Форма входа
Читем онлайн Тамбов. Хроника плена. Воспоминания - Шарль Митчи
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
И трудная жизнь в казарме продолжается: вставать каждое утро в половине пятого. Упражнения, учения, стрельба, марши — мы заняты до самого вечера. И всё это на фоне скудного питания, да ещё и плохого качества. Dorrgemuse — сушёные овощи, которые мы называем Drahtverhau (колючая проволока), и редкие маленькие кусочки мяса под видом Eintopfgericht[26].
Целыми неделями мы не видели ни единой картофелины! Макарон и свежих овощей тоже никогда не было.
Вечер после службы посвящён написанию писем, если этому не мешали какие-нибудь крикуны. Это самая лучшая часть дня. Прежде всего ежедневное письмо Марте и иногда несколько слов моим родителям в Гюнсбах, родителям жены и свояченице в Кольмар. Пока мы пишем письма, до нас издалека доносится меланхоличное звучание протяжных славянских напевов. Голоса звягельских девушек время от времени заглушаются резкими звуками перестрелки, свидетельствующей
о непрекращающейся активности партизан, наводнивших местность.
В окрестностях Звягеля действуют три вида партизан. Не будем забывать, что мы находимся на Украине, совсем рядом с бывшей польской границей, поэтому тут и украинские, и польские, и русские партизаны. В обычное время они объединяются в борьбе против немцев. А в периоды затишья сражаются между собой: поляки — за освобождение их территории, украинцы — за свою независимость, русские — за всемогущество России.
Они действуют очень эффективно, буквально свирепствуют. Не было дня, когда они не спустили бы с рельсов или не взорвали немецкий поезд, или не уничтожили бы военный эшелон, или не убили бы несколько одиночных солдат, оставляя на дороге изуродованные трупы — глаза выколоты, язык вырван, носы и уши отрезаны! Странная вещь — с тех пор как мы, эльзасцы, лотарингцы и люксембуржцы, находимся здесь, нападения на военных в городе практически прекратились. Не потому ли это, что мы достаточно часто и душевно общаемся с гражданским населением? И как это соотносится с сопротивлением?
Мы время от времени выходим по вечерам и возвращаемся всегда глубоко за полночь безо всякого риска. Немцы всеми способами борются с этими по большей части неуловимыми, скрывающимися в лесах и болотах врагами.
После 20 июля я наконец получил первое письмо от Марты! Какая радость и какое счастье! Радость, к несчастью, омрачённая печальной новостью. В день моего отъезда из Кольмара на мамашу Гассер[27], которая каждый день трудилась в саду в Шпеке, наехал грузовик на Базельской дороге. Её должны были положить в больницу Диаконата[28] с переломом левой ключицы, но, что хуже всего, у неё был шок, который весьма серьёзно на ней отразился — потеря памяти, бессвязная речь. Ей, воплощению доброты, которая долгие годы страдала от всё усиливающейся глухоты, это было совсем некстати! Она так до конца никогда и не оправилась от этого до самой своей смерти в 1948 году.
Туда-обратно письмо и ответ шли минимум три недели! Как долго! Двадцати дневное ожидание ответа на вопрос делало диалог практически невозможным. Но странное совпадение: мы поняли, что часто в один и тот же день, иногда в одно и то же время, говорим в письмах друг другу об одном и том же: хороших книгах, хороших стихах, музыке, любимых людях. Передача мыслей на расстоянии?
Я также часто переписывался со своим близким другом Жаном Лангом, который в то время всё ещё работал в Ашкаррене (его призовут в свою очередь в 1944 году, вместе с эльзасцами 1908–1913 годов рождения). Перед моим отъездом мы договорились о секретном коде. Каждый раз, как он будет узнавать хорошие новости по лондонскому радио: большое поражение немцев, важное наступление русских, — он будет сообщать мне о том, что у его сына Фредерика, родившегося несколько недель назад, прорезался новый зуб. Бедный малыш — за первые шесть месяцев жизни у него должно было прорезаться двадцать зубов!
Однажды мне пришла в голову идея написать письмо Фредди, брату моей жены, который всё ещё был в эвакуации около Роанна. Переписка между эльзасцами, которые отказались вернуться домой в 1940 году, и их семьями, остававшимися в Эльзасе, была не только долгой и трудной, но и опасной для этих последних. Шансы на успех были, по моему мнению, минимальными, но попробовать стоило.
Итак, я послал первое письмо, естественно, указав номер полевой почты F.P.N. 10 310. Чудо! Двадцатью четырьмя днями позже пришёл ответ! Моё письмо шло четырнадцать дней, письмо моего свояка — десять.
Обмениваться письмами между Роанном и Кольмаром через Звягель — около 4500 километров — оказалось гораздо быстрее, чем напрямую, и не представляло никакой опасности для кольмарцев.
В это время русский фронт приближается медленно, но неумолимо. Немецкие солдаты, возвращающиеся из Житомира, города, расположенного в восьмидесяти километрах по прямой от Звягеля, рассказывают нам, что Киев находится под серьёзной угрозой и не исключено, что он в ближайшие дни будет взят русскими. Ночью мы слышим звуки канонады и бомбардировок, приглушённые расстоянием.
Что касается нас, учения, манёвры и марши продолжаются. Теперь это в основном стрельбы. Прежде всего надо выучить немецкую манеру стрельбы, которая сильно отличается от французской. С deutsche Griindlichkeit (чисто немецкой тщательностью) надо сначала разложить на составные части акт стрельбы, выучить каждое движение, затем сделать всё подряд: Eins, zwo, drei, vier, Feuer! (Раз, два, три, четыре, огонь!) Для эльзасцев-лотаргингцев это новая возможность вывести из себя начальство, поскольку они упорно продолжали делать по-своему, как их учили раньше. Посыпались санкции. В нашем взводе унтера особенно озлобились на моего друга Хуссельштайна, лесника из Ла Хуб, около Пети-Пьер в департаменте Нижний Рейн, парня ниже меня ростом, но весившего больше ста килограммов. Бывший унтер-офицер французской армии, он упорно выполнял движения по-своему.
И вот у нас настоящие стрельбы! Мы лежим бок о бок, офицер командует: Eins, zwo, drei, vier… Feuer! Следуют выстрелы, но лишь немногие попадают в мишень. Инструкторы в ужасе! Тут Хуссельштайн собирается с духом и говорит офицеру: «Herr Leutenant, lassen Sie uns bitte schiessen, wie wir es gelernt haben!» («Господин лейтенант, я вас прошу, разрешите нам стрелять по-нашему»). Младший лейтенант, человек открытый и понимающий, уступает и разрешает нам стрелять без команды. Результаты отличные! У Хуссельштайна лучший результат в роте, включая унтеров, по кучности стрельбы. Его награждают большой сигарой. Если бы это было в Германии, ему бы дали внеочередной отпуск на трое суток. Но мы, к несчастью, в России, в стране, которую Хусселынтайн больше не покинет: через год он умрёт от истощения в тамбовском лагере.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Тамбов. Хроника плена. Воспоминания - Шарль Митчи бесплатно.
Похожие на Тамбов. Хроника плена. Воспоминания - Шарль Митчи книги
- От солдата до генерала: воспоминания о войне - Академия исторических наук - Биографии и Мемуары
- Мысли и воспоминания. Том II - Отто фон Бисмарк - Биографии и Мемуары
- При дворе двух императоров (воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора Николая I и Александра II) - Анна Тютчева - Биографии и Мемуары
- На Западном фронте. Бес перемен - Дмитрий Олегович Рогозин - Биографии и Мемуары / Политика / Публицистика
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Воспоминания - Альфред Тирпиц - Биографии и Мемуары
- Дневник для отдохновения - Анна Керн - Биографии и Мемуары
- Мои воспоминания. Книга первая - Александр Бенуа - Биографии и Мемуары
- О Сталине с любовью - Любовь Орлова - Биографии и Мемуары
- Воспоминания о Корнее Чуковском - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары
