готовится принять её к себе в отряд.
— Ну это прекрасно, — прокомментировал Лучезар, совершенно бесцветным голосом. Чтобы принять в армию воина, нужно пройти жёсткий отбор и тренировки. Однако в этот момент Лучезар был занят мыслью о том, что груша была вкусной и даже сочной. Интересно, откуда? И из какого государства?
— Значит, я могу рассчитывать на тебя?
Княжич посмотрел на Серебряного, кинул в чашу веточку и, улыбнувшись, мягко сказал:
— Конечно.
— И не спросишь, что помимо свободы тебе будет? — неожиданно повеселел Николай.
— Думаю, ты мне заплатишь кругленькую сумму, — Узник растянул губы в улыбке так, что красивое лицо чуть не треснуло.
— Ты правильно думаешь, — хохотнул Николай и сам же не поверил себе. Однако Княжич не стал его уличать во лжи. Если уж говорить о кривде, так всё, от начала до конца сказанное здесь было выдумкой.
Они ещё немного посидели, обговорили детали и ровно в одиннадцать покинули светлицу. Зайдя в свои покои, Лучезар первым делом помылся, яростно натирая кожу «деручкой», затем побрился, почистил зубы и некоторое время стоял, глядя в зеркало. Натянул штаны. Осмотрел лодыжки, потом запястья. Краска была не видна, но Княжичу казалось, что на коже еле-еле проступают символы, которые держали взаперти его бледную и лечебную ворожбу, а так же перевоплощение.
— Лучезар Андреев… ой, простите, — услышал он тихий голос служанки и посмотрел на вход. Дверь была открыта, заходи кто хочешь. Хотя кто мог зайти? Разве что Елена для второго захода. Или же Варвара, чтобы попытаться его убить, что бессмысленно в данной ситуации. И уж точно не служанка, о которой Лучезар то забывал, то вспоминал. И действительно, зачем она ему нужна? И зачем он тогда её схватил? Чтобы не убили. Хоть и раздражала она его, а жалко было. Те, кто пришёл за ним, свидетелей не оставляют.
— Тебе чего? — вопросил Лучезар, быстро натягивая сорочку через голову.
— Я хотела спросить: что будет завтра?
— Завтра будет день, — буркнул он, беря с полочки шнурок, на котором крепился деревянный, с трудом вырезанный маленький солдатик. Любимая подвеска Милана, которую Лучезар, несмотря на то, что деревяшка жгла ему грудь, душу и сердце, носил, будто наказывая себя этим.
— Я про другое, — буркнула служанка. — Я… Что завтра… — она замолчала, не сумев толком сформулировать мысль. Лучезар глянул на себя в зеркало, потом выдохнул.
— Завтра будет пища…
— Ясно, — отозвалась она через пару секунд и повернулась, чтобы уйти.
— Подожди. Заплети меня, — остановил он её и сел на стул.
19 глава
Карета внешне была очень даже хороша и выглядела достойно. Чуть удлинённая будка поставленная на массивные колёса являла собой произведение искусства, имела — можно было даже сказать так — вид фургончика, с мягкой скамьёй для возницы, фонариками и двустворчатой боковой дверкой. На обоих массивных перегородках было по оконцу, аккуратно закрытых медовыми занавесками. Крыша будки была чуть округлой с горбатым карнизом. Навесы крыши будто шапка снега выпирали чуть дальше стенок, при этом края были фигурно вырезаны искусным мастером. По углам имелись металлические фигурные завитушки, а вдоль оконец были приделаны нежные фризы из фанеры. На дверце являл себя змеевидный золотистого цвета дракон с длинными усами, а сама карета была окрашена добротной краской мягкого зелёного цвета. По всем показателям, карета являла собой перекатный дом, в которых порой ютились бродячие артисты. Заглянув внутрь, Лучезар отметил дорогостоящую обивку, в глубине мягкий диванчик, а напротив два мягких кресла. Между ними стоял сундук, в котором лежали вещи. На сундуке его дорожный мешок. Ничего более внутри перегонного транспорта не было.
Запряжена карета была двумя благородными, белоснежными мёртвыми скакунами, очень хорошо сделанными. Это была работа Варвары Красы, которой она гордилась так же, как любой другой сильный и уважающий себя мрачный колдун. В этот момент Княжичу вспомнился Кощей с Тимуром и он криво улыбнулся.
Служанку пришлось взять с собой в карету, несмотря на то, что лично ему было всё равно где и на чём она поедет. И он уже было собирался попросить для неё коня, когда, бросив беглый взгляд на растерянную и до сих пор ещё напуганную женщину, сжалился над ней. В конце концов, сам взял, вот теперь и отвечать надо тоже самому. И заботится так же, человек всё-таки, пусть и не близкий.
Следующая в их паровозе карета была розовой. Тут и говорить не надо чья. Лучезар лишь мазнула по ней взглядом, удивляясь тому насколько в ней было всё просто. Сбитая из тяжёлых досок будка, с тяжёлой дверью в задней части и горбатой крышей; для возницы удобная мягкая скамья, небольшой зонтик над ней — всё это не вызывало никакого восхищения. Даже цветок нарисованный на одной из стен фургона не создавал аховые впечатления. Именно это и удивило Лучезара, однако только потом он поймёт отчего вся эта обыденность. Поймёт, когда попадёт внутрь. В розовой карете ехала одна Елена, и была слишком навязчива, уверяя Лучезара в том, что в розовом транспорте ему будет намного лучше, чем в зелёном. Княжич отшучивался, мягко отказывался, сногсшибательно улыбался, уверял её в том, что любитель простоты и сам же ловил себя на логической ошибке. Внешне зелёная выглядела намного богаче. Особенно золотой дракон.
Третья карета была жёлтой — Княжич бегло подумал о том, что цветовая гамма в их поезде была немного помпезной, будто они собирались на смотр карет в соседний Округ, а вовсе не в путешествие через большую часть Светлорусии. Являла она собой нечто среднее между прогулочной каретой и дилижансом, выглядела настолько причудливо, что можно было бы сказать что безвкусно. Лучезар снова подумал о том, что жёлтый должно быть символизировал золото и тут же про это забыл. Не смотри, а то во сне ещё присниться. В неё забрались Аннушка Альбинос и Дамира Природа.
Парни же расселись по козлам, весело переговариваясь, а Варвара Краса, командир отряда запрыгнула на красивую, пепельную лошадку, тоже мёртвую. Ни одну из карет она не выбрала. В голове Лучезара мелькнула некая мгновенная мысль и тут же исчезла. Он вздёрнул бровь, пытаясь её догнать, но сразу же передумал. Тайны начнут вскрываться в пути. К чему сейчас ломать голову.
Некоторое время Лучезар стоял на холоде, натягивая на пальцы кожаные перчатки и слушал вполуха Серебряного, который вещал о плохой погоде, о снеге, о морозе, о том, что в пути надо всегда быть на чеку. Давал то и дело наставления своим дочерям. Тут же был начальник его небольшой частной армии, который иногда
