Форма входа
Читем онлайн На поповских хлебах - Марина Геннадьевна Захарчук
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
дежурила милиция, и всё было по-семейному просто и радостно. По совету регента семинарского хора отца Ионафана, стремившегося приблизить жизнь церковной общины к первохристианской Церкви, все прихожане исповедовались и причащались, по возможности, каждый воскресный и праздничный день, в том числе и на Пасху. (В те годы почему-то было распространено мнение, что простым людям причащаться на Пасху нельзя. Не знаю, имелось ли под этим какое-то богословское обоснование или — что более вероятно — связано это было с жёстким контролем со стороны гражданских властей над посещением храмов в пасхальную ночь людьми, моложе пенсионного возраста, но причащаться на Пасху было не принято). Я с вдохновением слушала эти беседы и старалась следовать им в жизни. Даже в дни экзаменов, если они совпадали с церковным праздником, прорывалась в экзаменационную аудиторию первой, а после летела по прямой ветке метро на службу в свой любимый храм. Это было счастливое время!
Как и мой первый духовник о. Валерий Лапковский, я не стремилась скрывать свои убеждения, более того, всегда ввязывалась в религиозные споры, отстаивала свою точку зрения. Но так случилось — никто не выдал! На тумбочке в комнате общежития у меня стояла Казанская икона Божией Матери, написанная, наверное, в 19-м веке на металле. Эту икону я обнаружила в тумбочке, вернувшись в свою пустую и отремонтированную летом комнату после каникул. Как она там оказалась — знает один Бог.
Иногда со мной на службы в храм Ленинградских духовных школ ходили подруги и друзья — кто из любопытства, а кто и с какими-то своими просьбами к Богу. Конечно, поддерживали меня в моих убеждениях далеко не все. Большинство было безразлично к религии, были и убеждённые атеисты. Но, повторяю, никто не выдал, не донёс начальству. Всё-таки журналисты — это особое братство бескорыстных и честных людей. Такими, во всяком случае, они были в годы моего студенчества. Некоторые однокурсники привозили из дома и дарили мне старинные иконы. А живущую со мной в комнате подругу окрестил курский отец Валерий.
Однажды у одного из наших ребят тяжело заболела невеста — из-за кровоизлияния в мозг ей сделали трепанацию черепа. Володя прибежал ко мне, прося помолиться за больную. «Пойдём вместе в храм», — предложила я ему. «Пойдём, — согласился он. — Только я тебя на улице подожду, я ведь некрещёный». Вернувшись в общежитие, Володя показал мне «Забавную Библию» Лео Таксиля и спросил, что с ней сделать: может, подарить в библиотеку? Я посоветовала ему уничтожить эту пародию на Священное Писание. И он, разорвав её на мелкие кусочки (чтоб уж нельзя было прочесть) спустил в гудящий мусоропровод. И в тот раз, и в следующий (вторая трепанация) с невестой его всё обошлось благополучно.
После знакомства с о. Валерием я стала соблюдать посты. Во время Рождественского поста у одной из моих соседок по комнате был день рождения. Она принесла большую коробку шоколадных конфет (роскошь по тем временам!), разделила их на три части (мы жили по трое в комнате) и положила мою часть мне в тумбочку. Так я и смотрела на них весь пост, ежедневно по несколько раз отправляясь в тумбочку за тетрадями, а в день Рождества с удовольствием съела.
Но всё же ещё очень многого в Православии я не знала — ведь тогда не издавалась, как сегодня, разнообразная церковная литература. Не подозревая греха, я несколько раз посещала сектантское собрание и католический храм. Это заслуживает отдельного рассказа.
…Мы встретились в петербургском храме Александро-Невской лавры. Он подошёл ко мне после литургии, когда я направлялась к выходу. Молодой ещё, лет тридцати пяти, мужчина, с приветливой улыбкой, слегка заикаясь, спросил, читала ли я Библию. Сейчас бы я сразу поняла, кто передо мною. А тогда… Я только что начала учёбу в университете. Я жаждала новых знаний и новых общений, и вообще всего нового, только-только начиная открывать кладезь религиозной мудрости, ходила по питерским храмам, жадно слушала проповеди. Другого источника познания не было: конец 1970-х, время жёсткого государственного атеизма. Но Библию я уже читала, просиживая вечерами в читальном зале библиотеки ЛГУ. И теперь, оказавшись под низким питерским небом с холодными осенними тучами вместе с моим неожиданным собеседником, я не чувствовала ни пронизывающего ветра, ни срывающегося мелкого острого дождя. Мы бродили по лаврским аллеям, превращённым в городской парк, по узорчатым мостикам Обводного канала, изредка присаживаясь на скамьи, и разговаривали, разговаривали — до самых вечерних сумерек.
Мой собеседник оказался членом секты Адвентистов седьмого дня (которую он, конечно, называл Церковью). Наши встречи стали регулярными. Я не боялась посещать его комнату в большой коммуналке совсем рядом с Исаакиевской площадью, с интересом слушала его рассказы об адвентистах и их пророчествах и, наконец, согласилась съездить на собрание секты в маленький пригородный посёлок.
Собрание адвентистов произвело на меня удручающее впечатление. Я ожидала встретить таких же горящих верою людей, каким был мой знакомый Алекс. Вообще-то настоящее имя его было Владлен (от Владимир Ленин). Уже будучи взрослым, он принял православное крещение в честь святого Александра Невского — отсюда и его любовь к Александро-Невской лавре, и плохо скрываемая ностальгия по утраченному Православию, которое он поменял на новое религиозное убеждение, и с тех пор, стыдясь православного имени Александр, стал именоваться Алексом…
Широкие приветливые улыбки, обращение друг к другу словами «брат», «сестра», взаимные целования знакомых и незнакомых между собой людей не помогли мне, как надеялся Алекс, влиться в их коллектив. Напротив — с порога появилось всё усиливающееся чувство искусственности происходящего. Хотя я, как понимаю теперь, была идеальной кандидатурой для сектантов: уже верящая в Бога и ищущая Его познания, но ещё не имеющая духовных руководителей, равно как и близких друзей в огромном, прекрасном, но пока чужом городе. Меня усадили рядом с Алексом в середине комнаты-зала на ряд откидных стульев, какие обычно стоят в сельских клубах. На сцену поднялся «старший брат» и предложил всем встать и прочесть хором молитву «Отец наш небесный…». Затем все снова сели, а «старший брат» (это было официальное наименование руководителя общины) прочитал маленький отрывок из Библии и стал вызывать сидящих в зале с просьбой рассказать, как они понимают услышанное. Вызванные вставали и понимали всё правильно: отвечали они, как плохие отличники, вызубренными кусками чужого текста. Потом все снова встали и под аккомпанемент разбитой дореволюционной фисгармонии пропели «псалом» — примитивностью стихосложения и мелодии достойный младшей группы детского сада. Потом снова — отрывок из Библии, заученный комментарий, детская песенка про Бога… Я едва досидела до конца, борясь с
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу На поповских хлебах - Марина Геннадьевна Захарчук бесплатно.
Похожие на На поповских хлебах - Марина Геннадьевна Захарчук книги
- Подлинная история «Майора Вихря» - Александр Бондаренко - Биографии и Мемуары
- Детство 45-53: а завтра будет счастье - Людмила Улицкая - Биографии и Мемуары
- 10 гениев науки - Александр Фомин - Биографии и Мемуары
- Оно того стоило. Моя настоящая и невероятная история. Часть II. Любовь - Беата Ардеева - Биографии и Мемуары
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Живу до тошноты - Марина Цветаева - Биографии и Мемуары
- Что было и что не было - Сергей Рафальский - Биографии и Мемуары
- Великие княжны Романовы – истинные русские царевны - Анастасия Евгеньевна Чернова - Биографии и Мемуары / Прочая религиозная литература
- «Розовая горилла» и другие рассказы - Роман Кветный - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье - Биографии и Мемуары / Военная история
