Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Розамунда щелчком открыла бумажник, бросила пачку банкнот на стол главной сестры и пулей выскочила из кабинета. Будь она в состоянии хлопнуть за собой дверью – она бы хлопнула, но налетевший теплый ветер сделал это за нее, сотрясая весь офис своей силой.
Опустившись в кресло, главная медсестра уставилась на свои записи, на ключ в руке и на аккуратную стопку неоплаченных счетов на столе. Маленький кабинет вновь содрогнулся, когда следующий порыв ветра ударил по тонким дощатым стенам. Вспышка молнии на мгновение осветила небо за окном без штор, за ней последовал сильнейший раскат грома, и наконец хлынул ливень. Главная сестра откинулась на спинку потертого кожаного кресла и кивнула своим мыслям. По крайней мере, дождь на какое-то время избавит ее от посетителей.
Глава 6
У обитателя отдельного бокса в первой военной палате тоже выдался трудный вечер. Он уже некоторое время пытался сесть за письмо, которое следовало бы написать давно, но, хоть убей, не мог заставить себя взяться за перо. В предыдущие вечера это ему тоже не удавалось. Возможно, сегодня его сбивала яростная дробь дождя по железной крыше и ступеням крыльца, но он боялся, что такая неспособность выразить себя на бумаге – симптом более глубокого недомогания. Возможно, это от тоски по дому.
«Моя дражайшая Трой», – начал он вновь.
Взглянул на страницу, зачеркнул эти три слова и взял чистый лист бумаги.
«Дорогая Трой!»
Покачав головой, положил перед собой третий лист и попытался еще раз:
«Моя дорогая!»
И опять запнулся.
– Ты полный болван, Аллейн! – прошептал он сам себе, осознавая, что всего в нескольких футах от него палата, полная людей. Лишь тонкая перегородка отделяет ее от маленького бокса, предоставленного ему в качестве «штаба операции». – Трой далеко не дура, – продолжал он. – Она прекрасно понимает, что с твоей работой многое вообще нельзя рассказывать – это помимо того, что ты затрудняешься сказать лично, не говоря уж о бумаге. Бог знает, когда письмо вообще дойдет до нее. Просто напиши эти слова, тупой идиот!
Он не мог. Мешал то ли непрекращающийся дождь, убивающий всякую возможность сосредоточиться, то ли ощущение присутствия нескольких десятков человек за тонкой стенкой – мало кто из них спал, всех терзали свои заботы, все тосковали по своим близким. Аллейн понял, что ничего не получится.
Он отошел от маленького столика, служившего конторкой, и потянулся. Затем взял трубку и раскурил, на мгновение зажав спичку в длинных тонких пальцах. При свете спички и прикрученной настольной лампы инспектор увидел свое отражение в окне – высокий мужчина с приподнятой бровью, который тут же нахмурился. Он почесал нос, вздохнул и приоткрыл окно пошире, смещая отражение в сторону и впуская аромат мокрых роз, которыми была усыпана вся больница. Розы хотя бы радовались дождю. Впрочем, по большому счету, радовался и сам Аллейн: из-за невыносимой жары он отвратительно спал на прошлой неделе, а секретность его задания в Маунт-Сигер подразумевала, что сидеть в закрытом боксе в ожидании указаний от начальства придется почти все время с тех пор, как он прибыл сюда под покровом темноты неделю назад.
Причина его приезда была известна здесь только троим: самому Аллейну, председателю больничного правления – старому надежному другу самого главного человека в новозеландской полиции, – и единственному контактному лицу в больнице. Главная сестра, похоже, купилась на историю о том, что Аллейн – английский кузен председателя, писатель, собирающий местный фольклор, отрезанный от дома войной и страдающий от редкого нервного расстройства, которому подвержены только самые современные люди искусства, да и то лишь те, которые имеют независимый постоянный доход. Ей было сказано, что ему необходим отдых и покой, – их он и получил, в той мере, в которой позволяло присутствие под боком солдат из первой военной палаты. Он провел здесь всю прошлую неделю, прислушиваясь к разговорам за перегородкой, отмечая движение снаружи через боковое окно и окошко поменьше, которое выходило на крыльцо и позволяло наблюдать за двором, а также изучая заметки и наблюдения, переданные ему доверенным человеком. Пока не наблюдалось никакого развития ситуации, о котором стоило бы доложить начальству; да и Трой, в общем-то, писать было не о чем.
Аллейн взглянул на дорожный будильник на столике – почти четверть одиннадцатого. Бормотание и приглушенный хохот солдат за стенкой скоро стихнут. Он вновь сел за стол, взял чистый лист бумаги и попробовал еще раз:
«Дорогой Фокс!
Как ты уже, вероятно, догадался, мой проницательный друг, я благополучно прибыл в Новую Зеландию. И приступил к работе в Окленде, где меня весьма тепло встретили сотрудники полиции этого прекрасного города. Думаю, ты поймешь, если я признаюсь, что обрадовался, вскоре оказавшись вдали от их чрезмерного энтузиазма: когда дело раскрыли (более подробно об этом в другой раз), меня почти сразу же перевели из вышеуказанного города в совершенно другую часть этой удивительной страны. Разумеется, я не могу разглашать, куда именно, но достаточно сказать, что, если бы мне дали возможность хорошенько осмотреться, я вернулся бы к вам с историями о великолепных пейзажах и грандиозных ландшафтах. Местные, естественно, обеспокоены обстановкой за океаном. Надо признать, в Лондоне мы привыкли думать, что этим землям на краю света ничто не угрожает, но, хотя их города и не затронуты войной, люди – совсем другое дело. Великое множество сыновей отправились исполнять свой долг перед королем и Родиной, и слишком многие не вернулись. А состояние возвратившихся зачастую совсем не то, в котором они уходили. В обществе царит некая смесь тревоги за «дом», как многие до сих пор называют Англию, понятной озабоченности судьбой местных молодых мужчин и ощутимого страха, что Япония с каждым днем подбирается все ближе.
Должен сказать, похоже, их опасения верны: как выяснилось, мое начальство придерживается той же точки зрения, и не без оснований. Поэтому мне придется проторчать здесь еще какое-то время. Остается надеяться, что Трой проявит такое же понимание, как и наш милейший Скотленд-Ярд.
Помимо личных переживаний из-за столь долгой оторванности от дома, признаюсь, мысль встретить еще одно Рождество в разгар лета кажется мне довольно абсурдной, какие бы необыкновенные пейзажи меня здесь ни окружали. Боюсь, мне никогда не свыкнуться с образом старого доброго святого Ника в белом крикетном костюме. Но такие уж настали времена, братец Лис: вся планета сошла с ума.
Не буду подробно описывать нынешнюю обитель, скажу лишь, что благодаря своим легендарным навыкам быстро определил, что как минимум двое солдат крутят
- Незаконченные воспоминания о детстве шофера междугородного автобуса - Валентин Черных - Детектив
- Семейка Лампри - Найо Марш - Детектив
- Танцующий лакей - Найо Марш - Детектив
- Смерть пэра - Найо Марш - Классический детектив
- Весь Дэн Браун в одном томе - Дэн Браун - Альтернативная история / Детектив / Триллер
- Неведение отца Брауна (рассказы) - Гилберт Честертон - Детектив
- Сообразительный мистер Ридер. Воскрешение отца Брауна (сборник) - Честертон Гилберт Кийт - Классический детектив
- Старые девы в опасности - Найо Марш - Классический детектив
- Смерть и танцующий лакей - Найо Марш - Классический детектив
- На каждом шагу констебли - Найо Марш - Классический детектив