Муж стоял, откинув голову. Наконец, Виллем дернул щекой: «Никакого развода ты не получишь. И он, - Виллем указал на Грегори, - выбросит тебя на улицу, не надейся. Через год будешь просить подаяние..., - он осекся, увидев темные глаза индийца.
-Мистер де ла Марк, - вежливо сказал Грегори, - я знаю о тех письмах, которые вы подделали, чтобы меня опорочить. Вы, конечно, можете их отправить в канцелярию губернатора, да хоть самой королеве Виктории. Но вы дворянин, вы должны быть человеком чести, вспомните об этом. Мы с Луизой не виноваты в том, что полюбили друг друга.
Виллем посмотрел в голубовато-серые, большие глаза жены. Он стиснул зубы: «Я с детьми отплыву на ближайшем корабле, что идет в Европу, а ты можешь..., - он заставил себя сдержаться и широкими шагами пошел наверх.
Он даже не сомневался в том, что ему надо делать. Дети уже поднялись. Виллем, зайдя к сыну, коротко велел: «Собирайся, мы уезжаем в Европу на следующей неделе, а пока поживем в гостинице».
-Что случилось, папа? - мальчик недоуменно поднял глаза. Он был в матросском костюме, светлые волосы потемнели от воды. Ребенок умывался. Виллем решил: «В Бельгии отдам его в хороший пансион, потом в университет..., Маргариту отправлю в монастырь, до замужества. Ничего, что мы лютеране, ее примут. Надеюсь, из нее не вырастет такая же шлюха, как ее мать. Луизу в детстве мало били, все от этого. Я со своей дочерью такой ошибки не сделаю».
-Твоя мать, - Виллем оглядел большую, прибранную детскую, с глобусом, с картой мира на стене, с разложенными по столу учебниками, - твоя мать шлюха. Ребенок, которого она носит, родится от цветного, - Виллем поморщился: «Поэтому я запрещаю тебе даже говорить с ней, ясно? Спускайся, я пришлю слуг из гостиницы за остальными вещами».
-Папа..., - пробормотал мальчик, - как же так..., Папа...
-Я сказал, - Виллем обернулся на пороге и посмотрел на сына, что стоял, опустив руки, посреди детской. Серые глаза мальчика блестели: «Чтобы через пять минут ты был во дворе. Не смей даже приближаться к своей матери. Она все равно, что умерла».
С дочерью оказалось сложнее. Маргарита отчаянно помотала русоволосой головой: «Я никуда не поеду! Я хочу остаться с мамочкой и ребеночком, и ты меня не заставишь! Я не брошу маму!»
Виллем, было, занес руку. Он обычно не бил детей. Луиза, еще, когда они были маленькими, просила его на коленях не делать этого. «Но сейчас, - сказал себе мужчина, - такого не избежать. Иначе она ничего не поймет».
-Оставьте Маргариту в покое, мистер де ла Марк, - услышал он голос сзади. Девочка проскользнула под его рукой, Виллем даже не успел схватить ее за платье, и бросилась к Вадии. Она всхлипывала, спрятав лицо. Грегори, ласково, сказал: «Мы пойдем к маме, милая, и все вместе позавтракаем. Потом она отдохнет, а ты с Люси можешь поехать в лавки, если хочешь. Наверное, хочешь, - Грегори присел, обнимая девочку, - ты ведь будешь подружкой невесты».
-Мисс Люси выходит замуж! - ахнула Маргарита: «А за кого, дядя Грегори?»
-За дядю Питера, - улыбнулся индиец.
-Я хочу, - страстно сказала девочка: «Хочу шелковое платьице с бархатным поясом, новые туфельки, и веночек! Дядя Грегори, а как мамочка себя чувствует?»
-Хорошо, милая, - он улыбнулся, и они ушли вниз по лестнице. Вадия держал девочку за руку. «Хорошо, - процедил Виллем, провожая их взглядом. Он, внезапно, усмехнулся: «Этот мерзавец рассказывал…, Его прадед нанял пиратов, чтобы расквитаться с мистером Кроу? У него не получилось, а у меня получится».
Виллем оставил сына в гостинице. Ребенок только спросил: «Папа, а почему Маргарита с нами не поехала?». У мальчика были грустные глаза. Виллем переоделся в скромный, невидный сюртук: «Поедет еще, дорогой. Ты сиди здесь, носа на улицу не высовывай. Еду я заказал».
Он остановился у закрытой двери номера и сверился с блокнотом: «Сначала в порт, а потом, - Виллем нехорошо улыбнулся, - встречусь кое с кем. Нельзя не признать, что это восстание очень мне на руку».
Он велел портье никого не пускать в номер. Выйдя на улицу, миновав европейские кварталы, Виллем скрылся в глубинах базара.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Питер вернулся домой под вечер. Луиза, Грегори и Маргарита сидели на мраморной скамейке в саду, мужчина и девочка играли в шахматы. Луиза, завидев его, поднялась, и вернулась на террасу: «Он увез младшего Виллема». Питер заметил, как припухли ее глаза. «Ничего, - ответил он ласково, - все устроится, кузина Луиза, я обещаю. Пусть Грегори немного с вами побудет. Я его уговорю не ездить в контору. Из дома можно работать».
-Он мне все рассказал, Грегори, - Луиза сглотнула: «Я даже не знаю, как нам тебя благодарить, Питер...»
-Я поступил так, как должен был поступить любой порядочный человек, - пожал он плечами. Извинившись, Питер снял сюртук.
-Очень жарко, - он стер пот со лба. Люси, неслышно выйдя на террасу, взяла его за руку: «Я так рада за них, милый. Что случилось? - она коснулась нежным пальцем морщины на его лбу.
-Весь город гудит. Виллем не преминул появиться в церкви и еще кое-где, - неохотно отозвался Питер: «Я договорился со священником, нас на следующей неделе обвенчают. Пришлось лицензию купить, - он поднес к губам ее тонкие пальцы: «Скажи портнихе, чтобы поторапливалась».
-Она все сделает, - кивнула Люси. Глядя в сад, девушка добавила: «Они такие счастливые. Даже светятся, посмотри. А почему, - Люси все держала его руку, - почему ты хочешь поторопиться, Питер?»
Сад был залит сиянием заката, от скамейки доносился веселый голос Маргариты: «Сейчас я буду играть белыми и разобью тебя, Грегори!». Луиза сидела, вышивая что-то. Питер, посмотрев на птицу, что парила над вершинами деревьев, вдохнул запах магнолий.
-Не знаю, милая - наконец, ответил он: «Просто мне кажется, что так надо. Поцелуй меня, - попросил Питер, - я тебя целый день не видел, соскучился. Они не заметят, - мужчина, невольно, усмехнулся.
Люси шепнула: «Сейчас я сварю кофе, такой, какой ты любишь. Пойдем в библиотеку, я тебя поцелую, и не один раз, и ты мне расскажешь, что сегодня делал в конторе. И я тебе расскажу, - она провела теплыми губами по его щеке.
-Конечно, - кивнул Питер, все еще слыша сухой голос священника в соборе святого Фомы:
-Мистер Кроу, прихожане не поймут, если я позволю этой, - он поискал слово, - женщине, появиться на службе, в ее, - преподобный отец покашлял, - состоянии. У меня был мистер де ла Марк. Я просто не могу, как бы это сказать, поощрять подобное поведение, я слуга церкви. Я вам советую, пусть ваше венчание с мисс Вадия, будет, - священник замялся, - негромким. Но даже в этом случае, я не впущу в церковь людей, откровенно презревших заповеди Библии и общепринятые моральные правила.
-Хорошо, - коротко поклонился Питер. Оказавшись в церковном саду, он хмыкнул: «Скоро вся Индия будет об этом знать. Охота людям трепать языками».
Он стоял, прижимая к себе Люси, слушая щебет птиц, глядя на белокурую, неприкрытую голову Луизы, на Грегори и Маргариту, что склонились над шахматной доской. «Черт с ним, - сказал себе Питер, - я знаю, кто окрестит малыша. Все будет хорошо».
-Пошли, - шепнул он Люси, - я сейчас сделаю так, чтобы ты светилась.
-Я уже, - девушка потянула его за руку. Она была в темно-красном сари, лучи заката упали на шелк и Питер вздрогнул: «Будто кровь».
Питер приехал на Махим рано утром. Остановившись у раскрытых дверей церкви, он прислушался. Еще шла месса. В зале все сидели вперемешку, индийцы и белые. Он вспомнил: «Пьетро говорил, здесь белых католиков мало, только моряки. А индийцы все с юга, из Гоа, из Кералы». Он перекрестился. Присев на скамью сзади, Питер закрыл глаза.
Платье было готово, шелковое, цвета слоновой кости. Вчера он купил кольцо, с жемчужиной, окруженной бриллиантами.
-К слезам, - отчего-то подумал Питер, расплачиваясь, и отогнал эти мысли: «Ерунда». Дома было тихо. Люси занималась с Маргаритой, Луиза готовила вещи для ребенка, он с Грегори каждый день работал в библиотеке.
