрожь. Повторяющийся припев: «Мой любимый…» — будил в нем новые мысли. Будет ли он когда-ни— будь любимым, будет ли кто-нибудь так его называть? Быть чьим-то любимым… Как в песне… Чтобы кто-то его ждал и встречал. Йоле улыбнулся. Не верится…
— Мне еще до этого далеко, — произнес он вслух и зашагал своей дорогой. — Очень далеко.
Но и то, что далеко, и то, что здесь, близко, почему-то его волнует. Многого он пока не может понять.
После ужина Йоле вышел во двор. Ночь была теплая, звездная. «Скоро взойдет луна», — подумал мальчик и, прислонясь к стене амбара, загляделся на небо. Он смотрел на одну-единственную звезду. Она казалась очень одинокой. «Может, это моя звезда», — промелькнуло у него в голове. И в этот момент он услышал шепот. Мальчик попытался представить, что это шепот неба, однако шепот явственно доносился со стороны амбара. Обернувшись, Йоле увидел Велько, целовавшего какую-то девушку.
— Не надо, ну пожалуйста, пусти, прошу тебя, — говорила она, робко защищаясь.
Нет, не может этого быть! Что-то кольнуло Йоле в сердце, захотелось убежать. Да мыслимо ли это?! Он непонимающе смотрел на звезды, как бы пытаясь найти у них ответ, но ответа не было. Даринка и Велько. Даринка и этот четник…
Звезды молчали. Время от времени какая-нибудь из них игриво подмигивала ему: «Йоле, как же ты глуп! Ну можешь ли ты понять хоть что-нибудь в этом мире?»
Мимо, ничего вокруг не замечая, пронеслась Даринка, следом за ней — Велько.
— Даринка, постой! Я тебе все объясню.
— Что ты можешь объяснить? — отрезала она и, не оборачиваясь, вбежала в дом.
— Черт побери, я не хотел ничего плохого, — как бы оправдываясь, проронил Велько, повернувшись к Йоле. — Проклятая девка! Тоже мне, недотрога.
Йоле смотрел на него, на дверь дома, за которой скрылась Даринка, и ему хотелось петь от радости. Он был счастлив. Все-таки его детское сердце не ошибается, если прикипит к кому-то.
«А если б она согласилась?.. И осталась бы с ним там, за амбаром?.. Что тогда? Но она же не осталась! Разве этого мало?»
— Вполне достаточно, — вслух сказал он и сорвался с места.
Обогнув дом, мальчик вприпрыжку побежал к себе.
Кажется, он обрел мир и согласие с самим собой.
Свое оружие
«Целая сумка патронов, — думал Рыжий. — Целая сумка…»
Эта мысль не выходила из головы мальчика, когда к ним в дом ввалилась группа четников.
Они были из местных, дядька знал всех по именам. Четники быстро освоились, стали вести себя как дома: разделись, разбрелись, как куры, по двору. Все были вооружены до зубов, и это не укрылось от глаз Рыжего. «Грош мне цена, если не стащу у них что-нибудь», — решил он.
Решить-то решил, да как стащить, если четники шныряли повсюду и сделать что-то незаметно было трудно.
Он вертелся среди них, следил за каждым шагом, стремясь улучить удобный момент, но это не удавалось. Рыжий только удивлялся, сколько на них было навешано оружия. «Разукрашены, точно свадебные кони», — думал он презрительно и в то же время с завистью.
Тетка сбилась с ног, спеша приготовить им цицвару[6].
Те из них, кто постарше, сидели в погребе, где дядька угощал их ракией. Парни же то и дело выходили на улицу, зыркали по сторонам, высматривая женщин помоложе. Один даже, подозвав Рыжего, поинтересовался, есть ли в деревне девчата.
— Есть, — буркнул мальчик и отошел, опасаясь, как бы тому не взбрело в голову попросить его привести девушек.
Рыжий не любил солдат, особенно с тех пор, как усташи сожгли их дом и он с матерью вынужден был бежать сюда, к дяде. Четников он тоже не любил — ему были противны их бороды, нечесаные сальные волосы, кокарды на фуражках. «Как им самим-то не противно носить кокарды с этими гадкими птицами?» — думал он. Насколько милее и приятнее была партизанская звезда, гордо указывающая своими лучами на все четыре стороны света, а пятым как бы заглядывая еще в один мир — в мир будущего! Взволнованный, разгоряченный этими новыми чувствами, мальчик вдруг подумал: «Запеть бы им в лицо знаменитую партизанскую песню: „Среди звезд прекрасных, вечных краше нет пятиконечной!..“ Ему так хотелось это сделать! Но он понимал: это было бы безумием. И все же интересно: что бы тогда сделали ему вшивые обормоты?
Притаившись в уголке, Рыжий исподтишка наблюдал за четниками. И удивлялся: ну как могут женщины танцевать с ними коло, слушать звон висящей на них сбруи? Нет, правы те, что бежали от них словно от чумы.
Дело шло к вечеру, когда ему вдруг представился подходящий случай. Не успел Рыжий принести в погреб воду, за которой его посылали, как вбежала тетка, крича во весь голос:
— Что делать, Милия? Усташи!..
Среди четников началась паника. Они скопом бросились к двери, сбивая друг друга с ног. Дядька тоже вскочил, выбежал к воротам. Подскочив к окну, Рыжий увидел дядьку: раскинув руки, тот что-то втолковывал трем перепуганным усташам. Что он им говорил, не было слышно, только после этого они бросились бежать на другой конец деревни.
Рыжий быстро оценил ситуацию. Вмиг очутился он возле стоявших поблизости полевых сумок, доверху набитых патронами. Лихорадочно совал патроны за пазуху, опорожняя одну сумку за другой. Закончив, выскочил во двор.
Когда четники вернулись, мальчик с замиранием сердца ждал, обнаружат ли пропажу. Но тем было не до него, не до украденных патронов — слишком были заняты собой, рассказывали друг другу, как удирали.
— Эй, дядя, Радивое проломил твой забор. Будет тебе завтра работка! — смеялись они.
— И ты бы проломил, окажись он у тебя на пути, — ответил Радивое, и четники разразились оглушительным хохотом.
Едва дождавшись рассвета, Рыжий стал искать Йоле, чтобы похвастать раздобытыми патронами.
А потом они вдвоем на глазах у ребят из враждебного лагеря, тех, которые были за четников, целый день только тем и занимались, что бросали патроны в костер. „Ну-ка, посмотрим, чьи патроны лучше стреляют!“ — кричали они, отбегая в безопасное место и наблюдая, как взрываются патроны, разбрасывая вокруг искры и пепел.
Но и „противник“ не остался в долгу. Долговязый со своей ватагой тоже бросал патроны в костер. Леса и дол огласились беспрерывными взрывами,
— Мы вам покажем! — неслось с одной стороны.
— Это мы вам покажем!
Разозлившись, Йоле с Рыжим договариваются: один пойдет на левый фланг, другой — на правый, а ребят поменьше поставят в центр.
- Линия фронта прочерчивает небо - Нгуен Тхи - О войне
- Записки диверсанта - Илья Старинов - О войне
- Невидимая смерть - Евгений Федоровский - О войне
- Под чужим именем - Иван Головченко - О войне
- Кружок на карте - Владимир Баскаков - О войне
- Дети войны. Записки бывшего мальчика - Юрий Клепиков - О войне
- Граница проходит рядом(Рассказы и очерки) - Данилов Николай Илларионович - О войне
- Скаутский галстук - Олег Верещагин - О войне
- Вольфсберг-373 - Ариадна Делианич - О войне
- Поймать ваххабита - Андрей Загорцев - О войне