его бояться? Хочу верить, что со своей женой Максимилиан будет вести себя… иначе.
После того злосчастного дня, когда мы виделись последний раз, я практически не выходила из своей комнаты, пряталась внутри и зализывала раны, как побитая собака. Мама плакала каждый день, смотря на моё состояние, у меня до сих пор нет ни аппетита, ни желания к чему-либо.
За прошедшую неделю я практически не ела, поэтому платье, которое сшили, исходя из моих стандартных мерок, сейчас висит, не облегая изящную фигуру, как следует. Стилисты и швеи носятся в панике, не зная, что делать. Они думают, я похудела от волнения перед свадьбой, но не знают, что меня предал жених, которому я только попыталась довериться, и из-за этого оказалась унижена и избита родным отцом.
Но несмотря на всё произошедшее, я подчинилась, просто смирилась со своей участью и приняла её. Другого выхода всё равно нет.
Визажисты хорошенько постарались, скрыв макияжем следы от синяков на лице после того, как отец сжимал пальцами скулы. Теперь мне придётся ежедневно использовать тональное средство, пока синяки не исчезнут, чтобы Максимилиан не заметил их. Если раньше я, возможно, и поделилась бы с ним правдой, то теперь все мои внутренние переживания и воспоминания о родительском доме Максимилиан никогда не узнает. Я так решила!
Ближе к вечеру стою у окна и наблюдаю за собравшимися в саду гостями и размышляю о том, что это последние минуты в моей комнате. Переступив порог, я больше никогда сюда не вернусь, по крайней мере, навсегда. Все счастливые и не очень моменты останутся заперты в этой спальне, где я росла, превращалась из младенца в ребёнка, из ребёнка в подростка, а из подростка в молодую девушку. Сейчас же из молодой девушки я превращаюсь в замужнюю женщину.
Большинство моих личных вещей в виде книг, блокнотов и украшений упакованы и уже отправлены в Лос-Анджелес. А остальное, заявил жених, он подготовил для меня самостоятельно, поэтому практически всю одежду я оставляю здесь.
Мой многострадальный свадебный образ полностью готов. Жених должен прибыть с минуты на минуту, сжимаю в руках небольшой букет из пионов, морально готовясь к вечеру. Я должна держать себя в руках, не показывая никому слабость!
– Очень сильно буду скучать по тебе, доченька! – мама сидит на кровати и вытирает слёзы, смотря на меня снизу вверх.
– Я тоже, – перевожу свой вмиг потеплевший взгляд на женщину в серебристом платье с аккуратно уложенными волосами. Каждую ночь я рыдала в подушку от одной только мысли, что мне придётся оставить маму одну в этом доме. – Надеюсь, ты сможешь навещать меня, а я тебя…
Мама всхлипывает, а у меня слёз совсем не осталось, только огромная зияющая дыра на душе в виде необъятной пустоты.
В комнату заглядывает Марко, прерывая наш разговор:
– Мама, тебе пора спуститься к гостям, – лаконично сообщает он.
– Иду, – женщина встаёт, сначала крепко обнимает меня напоследок, а затем уходит выполнять свои обязанности хозяйки дома, натягивая на лицо счастливую улыбку.
– Как ты, Ари? – Марко неловко стоит в коридоре, немного растягивая затянутый галстук, но потом закрывает дверь изнутри и подходит ближе. – Волнуешься?
– Нет, – честно отвечаю, заглядывая в мужские карие глаза. Ему очень идёт тёмно-синий смокинг. Хоть мы и не были дружной семьёй, я люблю своего единственного старшего брата. Сложившаяся ситуация не разобщила нас, наоборот, сплотила, и это безумно радует.
– Ты выглядишь великолепно! – наверное, впервые в жизни Марко делает мне комплимент, от этой мысли в уголках губ появляется еле заметная, искренняя улыбка. – Я надеюсь, что твой брак будет счастливым.
– Это вряд ли, – грустно усмехаюсь. – Боюсь, что Галанте такой же тиран, как… – я не смею произнести при брате вслух слово «тиран» про отца. Мы с Марко никогда не обсуждали побои, что я пережила в этом доме. Да и брат всегда видел в лице отца кумира, он повторял его повадки, манеры говорить, отношение к людям, стиль одежды. Единственное, что он, слава Богу, не перенял – ужасное отношение к маме. Марко по-прежнему несмотря на обстановку в доме, любит её и уважает, как положено сыну.
– Ариела… – подавленно вздыхает, опустив взгляд в пол. Чувствую, что разговор даётся ему нелегко, – я не мог идти против отца, чтобы защитить вас с мамой, но я не позволю тебе пережить подобное в семье мужа. Кем бы ни был Максимилиан Галанте, всегда знай, что у тебя есть старший брат, который никогда не позволит унижать и поднимать на тебя руку! – пылко произносит, обхватывая горячими ладонями моё лицо. – Если он посмеет хоть раз ударить тебя, не молчи! Прошу, родная, сообщи! Я прилечу сразу же!
– Отец не позволит тебе вмешаться, – смахиваю непрошенную слезу, стекающую по щеке к мужским рукам.
За всё время эта трогательная речь – единственное, что смогло растопить лёд в моём каменном сердце…
– Я помогу, слышишь? – стоит на своём Марко. – Верь мне! – утвердительно киваю головой, брат оставляет на моём лбу тёплый поцелуй, крепко прижимая к себе. Мы стоим так несколько минут, представляя, что кроме нас в этом мире больше никого не существует. Нет никаких кланов, войн между семьями, никто не делит между собой территорию, не похищает и не убивает людей, нет насильственных браков и унижений в семье! Но всему хорошему рано или поздно приходит конец, вот и нашей идиллии тоже, Марко отстраняется. – Готова? – подставляет свой локоть, чтобы я взяла его под руку.
– Да, – отвечаю без тени сомнения.
Брат заботливо прикрывает моё лицо фатой.
Перед выходом бросаю взгляд на себя в зеркало в последний раз: на улице стоит летняя знойная жара, поэтому на мне надето лёгкое, практически воздушное свадебное платье белоснежного цвета. Верхняя часть держится на тонких бретельках, усыпанных камнями, а лиф сшит в виде выреза сердцем, что подчёркивает пухлую грудь, приподнимая её. Объёмные съёмные рукава придают платью лёгкость, несмотря на длинную и пышную юбку со шлейфом. Из-за фаты я не могу как следует разглядеть свой макияж, чувствую только, как локоны приятно щекочут шею. Во мне нет трепета и предвкушения свадьбы, я не испытываю к жениху и всему этому торжеству ничего, кроме антипатии.
– Марко, пообещай мне, пожалуйста, одну-единственную вещь, – по пути вниз, спускаясь по лестнице, обращаюсь к сопровождающему мужчине.
Он помогает мне придерживать длинное платье, чтобы я не запуталась в подоле и не разбила своё лицо о пол.
– Обещаю, – даже не узнав, что именно я попрошу, уверенно отвечает брат. За это, пожалуй, я его всегда уважала и буду уважать. Он всегда, с
