диктатор Батиста дал приказ наземным и воздушным силам разыскать и уничтожить революционеров, всех до единого. Пятого декабря, через три дня после высадки, повстанцы были обнаружены. Двести солдат открыли огонь по отряду Фиделя Кастро; самолеты прочесывали джунгли пулеметным огнем; вертолеты бомбили повстанцев. Бой был неравным. В отряде Фиделя Кастро осталось всего семнадцать человек. Но они не сдались: подняв свое красно-черное знамя, направились в горы Сьерра-Маэстра.
«Группа авантюристов, во главе с адвокатом Кастро, обречена на гибель в горах Сьерра-Маэстра» — такие заголовки мелькали в конце 1956 года на страницах буржуазных газет. Никому и в голову не приходило, что эта группа способна свергнуть диктатора и изменить государственный строй на Кубе. Ведь в распоряжении Батисты была регулярная армия — десятки тысяч солдат, самолеты, танки, пушки, военные корабли.
Но в горах Сьерра-Маэстра повстанцы не остались в одиночестве. По тайным тропам к Фиделю шли и шли крестьяне, чтобы с оружием в руках сражаться с ненавистным режимом. Спустя полгода в отряде Фиделя было уже триста человек, через год — шестьсот, потом тысяча…
А через два года — победа! Фидель Кастро вступил в Гавану. Сообщение о победе революции на Кубе было поистине ошеломляющим. Буржуазная печать многих стран стала нагнетать вокруг революционной Кубы атмосферу недоверия и страха. Писали, будто бы на Кубе «царствует террор и насилие». И, таким образом, уже с первых же дней Куба подверглась международной изоляции.
В Мексику с Кубы изредка прилетали самолеты: увозили в Гавану кубинских эмигрантов. Вот на таком самолете, вместе с группой мексиканских журналистов, мне удалось улететь в те дни в Гавану и увидеть ликование освобожденного народа.
На улицах Гаваны стихийно возникали митинги, на которые собирались тысячи людей. Они славили бородачей, освободивших их от диктатуры генерала Батисты; распевали революционный гимн «26 июля», громили богатые особняки тех, кто верой и правдой служил диктатору; били стекла в ненавистных казино и публичных домах, созданных на потребу американским туристам…
Как давно все это было!
Я взглянул в окно. Там по-прежнему чернело небо, и на нем сияли яркие звезды. А внизу бескрайнее пространство Атлантики. Всякий раз, во время перелета из Европы в Америку, я старался не думать об океане, об огромных свинцовых волнах, от которых содрогаются океанские лайнеры. Здесь, в самолете, уютно. И никто не мешает предаваться воспоминаниям о прошлом, о той, первой встрече с Гаваной.
Тогда, в январе 1959 года, знакомство с Гаваной началось в Центральном скверике напротив гостиницы «Англия». Автобус, который привез нас с аэродрома, остановился именно здесь. Нам было видно длинное белое полотно, натянутое между двумя деревьями. На нем написано: «Свобода народу — смерть тиранам».
— Кто хочет осмотреть Гавану пока светло, выходите, — по-деловому сказал нам провожатый и первым шагнул в открытую дверь.
После напряженного перелета желание совершить пешую прогулку по раскаленным улицам Гаваны было не так уж велико. Лучше бы, конечно, под холодный душ…
Но Гавана тут же увлекла нас, захватила все наше внимание. Шаг наш стал бодрым, мы мчались по улицам, фотографируя на ходу, то и дело вытаскивая блокноты из кармана мокрой от пота рубашки.
Нас привели к двухэтажному особняку. На нем вывеска — «Министерство конфискации незаконно присвоенной собственности». У ворот несколько молодых повстанцев в зеленых гимнастерках, с винтовками в руках.
Этот особняк принадлежал сенатору Сантьяго Рей. Сенатор бежал из Гаваны, переодевшись в длиннополую сутану священника. Раньше он служил верой и правдой диктатору, был одно время в его правительстве министром внутренних дел. Грабил, как и все прежние чиновники, казну, любил женщин и играл в рулетку. Сантьяго Рей имел свое персональное кресло в главном казино Гаваны — «Хилтон», где без счета швырялся крадеными деньгами.
Облик сенатора дополняла его духовная и телесная «пища», сваленная сейчас в одном из залов особняка. Духовная пища — несколько порнографических фильмов, телесная — кокаин и другие наркотики.
— В особняках высокопоставленных чиновников были комнаты для пыток, — рассказывал бородач-повстанец, дежуривший здесь. — Подвыпившая компания друзей-чиновников приходила в такую комнату, и начиналось надругательство над привезенными туда политическими заключенными.
— Наше министерство сейчас самое грозное на Кубе, — заговорил другой повстанец, видимо горожанин. Он выделялся среди других своих товарищей, которые явно были крестьяне. — Я работал прежде служащим и знаю, как грабили казну. Было при диктаторе Батисте министерство строительства общественных зданий. Согласно закону, в министерстве должно было быть четыре департамента, а в действительности было только три. Зарплата из казны шла для четырех департаментов. Ее делили между собой высокопоставленные чиновники министерства. В банках у них находились личные сейфы. Из них мы уже извлекли двадцать миллионов долларов и еще покажем им силу нашего министерства.
…На улицах Гаваны среди прохожих то и дело попадались бородатые повстанцы. У этих парней был беззаботный, мирный вид. Они гуляли по улицам в обнимку с девушками. И лишь стальное дуло автомата, торчащее из-за спины, да бороды напоминали о боевом пути этих людей. Бородачей можно было увидеть и в дорогих автомобилях бывших министров и сенаторов. На лакированных боках машин выделялась крупно написанная историческая дата: «26 июля».
Мы зашли в закусочную. В углу сидели двое и аппетитно жевали сандвичи — сыр и ветчина, зажатые между двумя поджаренными кусками хлеба. За стойкой неторопливо тянул пиво какой-то гаванец в рабочей блузе.
Тишину кафе вдруг нарушил бой барабанов. В дверях появился негр. От старости кожа на его щеках сморщилась. На шее болтались три медные трубы разных размеров, в руках были погремушки, на плечах — барабаны, маленькие и большие, из карманов торчали деревянные трубки вроде флейты.
— Я спою и сыграю вам, сеньоры, — начал негр низким голосом, — самую модную песенку на Кубе — песенку о революции. И если вы дадите, сеньоры, старому негру несколько центов, вы не станете от этого беднее.
Старик начал пристраивать свои музыкальные инструменты. На металлической стойке он установил барабан и медные диски. Этот механизм приводился в движение ногой. На другую ногу нацепил какие-то погремушки, венок из звенящих колокольчиков был надет на голову, в руках трубы.
За несколько минут один человек превратился в целый джаз-оркестр. Труба пела, барабан и диски гремели, колокольчики в такт музыке запрыгали на голове. Отложив трубу в сторону и зажав одну ноздрю большим пальцем, негр изображал переливы гавайской гитары или тяжкий стон саксофона. А барабан гремел, голова покачивалась, левая нога трясла погремушки.
После музыкального вступления началась песня. Пел старик красивым низким голосом. Он пел о том, что главные герои сейчас — бородатые повстанцы. Повстанцев на Кубе очень много.
