Прочитать бесплатно книгу 📚 День рождения Лукана - Татьяна Александрова 👍Полную версию
- Дата:07.05.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: День рождения Лукана
- Автор: Татьяна Александрова
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Татьяна Александрова
День рождения Лукана
«Искусств и знаний образец всеместный,Скажи, кто эти, не в пример другимПочтенные среди толпы окрестной?»
И он ответил: «Именем своимОни гремят земле, и слава этаУгодна небу, благостному к ним».
«Почтите высочайшего поэта! —Раздался в это время чей-то зов. —Вот тень его подходит к месту света».
И я увидел после этих слов,Что четверо к нам держат шаг державный;Их облик был ни весел, ни суров.
«Взгляни, – промолвил мой учитель славный. —С мечом в руке, величьем осиян,Трем остальным предшествует, как главный,
Гомер, превысший из певцов всех стран;Второй – Гораций, бичевавший нравы;Овидий – третий, и за ним – Лукан».
Данте. Божественная комедия(«Ад», IV, 73–88)© Александрова Т. Л., 2013
© Оформление. Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2013.
Книга опубликована в авторской редакции
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
* * *Часть I. Счастье в Сурренте
1
На очередных неаполитанских Августалиях [1], завершившихся в день накануне августовских ид в пятнадцатое консульство[2] цезаря[3] Домициана, поэт Публий Папиний Стаций одержал блистательную победу, выступив с чтением своего стихотворения об установленной на римском форуме конной статуе ныне здравствующего принцепса[4], и был удостоен высшей награды – серебряного масличного венка. Однако к своему триумфу Стаций отнесся весьма спокойно – это было то ли сдержанное удовлетворение мудреца, то ли усталое облегчение человека, вынужденного доказывать очевидное.
Августовское солнце палило нещадно, и тонкий тканевый навес, натянутый над пространством театрального полукружия, не мог сдержать властной силы Гипериона, уверенно ведшего по небесным путям пылающую колесницу. После всех церемоний, медленно пробиваясь к выходу сквозь людской поток и продолжая получать поздравления, Стаций чувствовал себя крайне утомленным. Он не любил толпы. Пребывание среди множества тел, в каждом из которых душа запрятана слишком глубоко, чтобы разглядеть ее, всегда оказывало на него гнетущее воздействие. Вот и сейчас у него пересохло в горле, пот струйками стекал по спине, губы и щеки онемели от вынужденных улыбок, а в глазах рябило от мелькания чередующихся лиц. Как во сне проплыло перед Стацием подвижное лицо вечного его соперника Валерия Марциала, на этот раз побежденного, но решившегося выдержать хороший тон и поздравить победителя, к которому он никогда не испытывал симпатий. Впрочем, досада и огорчение слишком явно читались в его глазах, и слова учтивости прозвучали тускло, не зацепив внимания триумфатора. Стаций так и сжимал в запотевшей руке свою драгоценную награду и уже подумывал, как бы передать ее рабу-нотарию[5], вплотную следовавшему за ним, но вдруг его размышления прервал сочный и как будто из прошлого донесшийся голос:
– Публий, сын Стация! Прими и мои поздравления!
Обернувшись, он увидел перед собой улыбающееся, добродушное лицо и сразу узнал Га я Поллия Феликса, которого не видел лет двадцать, со времени своего переезда в Рим. Да, несомненно, это был он! Лицо его, всегда широкое, стало еще шире, хотя он совсем не производил впечатления толстяка, а коротко стриженные волосы казались присыпанными мукой. Поллий был старше Стация года на три – четыре, соответственно, он уже, должно быть, завершал свое десятое пятилетие.
– Приветствую и благодарю тебя, Гай, сын Поллия! – в тон ему ответил Стаций, впервые за этот день улыбаясь от души. Так когда-то звали их друзья и знакомые, чтобы отличить от отцов: Стация, известного в Неаполе поэта и ритора[6], содержавшего прославленную школу, в которой обучалась наиболее даровитая часть местной молодежи, и Поллия, одного из путеоланских декурионов, богача и благотворителя. Гай, сын Поллия, учился некогда в школе Стация-отца и был в приятельских отношениях с сыном Стация Публием.
– Знаменательная встреча! – весело продолжал Поллий, левой рукой беря Стация под локоть, а правой вполне успешно раздвигая сгустившуюся перед ними толпу. – Дорогие сограждане, пропустите поэта! Он достаточно радовал вас, дайте ему отдых! Кстати, куда ты намерен направить стопы, о победитель?
– Я мечтаю поскорее вернуться в город, – ответил Стаций, вступая в плотную тень арки и вздыхая с некоторым облегчением. – Остановился я, по обыкновению, у тетушки, немного переведу дух – и, как только спадет жара, – в путь. Надо обрадовать жену. Клавдия плохо переносит путешествия в это время года, поэтому не поехала со мной. Но сердцем вся здесь, я чувствую!
– О, жены, несомненно, властвуют над нами! – вновь засмеялся Поллий. – Я бы не посмел препятствовать твоему намерению, если бы не настойчивая просьба моей собственной жены, которая очень хочет познакомиться с тобой. Она просила пригласить тебя к нам на нашу суррентинскую виллу.
– Не хотелось бы тебя огорчать отказом, но, боюсь, мне это не по силам. До Суррента часа три-четыре езды, да по самому пеклу… Да, возьми и смотри, держи крепко! – Последние слова были обращены к нотарию Клеобулу, которому Стаций наконец-то сумел отдать хрупкий венок.
– За кого ты меня принимаешь, друг? – притворно возмутился Поллий. – Неужто я решился бы предложить тебе путешествие в тряской повозке под палящим солнцем? Нет, речь идет о недолгой и приятной морской прогулке на моем собственном судне. Наша летняя вилла расположена у самого прибоя, можно сказать врезается в море и обдувается всеми ветрами… А какая библиотека покоится в зимней прохладе ее комнат! Сколько изящнейших скульптурных и живописных творений греческого гения! Создания Мирона, Поликлета, Апеллеса! Поверь, я не терял даром эти годы!
В плавном красноречии Поллия было что-то завораживающее, мысль о морской прогулке была соблазнительна, и, кроме того, Стаций начинал понимать, что даже из чисто деловых соображений не следовало бы пренебрегать приглашением возможного покровителя – Марциал уж точно не упустил бы такого случая, – но ему трудно было перебороть уже принятое решение.
– И что, твоя жена там, на вилле? Она не присутствовала на Августалиях?
– Присутствовала. Я сам немало удивился, когда она изъявила горячее желание поехать со мной. Она у меня не любительница подобных развлечений. Я же, признаться, люблю их, да и наш Учитель[7] не возбраняет присутствие на зрелищах, предостерегая только от участия в них. Жена здесь, уже в карруке[8]. Познакомишься ты с ней в любом случае. Но все же, я надеюсь, ты не захочешь огорчить ее отказом. Насчет карруки не бойся, мы в ней доедем только до причала.
Стаций ничего не ответил, только улыбнулся, думая, что сейчас выразит почтение матроне, а потом все-таки убедит нежданных гостеприимцев отпустить его домой.
Богато украшенная каррука с поднятым откидным пологом, запряженная четверкой холеных гнедых лошадей, ожидала их на площади перед театром, в тени, падающей от двухэтажной базилики. Возле нее стояли несколько вышколенных рабов, даже в отсутствие хозяина сохранявших почтительное молчание и благопристойность поз.
– Полла, душенька, – радостно воскликнул Поллий, приоткрывая легкую тканую завесу, – я привел тебе того, кого ты хотела видеть.
– Ты очень добр, милый, – прозвучал в ответ мягкий женский голос, и с этими словами его обладательница легко выбралась из карруки. Одета она была в столу[9] цвета сухих виноградных листьев – такой цвет называли по-гречески «ксерампелинос». Стацию, стоявшему в двух шагах, в первый миг она показалась совсем молодой женщиной, ибо была худощава и девически ловка. Но едва взглянув на ее лицо с сетью тонких морщинок у глаз и возле губ, на обильную серебряную проседь в некогда черных как смоль волосах, он сразу понял, что ей никак не меньше сорока. Лицо ее представилось ему знакомым, но он не мог припомнить, где и когда видел его. В глубине сознания почему-то забрезжила мысль о его собственной награде, серебряном венке, но он не обратил на нее внимания.
– Приветствую тебя, госпожа! – обратился Стаций к матроне.
– Рада познакомиться с тобой, поэт, прими и мои поздравления со столь блистательной победой! – ответила она с полуулыбкой, не обнажившей ее зубов. У нее были живые черные глаза, черты лица ее были идеально правильны, а прическа только оттеняла их, хотя и была откровенно старомодной: прямые волосы, разделенные пробором и, очевидно, собранные сзади в простой узел, которого не было видно под тонким покрывалом. Как это было не похоже на безобразные валы и корзины мелко взбитых кудряшек, какие нагромождали на своих головах модницы последних лет!
- Бегство пленных, или История страданий и гибели поручика Тенгинского пехотного полка Михаила Лермонтова - Константин Большаков - Историческая проза
- Огнем и мечом (пер. Владимир Высоцкий) - Генрик Сенкевич - Историческая проза
- Хирурги человеческих душ Книга третья Вперёд в прошлое Часть первая На переломе - Олег Владимирович Фурашов - Историческая проза / Крутой детектив / Остросюжетные любовные романы
- Калигула - Олег Фурсин - Историческая проза
- Гигантская тень - Артур Дойль - Историческая проза
- На день погребения моего - Томас Пинчон - Историческая проза
- Сумерки царей - Наталия Филимошкина - Историческая проза
- Последний день Приффского винодела - Амир Токтаров - Историческая проза
- Вечный свет - Фрэнсис Спаффорд - Историческая проза / Русская классическая проза
- Гусар. Тень орла. Мыс Трафальгар. День гнева - Артуро Перес-Реверте - Историческая проза / Исторические приключения