честно говоря, они были наименьшей из моих забот. Бейли нужно было оставаться по другую сторону линии дружбы из-за Летти — потому что, пока я держал свой член в штанах и подальше от Бейли, возможно, она останется.
Женщины уходили. Это был просто факт жизни, и хотя я мог пережить еще один удар, я знал, что Летти не сможет. Уход Хелен раздавил ее, хотя в то время она этого не понимала. Ей было всего два года. Она не знала, как мириться с тем, что ее «мама» оставила нас ради лучшей, безмятежной перспективы, понимала только, что мама не приходила, когда она плакала.
В конце концов, дочь перестала спрашивать о ней, и это еще больше разбило мне сердце.
Да, я мог бы смириться, если бы напортачил и Бейли ушла.
Но Летти?
Будь я проклят, если сделаю что-нибудь такое, что причинит боль моей малышке.
Я пробежал еще четыре мили и остановился перед нашим домом, растянувшись на лужайке перед домом, к большому удовольствию жены садовника Степфорда через дорогу.
— Привет, Гейдж, — сказала она, улыбаясь из-под широкополой шляпы.
— Лори, — коротко поприветствовал я ее, поворачиваясь, чтобы вернуться в дом. с тех пор, как мы переехали, она постоянно бросала намеки и была неумолима последний год или около того.
— Сегодня очень жарко, — крикнула она мне вслед. — Не хочешь зайти выпить?
Ни единого шанса, черт возьми.
— Может быть, в другой раз, — предложил я с добрососедской улыбкой и двинулся в безопасное пространство своего дома.
Когда я услышал смех Бейли из кухни, то понял, что только что прыгнул со сковородки в огонь.
— Папа! Печенье! — крикнула Летти со своего места на кухонном столе, где она сидела, счастливо слизывая тесто с одной из формочек.
— Вижу, — сказал я, мгновенно улыбнувшись. — Они вкусные?
— Самые вкусные!
Я схватил бутылку воды из холодильника и сделал все возможное, чтобы не обращать внимания на то, как выглядела задница Бейли в штанах для йоги, когда она полезла в духовку за другим противнем.
— Попробуй один, — предложила Бейли, держа один на ладони.
Ее глаза были такими же теплыми, как шоколадное печенье, которое она мне предложила, и я утонул в них. Были причины, по которым я не мог прикоснуться к ней, по которым я не мог…
Мои губы сомкнулись вокруг нежной кожи ее пальцев, когда я осторожно откусил от угощения, позволяя своему языку слизать шоколад с нежных кончиков. Я не был уверен, что было вкуснее — печенье или то, что у нее перехватило дыхание.
Я подмигнул ей, когда сглотнул, наблюдая, как ее губы приоткрылись, а глаза расширились в замешательстве.
Да, я только что напортачил… и наслаждался каждым мгновением.
— Это феноменально, спасибо. Ты не обязана заботиться обо мне, — сказал я ей.
— Ну, заботиться о тебе — значит заботиться о ней, — ответила она, кивнув головой в сторону Летти.
Я подошел к своей дочери и заключил ее в клетку между своими руками.
— Я вижу еще шоколад! — с тревогой в голосе произнес я и атаковал кожу ее шеи, пахнувшей малиной.
Ее хихиканье было заразительным.
— Папа!
— Летти! — ответил я и снова погладил ее по шее, чтобы услышать смех.
Ничто не могло сравниться с ее смехом. Это переполняло мое сердце, напоминая, что я человек, и дало мне силу, которой я никогда не ощущал до того, как они положили ее маленькое, запеленатое тельце мне на руки.
— От тебя воняет! — сказала она, хихикая.
— Это запах тяжелой работы, моя Летти Лу.
Я потерся с ней носом, и она снова хихикнула.
— Тяжелая работа воняет!
Я рассмеялся, и этот звук разнесся по нашей кухне, и Бейли тоже засмеялась.
— Тогда, я думаю, мне лучше принять душ, — сказал я им. Еще один поцелуй в крошечный носик моей малышки, и я оставил своих девочек, направляясь в душ.
Мои девочки.
Эта мысль заставила меня похолодеть, когда я был на полпути к лестнице.
Я остановился, моя рука почти до боли вцепилась в перила. Я втягивал воздух в легкие по одному вдоху за раз, пока не смог расслабить руку и отогнать прочь панику. Просто потому, что этот момент казался чертовски идеальным, не означало, что так и останется.
Но, Боже, звук смеха Летти из кухни, смешанный с ароматом свежеиспеченного печенья, делал этот дом более похожим на дом, чем за последние восемнадцать месяцев с тех пор, как я его купил.
И я знал, что это из-за Бейли.
* * *
Знаете, что происходит, когда ты понимаешь, что хочешь то единственное, чего не можешь иметь?
Ты, бл*ть, жаждешь этого еще сильнее.
Днем.
Ночью.
Одна неделя жизни с Бейли, и я был на грани, колеблясь между наслаждением крошечным кусочком совершенства, который она создала, и разрушением всего, чтобы не было так больно, когда она неизбежно уйдет.
Добавьте это к постоянному стояку, который у меня был.
Верно, я был жалким придурком. Черт, я не мог вспомнить, когда в последний раз так долго не трахался. Хуже всего было то, что я не то чтобы не мог пойти в случайный бар, подцепить цыпочку и унять зуд…
Дело было в том, что мой член не слушался моей головы. Он хотел Бейли и только ее и давал мне знать об этом каждый раз, когда она входила в комнату.
— Привет, Гейдж, — сказала она, когда я повесил ключи в прихожей. — Как прошла тренировка?
На бедре у нее висела корзина для белья, а на ключицах блестели капельки пота. Неужели она бегала? Тренировалась?
— Долгая, — ответил я, опуская сумку.
— Ты готов к завтрашней игре?
Она прошла мимо меня в прачечную, ее конский хвост развевался. Бейли даже не смотрела мне в глаза с того момента, как я слизывал шоколад с ее кожи на прошлой неделе. Не то чтобы я винил ее. Я был королем смешанных сигналов.
— Угу, — проворчал я, вся моя кровь отлила от головы к члену при виде ее задницы в этих спортивных штанах.
— Хорошо, — крикнула она из комнаты. — Летти легла вздремнуть. Мы совершили небольшую прогулку, и она вымоталась.
— Отлично, — ответил я, благодаря Бога, что между нами была дверь, даже если она была полуоткрыта.
— Тебе нужно, чтобы я бросила что-нибудь в стирку?
— Нет, но спасибо. Ты не обязана заботиться обо мне, — снова сказал я ей, зная, что она все равно это сделает.
— Меня не… — Ее голос звучал приглушенно, когда она включила сушилку.
— Что? — спросил я, но ее ответ затерялся в суматохе. — Прости, я не расслышал тебя, — сказала я,
