Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прислонившись спиной к стене, Лев Иммельянович медленно осел на пол. Всё новые и новые волны пульсирующей боли в груди, казалось, вот-вот разорвут сердце. Он стал хрипло звать на помощь, но зов был настолько слаб, что он и сам едва мог его расслышать. Из глаз старика покатились слёзы от новой волны нестерпимой боли, и мир перед ним стал расплываться.
Неожиданно перед его взором появились две точки, чёрная и белая, и зависли в воздухе. Не веря своим глазам, он стал быстро моргать, пытаясь прогнать это наваждение. Но обе точки стали стремительно увеличиваться в размерах. Из белой появился Ангел в белых одеяниях и с белоснежными крыльями за спиной. Взор ангела был обращен к небу, с сомкнутыми в мольбе ладонями у груди. Из чёрной точки появился чёрт, весь чумазый и до дурноты пахнущий серой. Маленькие, кривые мохнатые ножки с копытами, нос пятачком, а на голове из кудрявых чёрных волос проглядывали рожки.
– Тьфу! Угораздило меня появиться вместе с ангелом!– с раздражением проворчал чёрт.
Ангел посмотрел в его сторону и, зажимая пальцами нос, брезгливо парировал:
– Фу, лукавый.
– Кто вы? – спросил Лев Иммельянович.
– Я – ангел, дитя Божье.
– А, я – чёрт, порождение Антихриста, – гордо выпятив грудь, ответил чёрт.
– А… где смерть? – удивлённо осведомился старик.
– Скоро придёт, – строго ответил ангел.
– А пока у тебя есть выбор, дедуля, – многозначительно добавил рогатый.
– Какой выбор?
– Жить или умереть, – хором ответили ангел и чёрт.
Лев Иммельянович снова ойкнул и, схватившись за грудь, прохрипел:
– Жи…жи…
– Но подожди же,– перебил его ангел. – Сначала выслушай нас!
– Да, дедуля, не торопись, – согласился чёрт.
И ангел начал нараспев, как поп на амвоне, объяснять:
– Ты, раб божий Лев, прожил достойную жизнь и заслуживаешь место в раю, – он воздел руки к небу и добавил:
– Предстань же перед судом Божьим!
– Да, я хочу в рай, – радостно согласился старик.
– Э, э! – протестующе вскричал чёрт, – а как же твои любимые внучки, разве ты забыл о них, как же они без тебя?! – драматично продолжал лукавый. – И твоим дочерям нужно, чтобы ты жил. А твоя жена, как же твоя любимая, разве ты хочешь, что бы она страдала?
Лев Иммельянович задумался над словами рогатого. Он вспомнил жену и дочек, которые так нуждаются в нём. Вспомнил своих любимых внучек, которых он больше не увидит и не сможет подержать на руках. Пока он размышлял, чёрт и ангел затеяли спор.
– Ах ты, лукавый, вот для чего ты явился, – обвинил конкурента ангел. – Не хочешь, чтобы этот праведник оказался в раю! Желаешь, чтобы он, живя на земле, успел согрешить! Вот зачем тебя послал Люцифер – чтобы подтолкнуть этого праведника к риску оказаться в аду!
– Ложь! Ложь! – дико заорал чёрт. – Всё это наглая ложь!
– Нет, не ложь, я разоблачил тебя, проклятый, сгинь, сгинь!
Ангел и чёрт ещё пуще начали спорить, кричать, тыкать друг в друга пальцами… Но неожиданно умолкли и прошептали:
– Смерть идёт…
– Решать тебе, старик, – добавил ангел. И парочка тут же исчезла.
Сразу же после того, как чёрт и ангел убрались с глаз, в помещении возник туман, призрачный и жуткий. Он просто появился из ниоткуда, а когда рассеялся, перед стариком предстало существо в балахоне. В одной руке оно держало свечу, а в другой сжимало свиток пергамента.
– Кто ты? – испуганно спросил Иммельяныч.
– Смерть, – холодным и беспристрастным голосом ответили ему. Подойдя ещё ближе к старику, Смерть спросила:
– Что ты выбираешь, человек, жизнь? – она протянула свиток вперёд. – Или смерть?– показав почти догоревшую свечу.
Внутри Льва Иммельяновича всё сжалось от страха, сжалось от этого ужасного выбора: умереть и оказаться в раю или жить и быть рядом с теми, кого любишь?
– Жизнь, – сипло ответил он.
Смерть начала сдержано смеяться, а после добавила:
– Человек, ты рискуешь. В следующий раз, когда я приду, тебе может быть уготован ад, и выбора уже не будет, – Смерть выдержала паузу. – Твоё решение?
Старик задумался. В голове спорили две прямо противоположные друг другу мысли. Одна убеждала: «Зачем тебе рисковать местом в раю, ведь ты же смертен и всё равно покинешь этот мир!»
А вторая мысль жалобно, с чувством молила: «Ведь ты же любишь их, ты любишь, ты знаешь, что сейчас у старшей дочери тяжёлые времена, а у младшей недавно родился ребёнок, ты же хочешь подержать его на руках, хотя бы ещё разок! Останься, останься ради них!»
Плюнув на место в раю, Лев Иммельянович твёрдо проговорил:
– Жизнь… Жизнь.
В эту же секунду перед глазами старика всё поплыло от внезапно навалившейся на него слабости, он закрыл глаза и провалился в пустоту.
…Словно сквозь сон Лев Иммельянович услышал чей-то тихий плач и очень знакомые женские голоса:
– Папа, папочка, – окликали его. – Очнись же, папа!
С трудом открыв глаза и осмотревшись, старик понял, что лежит в больничной палате. На лице кислородная маска, слева стоит капельница, справа, у окна, с заплаканными лицами стоят дочери, а в уголке, на стуле, закрыв лицо руками, тихонько плачет его жена.
Александр Васильев ВозвращениеВ этот пасмурный июньский вечер прохожих на улице почти не было. Хмурые облака целый день грозили обрушиться на город затяжным дождём, но пока только сталкивались друг с дружкой с недовольным рычанием. Скучающий ветер от нечего делать гонял по улице смятые газеты и пустые пивные банки.
Воскресенье. Праздник Дня города, с натужным весельем тянувшийся с субботнего утра, незаметно угас, так и не перейдя в привычные народные гулянья с песнями, плясками, хохотом, пьянкой и мордобоем. Город просто устал отдыхать.
По заплёванному тротуару не спеша прогуливался одинокий мужчина в длинном бежевом плаще, старомодной шляпе и с обязательной тростью. А как же! Именно трость, на его взгляд, и придавала ему ту самую профессорскую солидность, которая никак не вязалась с его живым подвижным лицом и горящими по-мальчишески глазами.
А ведь он действительно был профессором. И не просто профессором – в свои сорок пять лет он был к тому же автором многих и многих трудов по физике, метафизике, психологии, социологии, этногенезу и ещё бог знает по скольким направлениям. За что бы он ни брался – всё удавалось ему с такой лёгкостью, что доводило завистливых коллег до изжоги и потери сна. И ему это нравилось. Ему всегда доставляло ни с чем несравнимое удовольствие копнуть самую неразрешимую проблему, разбить её на части, разложить по полочкам своего, без ложной скромности, гениального мозга, и найти решение – простое, элегантное и настолько очевидное по своей сути, что остальным оставалось только с досадой хлопнуть себя по лбу: «Как же это мы сами не догадались!»
Вот и сейчас он улыбался хмурому городу, скучным серым домам, редким прохожим, смотревшим на него как на сумасшедшего. Они бы ещё больше признали его сумасшедшим, если б он хоть полсловечком намекнул им – почему у него так хорошо на душе. Почему ему так хочется петь, плясать или совершать какие-нибудь несолидные глупости: засвистеть по-разбойничьи, пройтись колесом или же просто заорать во всю мощь лёгких, какой он замечательный и как у него всё здорово получается.
Всегда ходивший быстро и стремительно, сейчас мог он позволить себе несколько минут вальяжности. Он шёл, с удовольствием всматриваясь в лица прохожих, в тщетной надежде встретить хоть кого-то знакомого, хоть одну родственную душу, с кем можно было разделить радость открытия. Открытия эпохального, удивительного и настолько фантастического, что дух захватывает.
Да, он как никто другой знал, что именно у него, в отличие от Архимеда, есть шанс действительно перевернуть весь мир. У него, в отличие от учёного грека, есть точка опоры. Хотя надо честно признать: обрести эту точку ему помог неизвестный друг, полгода назад приславший конверт с решением теоремы обратной полярности – так называемой «апории Вестенхауза». Но воплотил-то её в жизнь он сам! Своим умом, своими руками, терпеливо и вдумчиво анализируя природу генетической экстраполярности.
И когда его обогнал сутулый мужичок в потасканном пиджачке неопределённого цвета, он на секунду задержал взгляд на его небритом лице, окликнул радостно-недоверчиво:
– Женька!?
Мужичок остановился в нерешительности, зачем-то спрятал ладони под мышками. Потом шмыгнул носом, хмуро оглядел его с ног до головы и спросил с вызовом:
– Я вас знаю?
Профессор заторопился, боясь обознаться:
– Ну как же! Женька! Володин! Школа номер двенадцать, восьмой «А»! Ну же, вспоминай! Выпускной вечер, портвейн «три топора», Наташка Сазонова…
Мужичок наморщил лоб, силясь вспомнить, внезапно просиял:
– Лёха Бутусов! «Бутуз»?
– Точно, он самый! – довольно захохотал профессор.
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Горыныч и чай - Анна Михайловна Пейчева - Детективная фантастика / Социально-психологическая / Юмористическая фантастика
- Назад в юность - Александр Сапаров - Социально-психологическая
- Между светом и тьмой... - Юрий Горюнов - Социально-психологическая
- Дорога в сто парсеков - Советская Фантастика - Социально-психологическая
- Золотой человек - Филип Киндред Дик - Космическая фантастика / Научная Фантастика / Социально-психологическая
- Традиционный сбор - Сара Доук - Социально-психологическая
- Паноптикум - Елена Первушина - Социально-психологическая
- Первый психический инженер - Роман Андреевич Б. - Биографии и Мемуары / Социально-психологическая
- Преобразователь - Ольга Голосова - Социально-психологическая