Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ожогин прибыл в Мирный с новой партией зимовщиков и о розовых «облаках» узнал, что называется, из десятых рук. Знакомство его со мной началось со страстной просьбы показать хотя бы несколько кадриков из моего фильма. Я показал ему целую часть. В ответ он предложил мне опробовать вместе с ним над океаном у берега его новый скоростной вертолёт. А наутро — моё последнее утро в Мирном — зашёл за мной и «по секрету» сообщил о какой-то «очень странной штуковине». Вертолёт его всю ночь простоял на льду, метрах в пятидесяти от кромки, где пришвартовалась «Обь». Вечером Ожогин, по его словам, отпраздновал приезд с ребятами: «Выпил чуток, а перед тем как заснуть, сгонял на лёд взглянуть на машину. Смотрю: не один вертолёт, а два рядышком. Я решил, что новый выгрузили, повернулся и пошёл спать. А утром гляжу: опять один стоит. Спрашиваю у инженера-механика, где же второй, а он смеётся. У тебя, говорит, в глазах двоилось, глотнул, наверно. А сколько я глотнул? Полтораста, не больше».
Я сразу заподозрил истинных виновников этого раздвоения, но о своих соображениях по поводу «странной штуковины» ничего не сказал, только Прихватил с собой камеру: чуяло сердце, что пригодится. Так и случилось. Мы шли примерно на трехсотметровой высоте над океаном, у самой кромки ледяного припая. Отчётливо виднелись выгруженные с теплохода ящики и машины, мелкое ледяное крошево у берега и голубые айсберги в чистой воде. Самый крупный из них высился в нескольких километрах от берега, он даже не плыл, не покачивался на волнах, а прочно сидел в воде, цепляясь гигантской подводной частью за дно. Мы прозвали его «Гибель „Титаника“», в память знаменитого пассажирского лайнера, погибшего в начале века от столкновения с подобным ледяным колоссом. Но этот, наверное, был ещё крупнее. Наши гляциологи подсчитали его площадь: примерно три тысячи квадратных километров. К нему и направлялись, вытянувшись цепочкой по небу, так хорошо знакомые мне «диснеевские поросята».
Я сразу начал снимать, не дожидаясь непосредственной встречи или сближения. Летели они на одной с нами высоте, розовые, без единого пятнышка, похожие на дирижабли только в хвосте колонны. Впереди они напоминали бумеранги или стреловидные крылья самолётов. «Уходить будем? — почему-то шёпотом спросил Ожогин. — Можно повысить скорость». — «Зачем? — усмехнулся я. — От них всё равно не уйдёшь». Даже не касаясь Ожогина, я чувствовал, как напряжены его мышцы, только не знал — от страха или от возбуждения. «Раздваивать начнут?» — опять спросил он, «Не начнут». — «Откуда ты знаешь?» — «Они ночью твой вертолёт раздвоили, сам же видел», — сказал я. Он замолчал.
А колонна уже подошла к айсбергу. Три розовых «дирижабля» повисли в воздухе, покраснели, раскрылись чашечками знакомых бесстебельных маков, застыв по углам огромного треугольника над ледяным островом, а стреловидные «бумеранги» рванулись вниз. Они ушли под воду, как рыбы, без брызг и плеска, только белые взрывы пара кольцом обвили айсберг: слишком резкой, вероятно, была разница температур непонятного вещества и воды. Потом все успокоилось: «маки» цвели над островом, «бумеранги» исчезли. Я терпеливо ждал, пока вертолёт медленно кружил над айсбергом чуть ниже повисших в воздухе «маков».
«Что же дальше будет? — хрипло спросил Ожогин. — Не гробанёмся?» — «Не думаю», — осторожно ответил я. Прошло, должно быть, минут десять. Ледяная гора внизу вдруг всколыхнулась и начала медленно подыматься из воды. «Отвали!» — крикнул я Косте. Он понял и рванул вертолёт в сторону от опасной орбиты. А сверкавшая на солнце подсинённая глыба льда уже поднялась над водой. Она была так велика, что даже трудно было подыскать сравнение. Представьте себе большую гору, срезанную у основания и поднимающуюся в воздух, как детский воздушный шарик. При этом вся она блистала и переливалась миллиардами расплавленных и разлитых по ней сапфиров и изумрудов. Все операторы мира продали бы душу дьяволу за такую съёмку. Но королём был я. Только мы с Ожогиным да астрономы Мирного видели это ни с чем не сравнимое зрелище. Как ледяное чудо-юдо поднялось из воды, как застыло оно над тремя алыми «маками», как понеслось вместе с ними в бездонную небесную даль. А «бумеранги», вынырнув из воды в струях пара, свернули своим кавалерийским строем на материк. Клубящиеся кучевые облака были их дорогой. Они галопировали по ней, как всадники.
Всадники!
Это сравнение было придумано позже, и придумано не мной, а сейчас я услышал его от бренчавшего на гитаре Тольки.
— Нравится? — спросил он.
— Что нравится? — не понял я.
— «Что, что»… Песня, конечно.
— Какая? — Я всё ещё не понимал его.
— Не слышал, значит, — вздохнул он. — Я так и думал. Придётся повторить, я не гордый.
И он запел протяжным песенным говорком, как безголосые шансонье, не расстающиеся с микрофоном. Тогда я ещё не знал, какая завидная судьба ожидает это творение нечаянной знаменитости.
— Всадники ниоткуда — что это? Сон ли? Миф?.. Вдруг в ожидании чуда… замер безмолвно мир. И над ритмичным гулом, пульсом моей Земли, всадники ниоткуда строем своим прошли… Право, сюжет не новый… Стержень трагедии прост: Гамлет решает снова… вечный, как мир, вопрос. Кто они? Люди? Боги? Медленно тает снег… Снова Земля в тревоге и передышки нет…
Он сделал паузу и продолжал чуть-чуть мажорнее:
— Кто ими будет познан? Сможем ли их понять? Поздно, приятель, поздно, не на кого пенять… Только поверить трудно: видишь — опять вдали… Всадники ниоткуда строем своим прошли…
Он вздохнул и посмотрел на меня в ожидании приговора.
— Ничего, — сказал я. — Поётся. Только…
— Что — только? — насторожился он.
— Откуда у хлопца испанская грусть? Пессимизм откуда? «Поздно, приятель, поздно, — передразнил я его, — не на кого пенять»… А что, собственно, поздно? И почему поздно? И на что пенять? Тебе льда жалко? Или двойников? Сними-ка лучше горчичники, уже не жгут.
Толька содрал с моей измученной спины уже высохшие горчичники и сказал:
— Между прочим, их и в Арктике видели.
— Горчичники?
— Не остри. Не смешно.
— Вероятно, страшно. Всадники ниоткуда…
— Может, и страшно. В Гренландии тоже лёд срезают. Есть телеграммы.
— Ну и что? Теплее будет.
— А если весь лёд Земли? И в Арктике, и в Антарктике, и в горах, и в океанах?
— Тебе лучше знать — ты же климатолог. В Белом море будем сардинку ловить, а в Гренландии апельсины посадим.
— В теории, — вздохнул Толька. — Кто может предсказать, что произойдёт в действительности? Никто. Да и не во льдах суть. Ты выступление нашего Томпсона почитай. ТАСС его полностью передал. — Он указал на пачку газет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Черные звезды (сборник) - Владимир Савченко - Научная Фантастика
- Двое под одним зонтом - Сергей Абрамов - Научная Фантастика
- Ряд волшебных изменений милого лица - Сергей Абрамов - Научная Фантастика
- Требуется чудо - Сергей Абрамов - Научная Фантастика
- 07-Требуется чудо (Сборник) - Сергей Абрамов - Научная Фантастика
- Напрасная надежда - Юлия Владимировна Бушмарина - Научная Фантастика / Остросюжетные любовные романы / Триллер
- Странное шоссе - Кеннет Балмер - Научная Фантастика
- Облака нежнее, чем дыханье - Карл-Хайнц Штейнмюллер - Научная Фантастика
- Облака - Дмитрий Щербинин - Научная Фантастика
- Корабль Древних - Пол Макоули - Научная Фантастика