Форма входа
Читем онлайн Гильотина для Фани. Невероятная история жизни и смерти Фани Каплан - Сергей Решетов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Израиль. Хайфа. Монастырь кармелиток.
Матери-настоятельнице.
Затем, на чистом листе бумаги:
Уважаемая матушка.
Я, Фейга Ройтблат, правнучка известного Вам Ефима Ройдмана. Прошу приюта и защиты в Вашем Монастыре, надеюсь, у Вас найдётся келья для паломницы, в которой она будет замаливать грехи до конца дней своих.
С надеждой Фейга Ройтблат.
Глава тринадцатая
Москва. Хоральная синагога. 1948 год
Праздник Йон Кипур (Судного дня) собрал у синагоги тысячи евреев. Погода была, как на заказ – голубое небо, солнце, по московским меркам жара, двенадцать градусов тепла. Именно столько в этот октябрьский день показывал огромный и «вечный» термометр на Центральном телеграфе.
Главного раввина Шлифера слегка потряхивало от волнения, когда он смотрел на море голов у своей синагоги. Пришли студенты, военные, дети, знаменитые певцы и актёры, писатели и учёные. Все они ждали приезда первого израильского посла Голды Меир.
Яша Мойсе, помощник главного раввина, сбился с ног, готовя на женской половине, на «хорах», место для почётной гостьи, которая привезла бесценный для синагоги дар – свиток Торы. Своего товарища и друга детства Борю Крамера он пригласил заранее, уже к семи утра, чтобы он попал в главный зал, где и прозвучит молитва Судного дня.
Не хватало только третьего их дружка Абраши Лифшица, чтобы и он тоже увидел триумф Яшки, который по своей служебной обязанности был при Голде Меир на случай, если ей вдруг что-то понадобиться.
Друзья росли в пригороде Витебска со странным названием Песковатика, на Большой Покровской улице. Гоняли мяч, втихаря покуривали и постоянно бегали к соседу Марку, который хоть и был постарше лет на пять, но общался с ними, как с ровней. Марк рисовал везде – на стенах своего дома, на заборах, на кусках картона. На них летали по ночному небу не только дядьки и тётки, но и коровы и даже коза.
Мальчишки хохотали «до упаду», а Марк клятвенно заверял их, что видел всё это своими глазами. «Подумаешь, коровы летают!» – говорил Яшка и дружки заговорщицки переглядывались. У них была своя тайна, страшная, о которой они поклялись молчать до гроба. Когда отец Яши уходил в хедер читать Талмуд таким же оболтусам, как и эти трое, Яша зажигал большую свечу и друзья спускались в подвал дома.
Там, в дальнем углу стоял тот самый заветный, старинного, мутного и толстого стекла шар, в котором жила и пищала эта самая «страшная» тайна. Яшка снимал с шара старый дедов зипун и подносил свечу к «Моисееву чуду» – так говорил ещё дед. Три пары детских глаз заворожено смотрели на зверюшку внутри шара. Щелкали по нему пальцами, стучали, негромко смеялись и восторженно перешёптывались, когда, наверное, уже в сотый раз осматривали шар.
На нём не было ни одной царапины, ни одного шрама – шар был герметичен. «Крысюк» же, так мальчишки прозвали «Моисееву зверюшку», бегал словно белка внутри шара, когда они катали его по полу, блестел бусинками чёрных весёлых глаз, словно говорил: «Вам, что, делать нечего, пацаны?». Легенда об этой зверюшке передавалась из уст в уста, но никто точно не знал, откуда она появилась в семье Мойсе. И сколько Яшка не просил деда раскрыть ему эту тайну, всегда заканчивалось одним. Дед подзывал его к себе и говорил на ухо: «Вот буду помирать, поц, приходи, так и быть, расскажу».
Только однажды он проговорился отцу Яши, что чуду этому пять тысяч лет. Яшка поделился этой новостью с друзьями и сколько они не считали на пальцах и в уме, понять, что за величина пять тысяч лет, им так и не удалось, только умный Боря изрёк: «Кажется это много…. или очень много». На этом тему закрыли.
Потом жизнь, революция и гражданская война разбросала друзей в разные стороны. Яшка продолжил семейные традиции и, в конечном итоге, дослужился до помощника главного раввина в Хоральной синагоге Москвы. А Боря с Абрашей, видимо заразившись художественной бациллой от соседа – художника, пошли в искусство.
Абрам начинал помощником оператора в студии Ханжонкова (в основном поначалу бегал за водкой), а умный Боря закончил театральный техникум, тот, что в Собиновском переулке и пробился на место администратора аж в Колонном зале Дома Союзов. И только за три года до начала войны пересеклись их пути в одной точке и в один день. Это был Рош-а Шона (еврейский Новый год), который советские власти разрешили провести в одной только Хоральной синагоге Москвы.
Сегодня же для Якова Мойсе был великий день. Он помог Голде Меир спустится с «хоров» в главный зал после молитвы и она со слезами на глазах благодарила Шлифера за эту молитву. Главный раввин и передал ей список из девяноста шести фамилий, которые захотели уехать в только что народившийся Израиль.
Дело это было рискованное для всех, но Голда пообещала через свою подругу Жемчужину-Молотову договориться с «таможней», точнее с её начальником. Фамилия Якова Мойсе стояла сообразно алфавитному порядку почти в конце этого списка, и для него начались длинные, бессонные ночи, когда он вздрагивал от каждого шороха в коридоре своей коммуналки. И не зря.
«Надо же, сколько шума и вони из-за этой Голды Меир», – думал Семёнов, просматривая донесения своих сотрудников. Все списки лиц, так или иначе попавших в её окружение, лежали перед генералом. Особенно его возмутило это сборище в синагоге, десять тысяч евреев пришло на этот праздник Судного дня.
«А сколько не пришло?», – думал генерал. Резко заболели шея и позвоночник. Раны ещё давали о себе знать. Семёнов встал, налил из графина воды и запил таблетки, которые ему выписал профессор Бурденко.
Из того окопа, в сорок первом, где они умирали с Абрашей, ночью их вытащили две молоденькие медсестры и потом он, какими-то неисповедимыми путями, оказался в тыловом госпитале. Что стало с Абрамом, он так и не узнал. Но последние слова его всё-таки расслышал. Копия плёнки у Натали.
Как же он жалел тогда, что отправил к Натали Петровича с группой таких же дебилов – настоящие профессионалы тридцатые годы не пережили. Чёрт их дёрнул вкатить ей эту «сыворотку правды» – новый препарат из спецлаборатории. После чего она понесла какой-то бред о Кагановиче, его дочери и зяте, который её изнасиловал, и всё. Про плёнку не успели. Она взяла и выбросилась из окна. На этом наркодопрос и закончился. Последняя ниточка, ведущая к плёнке, оборвалась.
Больше всего в жизни генерал не любил неопределенность и неизвестность, особенно в делах важных, таких, как это. Чувствовал генерал, «слепой кишкой» чуял, что всплывёт когда-нибудь эта плёночка. И тогда ему конец. Это приговор – стенка, даже без суда и следствия. «Интересно, а если они и мне вколют эту сыворотку, – думал Семёнов, – и я расколюсь и расскажу о том, что приказ убить Вождя мирового пролетариата я получил от его ближайшего сподвижника, товарища Свердлова. Представляю себе эти рожи в Политбюро! И тогда получится, что вся эта славная когорта идейных единомышленников просто кучка «паханов», которые за власть готовы были перегрызть друг другу горло. Кто ж мне это простит? Или, допустим, эта плёнка уйдёт за границу, какой вой там поднимется?». Генерал был прагматиком и всегда просчитывал самые плохие варианты. Но годы шли, и Семёнов стал понемногу забывать об этой плёнке, о пропавшей неизвестно куда Фани Каплан, о войне и Абраше.
К генералу Семёнову этот список, уже прошедший десятки инстанций, попал в сильно урезанном виде. В нём из девяноста шести фамилий осталось лишь восемнадцать. «Так, моих парней здесь четверо, все на месте, – думал он, просматривая список, – идиоты! Зачем нужно было вычёркивать столько народа из этого списка, пусть бы катились к чёртовой матери в свой Израиль, воздух в Москве был бы чище!». Ещё раз пробежал глазами список. «Надо бы кого-нибудь вычистить, для порядка», – подумал генерал. Чем ему не приглянулась фамилия Яши – неизвестно, только именно её он и собрался вычеркнуть, но раздался телефонный звонок и он отложил ручку. Звонил сам Абакумов, Семёнов почти выбежал из кабинета. Яше Мойсе в очередной раз повезло.
И настал, наконец, тот счастливый день, когда Якову Мойсе дали разрешение на выезд. Это была советская виза второго рода, которая разрешала покинуть страну навсегда. Закончились ночные страхи и кошмары, и Боря Крамер, друг, накрыл стол не где-нибудь, а в Метрополе, на втором этаже в шаляпинском кабинете. Боря был здесь своим человеком, поскольку не раз после концертов приводил сюда на ужин звёзд кино и театра.
Официанты выстраивались в очередь – считали за честь обслужить таких гостей. И даже главный швейцар Метрополя Фролыч, штатный сотрудник МГБ, сквозь пальцы смотрел на пьяные выходки Бориных гостей, и даже не упоминал об этом в своих отчётах, за что был неоднократно «обласкан» щедрым на подношения Борисом Крамером.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Гильотина для Фани. Невероятная история жизни и смерти Фани Каплан - Сергей Решетов бесплатно.
Похожие на Гильотина для Фани. Невероятная история жизни и смерти Фани Каплан - Сергей Решетов книги
- Повесть о смерти - Марк Алданов - Историческая проза
- Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден - Историческая проза / Исторические приключения
- Подари себе рай - Олег Бенюх - Историческая проза
- Последний самурай - Марк Равина - Историческая проза
- Десятая симфония - Марк Алданов - Историческая проза
- Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий - Историческая проза
- День рождения Лукана - Татьяна Александрова - Историческая проза
- Звон брекета - Юрий Казаков - Историческая проза
- Марш - Эдгар Доктороу - Историческая проза
- Мастер - Бернард Маламуд - Историческая проза
