Выходит, это уже было тем вредным дежавю. А затем реальные дежавю возвращались и, как всегда, высасывали жизнь из всего вокруг. О, единственная вспышка этого чувства была лишь коротким потрясением, пугающим напоминанием, но затем она проходила. Но если бы такое чувство тянулось день, оно превратилось бы в пытку, неделю – в сущий ад. Состояние двойного времени, как, по словам Мишеля, называли его современные медицинские журналы. Другие пользовались термином «ощущение всегда-уже». Очевидно, с этой проблемой сталкивался определенный процент стариков. А если смотреть по ее эмоциям, то казалось, ничто не могло быть хуже. В последнее время она просыпалась, и каждое мгновение дня становилось точным повторением какого-нибудь более раннего, идентичного дня – именно это она сейчас ощущала. Словно понятие Ницше о вечном возвращении, нескончаемом повторении всех возможных пространственно-временных континуумов каким-то образом стало очевидным, вторглось в ее жизнь. Ужас, ужас! И все же ей не оставалось ничего, кроме как, шатаясь, пробираться сквозь «всегда-уже», сквозь предвиденные дни, будто зомби, пока не будет снято проклятие, иногда как в медленном тумане, иногда – быстро переключаясь в состояние не-двойного времени – будто двоение фокусировалось обратно, возвращая предметам их объем. Она попадала назад, в реальность, с ее блаженным ощущением новизны, непредвиденностью, слепым становлением, где она была вольна испытывать каждый миг с удивлением, чувствовать обыкновенные подъемы и спады синусоид ее эмоций, русские горки, которые приносили пусть и неуютное, но движение.

– Ах, хорошо, – сказал Мишель, когда она вышла из одного из таких провалов, вероятно, размышляя, какое из лекарств, что он ей дал, возымело действие.

– Вот бы мне оказаться по другую сторону прескевю, – слабо проговорила она. – Не дежа-, не преске-, не жаме-, а просто – вю. Увидеть.

– Это было бы чем-то вроде просвещения, – предположил Мишель. – Или эпифании. Мистического единения со вселенной. Обычно такой феномен имеет кратковременное свойство, как я уже говорил. Пиковое переживание.

– Но от него что-нибудь остается?

– Да. Потом начинаешь лучше понимать разные вещи. Но, опять же, говорят, что обычно это бывает, только если человек достигает определенного…

– Покоя?

– Нет, хотя… да. Спокойствия разума, вроде того.

– То есть мне это не подходит, ты хочешь сказать.

Мишель широко улыбнулся.

– Но это можно развить. Можно подготовиться. Этим как раз занимаются в дзен-буддизме, если я правильно его понимаю.

Она прочитала несколько текстов о дзене. Но они все ясно говорили о том, что дзен – это не информация, а поведение. Если твое поведение верно, то может снизойти загадочная ясность. А может и не снизойти. И даже если она наступит, обычно это длится недолго, как видение.

Она была слишком привязана к своим привычкам, чтобы настолько изменить свое духовное поведение. Она не контролировала свои мысли так, чтобы уметь подготовить себя к пиковому переживанию. Она жила своей жизнью, а несносные нервные расстройства неприятно вторгались в нее. Ей казалось, что их вызывали мысли о прошлом, поэтому она изо всех сил старалась сосредотачиваться на настоящем. По сути, это и был дзен, и она неплохо в нем преуспела; он на долгие годы стал ее инстинктивной стратегией выживания. Но пиковое переживание… иногда она молила о нем, чтобы, наконец, увидеть это почти увиденное. Чтобы наступило прескевю, и мир наполнился для нее тем неясным и мощным смыслом прямо за пределами ее мыслей, а она лишь стояла бы и подталкивала или просто пыталась им следовать и понять их, испытывая любопытство, страх, надежду; а потом это ощущение угаснет и пройдет. И все же, когда-нибудь… если бы только она знала наверняка! Это могло помочь, спустя какое-то время. А иногда ей становилось страсть как любопытно: каким же будет это озарение? Что несло в себе странное понимание, нависшее за пределами ее мыслей? Оно казалось слишком реальным, чтобы быть просто иллюзией…

И хотя поначалу она не осознавала, что это и являлось тем, что она искала, она приняла предложение Ниргала отправиться на фестиваль на горе Олимп. Мишель счел это здравой идеей. Раз в М-год, северной весной, народ собирался на вершине горы Олимп возле кратера Zp, где внутри каскада шатров-полумесяцев, над камнями и керамической мозаикой, и проходил фестиваль – точно как в то первое собрание в этом месте, когда праздновали окончание Великой бури и астероиды озарили небо, а Джон произнес свою речь о формирующемся марсианском обществе.

И это общество, подумала Майя, поднимаясь в вагоне поезда на великий вулкан, можно сказать, сформировалось, по крайней мере, в некоторых местах и в некоторые времена. И вот мы здесь. На Олимпе, каждый год в Ls=90°, чтобы сохранить память об обещании Джона и отпраздновать свои достижения. Подавляющую часть празднующих составляли молодые уроженцы, но немало было и новых иммигрантов, которые приезжали посмотреть, каков из себя знаменитый фестиваль, и прогулять целую неделю, в основном играя музыку или танцуя под нее – или и то и другое сразу. Майя, так и не овладев никаким инструментом, кроме тамбурина, предпочитала танцевать. И там она потеряла из виду Мишеля и всех остальных своих друзей – Надю, Арта, Сакса, Марину, Урсулу, Мэри, Ниргала, Диану и других. После этого оставалось лишь забыться и танцевать с незнакомцами. Лишь смотреть на мелькающие перед ней сияющие лица, каждое из которых напоминало пульсар сознания, кричащий: «Я живу! Я живу! Я живу!»

Прекрасные танцы всю ночь напролет, признак того, что ассимиляция, вероятно, все-таки происходила и ареофания накладывала свои невидимые чары на каждого, кто попадал на планету, а яд их земного прошлого слабел и забывался. Истинная марсианская культура наконец переживала свое коллективное сотворение. Да, и это замечательно. Но это не пиковое переживание. Здесь было неподходящее для восторгов место – пожалуй, здесь слишком сильна тень прошлого: на вершине Олимпа все выглядело по-старому, небо было таким же черным и звездным, перетянутым пурпурной лентой вокруг горизонта… Марина рассказывала, что вокруг безмерного края вулкана построены гостиницы для паломников, обходящих вершину по кругу, а в кальдере имелись другие убежища – для Красных скалолазов, которые почти все время жили в этом мире пересекающихся выпирающих скал. Майя считала такой образ жизни странным, особенно в нынешние времена на Марсе.

Такая жизнь не для нее. Гора Олимп слишком высока, а потому слишком сильно погрязла в прошлом. Это не то место, где она могла испытать то переживание, которого искала.

Впрочем, здесь ей выпала возможность обстоятельно побеседовать с Ниргалом на обратном пути в Одессу. Она рассказала ему о Шарлотте с Ариадной и их заботах, а он кивнул и поделился некоторыми из своих приключений по необжитым районам, здорово иллюстрировавшим прогресс в ассимиляции.

– В итоге мы победим, – предсказал он. – Марс стал полем битвы между прошлым и будущим, и прошлому сейчас хватает сил, но будущее – это то, куда мы все идем. В нем присутствует некая неумолимая мощь, и нас будто затягивает вперед. В последнее время я уже почти чувствую это. – Говоря это, он лучился счастьем.

Затем он достал их вещи с верхних полок и поцеловал ее в щеку. Весь стройный и крепкий, он уже шагнул к выходу:

– Мы же продолжим работать в этом направлении, да? Я заскочу к вам с Мишелем в Одессе. Люблю тебя.

После этого она, разумеется, почувствовала себя лучше. Пусть это было и не пиковое переживание, но путешествие на поезде с Ниргалом подарило возможность поговорить с самым неуловимым из уроженцев, который был для нее как любимый сын.

Но, когда Майя вернулась с Олимпа, ее снова стали донимать «психологические события», как называл их Мишель. И с каждым разом, после того как что-то подобное происходило, он становился все более озабочен. «Психологические события» начинали пугать даже его. И Майя видела страх Мишеля, как он ни пытался казаться спокойным. Неудивительно, что он напуган. Эти «события», как и прочее, подобное им, случались у многих из его престарелых клиентов. Антивозрастная терапия, очевидно, не помогала людям хранить воспоминания своего непрерывно удлиняющегося прошлого. А когда прошлое ускользало от них год за годом и воспоминания слабели, охват «событий» постепенно расширялся до того, что людей даже приходилось помещать в лечебные учреждения.

Или, в противном случае, они умирали. В институте первопоселенцев, в котором Мишель по-прежнему продолжал работать, с каждым годом оставалось все меньше членов. В каком-то году даже умер Влад. Когда это случилось, Марина и Урсула переехали из Ахерона в Одессу. Надя и Арт тогда жили в западной части города вместе с уже взрослой дочерью Никки. Даже Сакс Расселл снимал там квартиру, хотя бо́льшую часть времени до сих пор проводил в Да Винчи.

1 ... 141 142 143 144 145 146 147 148 149 ... 179

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Голубой Марс - Ким Робинсон бесплатно.

Похожие на Голубой Марс - Ким Робинсон книги

Тень свободы - Дэвид Вебер - Космическая фантастика
Солнечная лотерея (сборник) - Филип Дик - Космическая фантастика
Мир на колесах (пер. О.Колесников) - Гарри Гаррисон - Космическая фантастика
Туннель времени (сборник) - Мюррей Лейнстер - Космическая фантастика
Победа ускользает - Кирилл Мошков - Космическая фантастика
Капитан Футур (сборник) - Эдмонд Гамильтон - Космическая фантастика
ЗОЛОТОЕ ТОПЛИВО - Иван Сергеевич Воробьев - Киберпанк / Космическая фантастика / Триллер
На краю пропасти. Старатели - Бен Бова - Космическая фантастика
Гибискусу не хватает света - Кирилл Андреевич Кузин - Космическая фантастика / Научная Фантастика
Путь уцелевшего - Тимоти Зан - Космическая фантастика

Оставить комментарий