ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую» (Ин 4:10). Аналогично, но подробнее, об этом говорится в Откровении, где возвещается о новом небе и новой земле (то есть о воссоздании космического порядка):
И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны.
И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой.
Откр 21:5–6
Вода, которая есть у тех, кто соблюдает веления Бога Авраама и Исаака, – это вода, вечно даруемая тем, кто «жаждет правды» (Мф 5:6), и насыщающая их. Тот, кто добровольно приносит жертву, которая становится самым прочным основанием социума – стабильности в настоящем и обещания будущего, – это неисчерпаемый источник воды, проистекающей даже в пустыне. Это метавода, отражение этического процесса или способа бытия, благодаря которому питающая влага все время вырывается из жесткой вещественной матрицы. Испить воды – хорошо, но лучше вырыть колодец; еще лучше – знать, как плодотворно и щедро сотрудничать и конкурировать; а еще лучше – стремиться к высшему и говорить правду, не в последнюю очередь потому, что для успешного планирования требуется конкретный и определенный результат, а не возвышенная вера в то, что любовь и искренность ведут к лучшему, независимо от очевидных последствий.
Проходит два с половиной месяца странствий, и евреи, снова утратив веру, начинают роптать, язвить и возмущаться:
И возроптало все общество сынов Израилевых на Моисея и Аарона в пустыне,
и сказали им сыны Израилевы: о, если бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб досыта! ибо вывели вы нас в эту пустыню, чтобы всё собрание это уморить голодом.
Исх 16:2–3
Печально, но они привыкли быть рабами. Отказ от ответственности – часть добровольного рабства, предвестие господства тирании. Так отрекаются от обязанности отражать образ Божий, противостоять хаосу и патологическому порядку, от приключения, от смысла, способного поддержать, когда приходит кризис. Если мы не способны взять свой крест, мы жертвуем связью с истинно высшим, и поэтому становимся слабыми перед лицом жизненных бед.
Бог говорит Моисею, что даст манну с неба и мясо с земли. Итак, у израильтян есть и духовная (хлеб свыше), и материальная пища (перепела, которые собираются вокруг лагеря вечером). Эти образы указывают на то, что пропитание в пустыне зависит и от смысла (его небесной модели), и от самой материи (изобилия земли в самом прямом смысле). Евреям заповедано собирать пищи не больше, чем на день, и полностью доверять Богу, пока они идут по пустыне. Это предтеча или вариация более поздней евангельской заповеди: «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф 6:34). В то же время Бог велит им сделать сосуд и поместить в него часть манны, чтобы сохранить ее для последующих поколений – в память и назидание (см.: Исх 16:32). Это поэтическое указание на то, что социум, ради себя самого, должен помнить о «духовной пище», питавшей его; собирать ее, беречь и передавать; помещать ее в сокровищницу, чтобы все знали и никогда не забывали о ней, – так что сама традиция становится хранилищем вечно питающей ценности, сошедшей с небес.
Именно в этот момент мы узнаем, что израильтянам суждено скитаться сорок лет – три поколения – питаясь манной и перепелами, прежде чем они войдут в землю обетованную (Исх 16:35). Неужели нужно так много времени, чтобы избавиться от привычек рабов? Да, вполне возможно, что для столь полного преображения потребуется много поколений. Здесь перед нами встает еще одна загадка. Сама земля – Ханаан – населена, и возникает вопрос: предложил бы справедливый и милосердный Бог уже занятую землю новому народу? Ответ, возможно, таков: те, кто выстроит иерархию истинно божественного порядка – и в собственной душе, и как социум, – неизбежно одержат победу над теми, кто этого не сделает. Не будем забывать, что хананеи – потомки Каина, обиженный народ, ожесточенные идолопоклонники, сладострастники, помешанные на власти. Переход Ханаана в руки тех, кто действительно борется с Богом, – это неизбежный и обещанный триумф тех, кто выбирает авантюрный путь и приносит надлежащие жертвы, на которых основаны истинная зрелость, ориентация на будущее и плодотворное социальное существование.
Когда у израильтян заканчивается вода, они опять оглядываются назад – можно сказать, в сторону Содома, – тоскуют по прелестям египетской тирании и добавляют к этому лицемерию очередную литанию жалоб. Бог велит Моисею ударить посохом по горе Хорив, пророк исполняет повеление, и из камня течет вода. Это повторный вызов, и в нескольких аспектах: прежде Моисей одолел «окаменелое» царство Египта своим преображающим посохом – деревом жизни и змеем. Теперь, в пустыне, он делает то же самое в других условиях, призывая то, что дает жизнь, из бесплодных и безжизненных элементов. Этот нарратив поддерживает его идентичность и статус повелителя вечной воды. Хорив, как мы уже говорили – это Синай, святая гора, соединяющая землю с небом; ось, вокруг которой вращаются все идеи и весь мир; столп традиции, которая закрепляет и устанавливает; центр всего порядка, который хорош или хорош весьма. Там, где небеса нисходят к земле, чтобы соприкоснуться с ней, всегда пробивается родник, утоляющий всякую жажду. Именно это происходит, когда слышен зов, когда реализуется новое откровение и когда происходит нечто действительно важное. Если говорить в материальном смысле, то все это – проявление инстинкта, призывающего нас преображаться и развиваться таким образом, который представляет собой подлинное и спасительное приключение жизни.
Вскоре израильтяне сталкиваются с серьезной угрозой. На них нападает кочующее племя амаликитян. Моисей восходит на близлежащий холм и возносит вверх волшебный жезл своей божественной власти – это волшебная палочка Гэндальфа и Дамблдора, пастуший посох Давида, световой меч Оби-Вана Кеноби, копье Одина, бьющее без промаха; знамя, способное сплотить войска; ветвь, делающая горькую воду сладкой; само дерево жизни. Пока пророк держит посох высоко, израильтяне побеждают. Это – отражение необходимости центра, подобного объединяющему и мотивирующему знамени, особенно для тех, кто находится в кризисе. Это платоновский идеал, придающий всему необходимую и небесную форму даже посреди багрового хаоса. Когда же уставший Моисей поневоле опускает свой посох, мародерствующие амаликитяне набирают силу.
К счастью, пророк послушал Бога и объединился с сильными и
