по коленкам, Ворона и Апанас сидевшие между ними вздрогнули, а зажатые в их руках щенки громко затявкали. Кощей тут же обратил на них внимание. — Какого, мать его, хрена лысого, это щенячье отродье оказалось вот тут?!
Медведь вздохнул, посмотрел в сторону. Сила сам был недоволен появлением новых «друзей», но Ворона с Апанасом вцепились в них мёртвой хваткой и настаивать по какой-то причине, сам не знал по какой, Сила не стал. Особенно после того, как глянул на несчастную суку, которую подпирали ещё два комочка. Кажется совсем недавно их было больше, даже если учесть, что вот эти считались тоже. На каждом постоялом дворе было по собаке, а то и по три. Кто-то из проезжих бывало и забирал щенка, кому в дом, кому в караван, а кому жалко. Собака в дороге это хорошо, несмотря на то, что в каждом караване и оборотень есть, и упырь, и колдун.
— Рты закрыли! — рявкнул на щенят Кощей, за что получил шипение от упырей и жалобный скулёж от щенят. Обалдев, как ему показалось, от наглости, зашвырнул их всех внутрь повозки. — С этими упырями с ума можно сойти. На кой чёрт они с нами? И как так получилось, что они едут с нами дальше? Давай выбросим их. Вот прям сейчас и выбросим.
— Охолонись, брат, — буркнул Сила, прекрасно зная, что Скоморох выдумывает. Никого он бросать даже и не думал. — Уже едем же…
— Слышь, ты кто? — состряпал кислую морду Кощей. — Где мой брат? Куда ты дел моего брата? Отдай его, немедленно! — Сила промолчал. — Развертай телегу, поедем обратно. Видно он остался на постоялом дворе. Никак бабуся-ведьмуся его к рукам прибрала. Давай, возвертай.
— Возвращаться — плохая примета, — пробасил себе под нос Медведь.
— Да мне… по коленку нагадить!
Ой, всё, разошёлся Кощей. Не уж-то с Полинкой той ничего не вышло? Да нет, вышло. Иначе бы не вернулся Скоморох ночью. Он бы ещё солнце не село, притащился бы и начал заливать горе сидром, а потом пошёл бы приставать к Златовласе, и Авдей поставил бы ему под глазом фингал.
Некоторое время Кощей возмущался, аж ветки на деревьях тряслись. Медведь было подумал, что и солнце его испугалось, что-то как-то уж не спешно ползло на небосвод и тепла предвесеннего не обещало. Затем Кощей полез под полог, забыв, что там вместе с вампирами были щенки. Ещё некоторое время постоял ор, затем тявканье, закончилось всё слезами и громким: «Ворона дядька злой… злой».
— Кто тут ещё злой! Да они же тут всё обосрут и обоссут! А кто кормить эту тварь будет?! Следите за ними, козявка дурная, иначе пешком все дружно пойдёте… Какого лешего этот чёртов Грех сожрал это чёртово Дальустье?! — выползая из-под полога, ворчал Кощей. — Какой, мать его, божок драный это с ним сотворил? Кто его вообще сотворил, этого Греха?! Почему всё так случилось?! Ну почему? Я что, не правильно жил?! — присев на облучок, он повернул голову к пологу. — Заткните этих псин! Сделайте так, чтобы я вас не слышал! Всех!!!
Не то, чтобы Кощей не любил животных, он их очень даже любил. Однако неожиданные ситуации не слишком радовали Скомороха. Например, появление Вороны было воспринято почти вот так же. Появление Апанаса тоже. Теперь щенки. Сила сам надеялся, что сюрпризов подобного рода больше не будет. И верил в то, что в следующий раз проявит силу духа, а то что-то и правда, расклеился. Размазнёй какой-то стал.
На большак они вырулили чуть позже, когда солнце всецело завладело небосводом. Оказавшись на широкой дороге, кони побежали резвее. До обеда дорога несильно петляла, иногда поднималась в сопку, иногда спускалась. Перекусывали на ходу, Медведь решил нигде не останавливаться, хотя пару раз они проезжали мимо большаковских дворов, это то место где можно было хорошо поесть, умыться, сходить в туалет и больше ничего. В больших бумажных пакетах, что дала Златовласа и принёс Скоморох от Полины лежали колбасы и сало, хлеб и булочки, баночки с помидорами и огурцами, кабачковая и баклажанная икра, запечённая рыба и два гуся. Десяток варёных яиц и омлет, три бутылки с молоком и одна банка сметаны. Творог и мочёные яблоки. В углу были припрятаны три бутылки со сливянкой и одна бутылка медовухи.
Ворона, по просьбе Силы, тут же вытянула на облучок один из больших пакетов — чуть не выронила, Апанас подсобил, за что получил полный возмущений окрик «Ворона!» и шипение. Перебрала содержимое пакета, постоянно ударяя лезшего ей помочь Апанаську по ладоням. Снова шипела на него и копировала его деловой вид, давая понять, что задание получила она, а он должен сидеть скромно и помалкивать. Апанас однако помалкивать не хотел, разразился целым ворохом каких-то определений на тему домашнего и нет скота, дождался от Вороны её громкого и капризного «Ворона!», затем получил от Медведя по затылку и замолчал, утянув из рук Вороны варёное яйцо.
Обед достался и щенятам. Пришлось Силе отдавать вожжи Апанасу, за что тот получил недовольное шипение от Вороны, ползти в повозку, чтобы достать пару чашек, наложить в них сметаны, покрошить туда хлеба дабы покормить новых членов их небольшого семейства. Щенки с удовольствием съели обед и с таким же удовольствием сожрали по куску колбасы. Затем поигрались немного в тёплом сене, вместе с Вороной и Апанасом, получили от Кощея несколько сочных, отборных матюков, и успокоились. Названные Снежком и Платиной щенята заснули подле закутанного в одеяло Скомороха. А Ворона, включив хроникус, уселась рядом с Силой. На своё место сел Апанас, раскрыв со всей важностью, на которую был в этот момент способен, купленный совсем недавно ежедневник. Думая о чём-то о своём, тут же записывал что-то на чистенькие белоснежные листочки, не забывая, однако, вертеть головой по сторонам. Ворона некоторое время пялилась на то, как медленно, выводя каждую буковку Апанас вписывает в блокнот свои мысли, потом фыркнула и сказала:
— Апанаська дурак.
— По внешнему виду нельзя судить о человеке, но стоит ему заговорить — о нем сразу становится все ясно,[10] — ответил Апанас.
— Дурак! — выкрикнула, злясь, Ворона.
— В одно окно смотрели двое. Один увидел дождь и грязь.
Другой — листвы зелёной вязь, весну и небо голубое.
В одно окно смотрели двое.[11]
Ворона поджала губы, пытаясь найти, что ответить, но неожиданно всхлипнула и сделала хроникус так громко, что Кощей всхрапнул и разразился многоэтажной бранью. Втянув голову в шею и осознав, что опять нашкодила, Ворона уменьшила
