Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— То есть она делает это вопреки себе самой?
— А ты как думал?
— Да, потому что иного выхода нет.
— Это почему же? Она могла бы взять нож и приставить его к горлу собственной дочери. Она этого не сделает. Да и любой на ее месте. И потому она вынуждена терпеть стенания Ливиллы и видеть, как та медленно умирает. Сама она узрит в этом наказание за убийство ребенка, но она готова принять его, чтобы выполнить свой долг перед Римом.
Веспасиан обернулся в ту сторону, откуда доносились крики и плач.
— Что же, кажется, я понял и готов рукоплескать ей за ее мужество. Она платит высокую цену, но цену, без которой нельзя исполнить свой долг.
Палл пожал плечами.
— У нее есть сила воли, и если подумать, ничего другого ей не нужно.
— За это она должна быть благодарна. — Веспасиан посмотрел на Ценис и вздохнул. — А теперь я должен найти в себе силы, чтобы уйти и выполнить мой долг.
Ценис протянула руку и погладила его по щеке.
— Ты найдешь в себе силы его выполнить, так или иначе, — улыбнулась она.
Веспасиан сделал шаг назад и пристально посмотрел на Ценис. В эти мгновения ему хотелось одного: как можно глубже погрузиться в нее, очиститься в ее объятиях от забот и ужасов дня. Увы, он знал: это еще не конец.
— Палл, — тихо сказал он. — Будь добр, пусть кто-нибудь проводит Ценис в дом моего дяди. Сомневаюсь, что в ближайшие дни твоей хозяйке понадобятся ее услуги.
— Я сделаю это сам.
— Увидимся позже, любовь моя, — сказал Веспасиан и, приподняв Ценис за подбородок, нежно поцеловал ее в губы.
— Ты куда?
— В Курию. Выполнить свой долг, причем малоприятный, по мнению дядюшки Гая. Не знаю, что это такое. Но по сравнению с тем, что делает Антония, мне теперь все остальное покажется мелочами.
Он снова поцеловал ее, на сей раз с большей страстью, и направился к выходу. В его ушах по-прежнему стояли исступленные вопли Ливиллы, а перед мысленным взором всплывала картина: Антония, спокойно сидящая перед дверью, за которой умирает ее собственная дочь. Взбодренный примером Антонии, он зашагал прочь.
Когда Веспасиан вошел в распахнутые двери Курии, в Сенате царил оглушительный шум. В дальнем конце зала перед обоими консулами стояли два ребенка — мальчик лет четырнадцати и девочка лет шести-семи. На ступенях с обеих сторон от них на складных стульях расположились сенаторы, которые старались перекричать друг друга.
— Я спрашиваю вас, Призванные Отцы, — кричал, надрываясь, консул Трион, — как вы можете выносить такой приговор невинным детям, которые не совершали никаких преступлений?
С этими словами он сел на стул. Из крикливой сенаторской гущи выскочил Авл Плавтий.
— Призванные Отцы, минутку внимания! — крикнул он и подождал, когда шум уляжется. — Невинные в том смысле, что не совершили никаких преступлений, пожалуй. — Плавтий свысока посмотрел на двух испуганных детей. — Невинные в том, что касается их имени — позвольте не согласиться. Когда мы голосовали за смерть Сеяна, мы также голосовали за проклятие его памяти и за то, чтобы его имя было предано забвению, как будто его никогда не существовало.
Что же это за Сенат, Призванные Отцы, если он отказывается от собственных решений? Разве не мы с вами приняли решение, чтобы любая память о Сеяне была стерта, а ведь они, — он вновь обвиняющим жестом указал на детей, — они носят его имя. Так что исполните свой долг и осудите их!
С этими словами Плавтий театрально взмахнул подолом тоги и сел. В зале воцарилась тишина. Сенаторы мысленно пытались оспорить его логику, но, очевидно, безуспешно. Когда никто не изъявил желания высказать свое мнение, стало ясно, что других выступающих не будет. Регул медленно поднялся на ноги.
— На голосование выносится следующее предложение: в соответствии с предыдущим решением Сената о проклятии его памяти, дети Сеяна, Капитон и Юнилла, должны быть преданы казни тем же способом, что и их отец. Прошу вас проголосовать.
К ужасу Веспасиана, большая часть сенаторов прошла справа от Регула.
— Что ж, пусть так и будет, — устало проговорил тот. — Решение принято. Позовите триумвира.
Веспасиан на свинцовых ногах вошел в зал и остановился за спиной у детей.
— Ты слышал приговор? — спросил его Регул.
— Да, консул.
— Тогда исполни свой долг.
Веспасиан собрал в кулак остатки воли. Похоже, Рим сегодня требует невозможного не только от него. Он положил руки на плечи детям. Мальчик поднял на него холодный, мертвый взгляд и стряхнул его руку.
— Куда мы идем, Капитон? — спросила Юнилла у брата.
— К отцу. — ответил тот, беря ее за руку.
— Но ведь его больше нет.
Мальчик кивнул.
— А что такое казнь?
Капитон сжал ей руку и с гордо поднятой головой повел за собой к распахнутым дверям.
Веспасиан зашагал вслед за ними. Сенат проводил их мертвой тишиной.
Они уже спустились на Форум, когда их догнал Гай.
— Прости меня, мой мальчик, что выбор пал на тебя, — пролепетал он.
— Но почему Авл Плавтий это сделал? Неужели ему мало крови?
— Боюсь, что Плавтий здесь ни при чем.
— Тогда чье же это предложение, дядя?
— Мое.
— Твое? Но почему?
— Так велела Антония, — ответил Гай, которого явно мучила совесть. — Она приказала схватить детей, чтобы отомстить Апикате за то, что та написала Тиберию. Она знала, что Ливилла должна умереть. Тиберий никогда не согласился бы на меньшее, и хотя Антония ненавидит собственную дочь, честь требовала отмщения за нее. И она приказала мне, чтобы я просил Сенат приговорить детей Сеяна к смерти. Я пытался отказаться, и тогда она пригрозила мне.
— Чем же? — удивился Веспасиан. Что такого Антонии было известно про дядюшку Гая, что тот согласился на такой шаг?
Сенатор Поллон посмотрел племяннику в глаза.
— Моей жизнью, — просто ответил он и зашагал прочь.
Веспасиан посмотрел ему вслед и покачал головой, не зная, выполнила бы Антония свою угрозу или нет, откажись Гай исполнить ее распоряжение. Затем он вспомнил, как она сидела рядом с дверью камеры, в которой ждет смерти ее собственная дочь. И ответ пришел сам собой: для нее жизнь Гая — ничто по сравнению с тем, что она вынуждена делать ради долга и чести.
Проводив Гая взглядом, Веспасиан повернулся и пошел следом за детьми. Сопровождаемые центурионом городской когорты и его стражниками, те рука об руку шагали через Форум в Туллианум навстречу собственной смерти.
Шагая. Веспасиан вновь вспомнил бабушку, как та, потягивая вино из своего любимого кубка, говорила ему:
— Мой тебе совет, держись подальше от политики, в которой ты
- Веспасиан. Трибун Рима - Роберт Фаббри - Историческая проза
- Вавилонская башня - Антония Сьюзен Байетт - Историческая проза / Русская классическая проза
- Анания и Сапфира - Владимир Кедреянов - Историческая проза
- Первый человек в Риме. Том 2 - Колин Маккалоу - Историческая проза
- Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден - Историческая проза / Исторические приключения
- Калигула - Олег Фурсин - Историческая проза
- Овация сенатору - Данила Комастри Монтанари - Историческая проза / Русская классическая проза
- Царица-полячка - Александр Красницкий - Историческая проза
- Кровь богов (сборник) - Иггульден Конн - Историческая проза
- Повесть о смерти - Марк Алданов - Историческая проза