-Покажите, - услышал он нежный, ласковый голос. «Я буду очень рада, кузен Пьер. А потом мы сможем до гостиницы дойти, да?»
-У нас кондитерская есть, - неожиданно смело ответил Петя. «Ее месье Беранже держит, однофамилец. Туда заглянем».
Марта, пропустив в магазин Тео с Теодором, обернулась - дочери уже не было видно. «Он хороший мальчик, - ласково подумала Марта. «В Париже она еще девчонкой была, а сейчас выросла. Посмотрим, как все пойдет. Надо будет Мирьям с Антонией из Америки забрать, и в Лондон привезти. Джованни порадуется правнучке, а Мирьям…, Мирьям нам понадобится. Это, конечно, если все сложится, как надо».
Она вздохнула и услышала восторженный голос Тео: «Как все элегантно!»
-Изабеллы проект, - ответила Марта, оглядывая прилавок палисандрового дерева, и бархатные кушетки. «У нас все магазины одинаково оформляются. Питер настаивает на том, чтобы покупатель издали узнавал торговую марку».
-Именно, - раздался смешливый голос из кладовки. Питер вышел в торговый зал и поднял холст, что лежал на прилавке. «Любуйтесь, - весело приказал он, - вы это первые видите, Изабелла как раз перед моим отъездом эскиз сделала. Даже тебе, - он поцеловал жену в щеку, - я еще не показывал».
Они взглянули на золоченую эмблему - парящий ворон, переплетенные буквы: «К и К», и цифры внизу: «1230».
Питер, коснувшись ладонью искусной резьбы по дереву, гордо сказал: «Теперь это на века».
Они медленно шли под колоннадой Казанского собора. Петя купил ей букетик фиалок. Глядя на блестящие, рыжие кудри, что выбивались из-под шляпки, он остановился: «Кузина Эжени..., Если можно, выслушайте меня, пожалуйста. Я быстро, это не займет много времени».
Она, молча, кивнула. Белые пальцы все перебирали, гладили фиалки. Петя, мысленно перекрестившись, едва слышно выдохнул: «Кузина Эжени, с тех пор, как вы приехали, я больше ни о чем другом думать не могу. То есть, - поправил он себя, - я и раньше не мог, но сейчас..., сейчас. Я понимаю, у вас музыка, карьера, вы артистка, а я, всего лишь офицер. Буду в училище преподавать. Физику, - отчего-то добавил он и замолчал.
Она дышала, - взволнованно, неровно. Петя увидел, как белая щека медленно покрывается румянцем.
Девушка, внезапно, повернулась, и вскинула голову - в больших, лазоревых глазах стояли слезы. Петя испугался: «Простите..., простите, если я вас чем-то обидел, кузина. Я больше ничего не скажу...»
Юджиния покачала головой и всхлипнула: «Говорите, кузен Пьер. Говорите, пожалуйста. Я и сама хотела..., - она совсем зарделась, но, решительно, продолжила: «Хотела к вам прийти, кузен, прийти, - девушка смешалась. Петя, все еще не веря, тихо спросил: «Так я могу надеяться, кузина Эжени? Вы знайте, пожалуйста, что лучше вас на свете девушки нет. Я всегда, всегда буду рядом. Если хотите, - он внезапно улыбнулся, - я брошу армию, науку, и стану оперным певцом. Будем вместе выступать».
Она взяла его руку, - Петя даже закрыл глаза, - так это было сладко, и он понял: «Прав был папа. Я хорошо сделал, что ждал, не разменивался на всякое..., Никого мне, кроме нее, не надо, и никогда не понадобится».
Юджиния оглянулась . На колоннаде было пусто, и, вытерев его ладонью свои слезы, поднявшись на цыпочки, девушка шепнула: «Что ты, милый. Это твоя жизнь, твое дело, твоя страна. Я просто останусь с тобой и всегда буду рядом. Вот так, - она нежно, мимолетно прикоснулась губами к его щеке. Петя, счастливо, подумал: «Надо завтра прошение государю императору подавать, чтобы он разрешил нам повенчаться. Тянуть незачем, Петров пост на той неделе. Сразу после него и поженимся».
Юджиния, будто услышав его, сказала: «Я твою матушку попрошу, пусть мне найдет священника, который по-французски говорит. Я еще плохо русский язык знаю. Но я выучу, обязательно, Петя, - сказала она, по-русски, ласково. Так ласково, что он, все еще держа ее руку, вздохнул: «Я сейчас умру, прямо здесь, от счастья. Нет, нет, какое там. Мы с ней проживем долго, до ста лет, у нас будут дети..., - Петя погладил жесткие от клавиш кончики пальцев и, отчаянно желая только одного,- чтобы вокруг подольше никого не было, наклонился к ней: «Можно ведь и так, любовь моя..., Тебе не обязательно...»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
-А я хочу, - упрямо ответила Юджиния. «Твоя мама так сделала, и я хочу. Это теперь и моя страна. Россия, - она вспомнила карту: «Здесь скоро будут железные дороги, будет пароходное сообщение..., Все будет, как в Европе. И до Лондона совсем близко, мама с папой будут приезжать».
Когда они шли в сторону кондитерской Беранже, - рядом, изредка, незаметно, касаясь друг друга, Юджиния весело заметила: «Мне месье Пушкин говорил, что я кому-то понравилась там, на вашем вечере. Но я не могла подумать, что это ты был. Это ты его попросил со мной встретиться?»
-Ничего я его не просил, - смешливо буркнул Петя, - это он сам. Но в шаферы я его все равно возьму. А ту арию, из «Свадьбы Фигаро», я пел потому, что решил, - я тебе совсем не нравлюсь.
Юджиния хихикнула: «Дурак. Я потом вернулась в гостиницу и плакала. Мне показалось, что ты в другую девушку влюблен».
-Я еще никогда ни в кого не влюблялся, - серьезно ответил Петя, - когда партизанил, мне одна девушка нравилась. Мы с ней только словом перемолвились, и все. И поцеловала она меня. В щеку, - торопливо добавил юноша. «Так что ты не думай, милая..., - он покраснел.
-Ничего я не думаю, - Юджиния, осмотревшись, провела пальцами по его ладони. «Я в тебя влюбилась там, в Париже. По-детски еще, конечно..., - она смутилась. Петя, серьезно сказал: «Или, если хочешь, давай до осени подождем. Чтобы твой брат приехал, сестра, из Парижа...»
Девушка помотала изящной головой: «Не хочу ждать. Мы их потом сами навестим, милый. У тебя же будет отпуск?»
-Следующим летом, - уверил ее Петя. «Поедем в Лондон, в Париж..., Жалко только, до Южной Америки не успеем добраться. Ничего, папа с мамой туда отправятся, посмотрят на внука».
-Джоанна, она очень смелая, - задумчиво, сказала Юджиния, когда они уже вышли из кондитерской. «Это ведь так далеко - Венесуэла. Я тоже, милый, - она улыбнулась, - за тобой, хоть на край света отправлюсь».
Петя вспомнил осенний лес, запах сырой листвы, и высокую женщину, с глазами цвета дымного неба. «Любить тебя будет - больше жизни, веру твою примет, за тобой на край света пойдет, - услышал он мягкий голос Ханеле.
-Папа мне говорил, - подумал Петя, - она никогда не ошибается. Интересно, куда мы с Эжени поедем? Я не дипломат, я военный, инженер..., В Сибирь, наверное. Ничего, и в Сибири люди живут».
Он, внезапно испугавшись, взглянул на ее стройные плечи, на едва заметную под платьем, маленькую грудь: «Милая моя, может случиться, что меня пошлют куда-нибудь..., У нас большая страна».
Юджиния рассмеялась: «Я карту видела, Петя. У вас..., у нас - она до Тихого океана. Ничего, ты видел родословное древо. Наша семья, где только не живет, теперь и в Южной Америке. Надо будет на Тихий океан поехать - поедем, не волнуйся. И фортепьяно возьмем, конечно».
Петя, вдохнув запах жасмина, твердо сказал: «Спасибо тебе, любовь моя. Только подожди, - они проходили мимо цветочной лавки, за два дома от гостиницы Демута, - я сейчас букеты куплю. Тебе, твоей маме, моей маме...»
-Ты мне уже купил, - Юджиния все улыбалась, - широко, счастливо.
-Сколько бы я тебе не дарил цветов, - шепнул ей Петя, - этого всегда будет мало.
Когда он зашел в лавку, Юджиния прислонилась к перилам набережной. Взглянув на часики, девушка ахнула: «Мама с папой, наверное, в полицию пошли, меня искать. Или после десерта пойдут, мы три часа, как расстались. Господи, я и о времени забыла, так неудобно...». Она увидела Петю с букетами роз: «Навсегда. Какое счастье все-таки, это теперь навсегда».
Окна столовой в номере Кроу были растворены на набережную. Марта, затянувшись сигаркой, помешивая кофе, заметила: «Что-то долго их нет, - женщина улыбнулась, - впрочем, город у вас красивый, Тео, есть, где погулять».
