не совсем. По ношеной, но добротной, без чинёных прорех одёжке видно, что эти двое не бедствуют. Тем временем гости скинули поклажу на землю, и повели усталыми плечами. Мужчина подсел к огню сразу, девушка, оценив закипающую в котле воду и разложенные на куске ткани мытые коренья, достала из своего короба мешочек с крупой и небольшой свёрток, и отдала его тётушке Мале. Женщина благодарно кивнула, и скоро от костра потянуло вкусными запахами каши с салом – такими вкусными, что лежавший рядом с коробами пёс заинтересованно поднял голову и повёл носом.
Когда опустела последняя миска, уже совсем стемнело. К костру снова подобралась тишина. Белка заметила, что Фер и Дав после еды не расслабились, как остальные, а смотрят по-прежнему напряжённо и настороженно.
– Спасибо, хозяйка, – мужчина привстал и уважительно поклонился тётушке Мале, – очень вкусно получилось. И я рад, что мы нагнали вас именно сейчас, а не на каком-нибудь постоялом дворе.
– Понятно, – кивнул старик. – И что же вам от нас надо?
– Мы хотели просить разрешения присоединиться к вам. Меня зовут Ивар, я – фокусник. А это моя дочь Лейтис, она дрессировщица.
Все, кроме Фера, изумлённо застыли на месте. Старика же вопрос вроде бы и не удивил. Он внимательно осмотрел гостей, потом спросил:
– Что вам надо от нас? Вы сами прекрасно видите, что дела у нас последнее время идут не очень. Но просите именно нас, хотя фокусника и молодую девушку-дрессировщицу с удовольствием примет любая труппа. Если, конечно, за вами нет дурной славы.
Чужак на обвинение отреагировал молчанием, а когда заговорил, голос его звучал глухо.
– Нас не возьмут. Не из-за дурной славы. Из-за страха. Вот, – мужчина достал кошель, и все ахнули: на ладони в тусклом свете костра заблестела золотая монета. – Мы ездили на северо-востоке, и было нас девятеро. Однажды мы забрались к самой границе, к Безумному лесу. И там… там святой Женезиу сделал нам подарок. Золота хватило бы и на положенный вступительный взнос в гильдию актёров, и на обустройство театра. Но трое забыли, для чего святой делает дары. Они решили, что с деньгами хорошо устроятся и так. Взяли долю и ушли. Проклятье же упало на всех. Пока мы поняли, что наш единственный шанс – присоединиться к чужой труппе, с ней добраться до океана и уехать из страны – остались только я и дочь. Потому мы и просим вас помочь. Взамен… Чтобы на вас не пало проклятье, на золото мы купим два новых фургона, лошадей и реквизит. Заработанное же вместе с вами не считается, это деньги в общий котёл. А когда мы сядем на корабль, фургоны станут брошенным имуществом, даже святой не осудит, если вы его подберёте. Прошу вас…
Актёры переглянулись, и на лицах товарищей Лаури увидела сочувствие, Белка так вообще чуть не расплакалась. Своих бросать в беде нельзя, Единый не велел. К тому же, предложение было очень щедрое. Хмурым остался лишь старик Фер.
– Прежде чем мы примем решение, я хочу знать. Кто ты такой на самом деле. Вот это, – старик показал на шрам, – след от ятагана. А орки промахиваются редко, да и живые после набегов обычно остаются только внутри городских стен.
Над костром повисла душная тугая тишина. Ислуин медленно считал секунды, чтобы пауза выглядела так, будто внутри идёт борьба: рассказывать или нет. Наконец, словно решившись, он вдруг повернулся к Лейтис:
– Отойди ненадолго.
Едва девушка скрылась за пределами пятна света, передвинул чурбачок, на котором сидел, поближе к огню и тяжело вздохнул. Чуть согнутая спина, безвольно лежащие на коленях руки… и ехидный взгляд Лейтис, который из темноты так и сверлил спину. Хотелось негодницу выпороть, как малолетнюю шкодливую девчонку! Придумала она легенду, хоть в слезливые дамские романы вставляй. Но делать нечего, играть придётся до конца.
– Да. Когда-то я действительно с мечом служил на южной границе. Пока не встретил мать Лейтис. Бросил всё, хотя капитан нашего отряда и уговаривал остаться, обещал место десятника. Для меня же существовала только она. Мы бродили по дорогам девять лет, Лейтис стала для меня дочерью, пусть не по крови, но всё равно родной. Год назад лихорадка отобрала моё счастье, и жену, и сына. А теперь я должен спасти хотя бы дочь…
– Хватит, – вмешалась Лаури. – Кажется, мы узнали достаточно.
– И то верно, – поддержала её тётушка Мала. – Нечего зазря человеку душу выворачивать. Предлагаю взять их как положено по нашим законам.
– То есть после первого выступления собраться и обсудить ещё раз? – прищурился старик. – Добро. Так и порешим. Девочка, эй! – крикнул он в темноту. – Подь сюда обратно. Всё. Поговорили и довольно. А сейчас всем спать. Нам с утра ещё ось чинить, будь она трижды неладна.
На следующий день удалось тронуться с места к полудню: слишком уж плохие были у актёров инструменты для ремонта. К тому же в лесу не нашлось подходящей деревяшки сделать времянку, а дорога оставалась пустынной, и помощи просить было не у кого. Больше всех ругался магистр, хотя актёры и не поняли, что костерил Ислуин в первую очередь свою изобретательность. Так удачно и естественно получилось всё сломать вчера. Обрадовался, что личина аптекаря сброшена и можно свободно пользоваться магией когда захочет и где захочет. Только вот совершенно не подумал, как ему же придётся всё исправлять сегодня и без магии, потому что остаточные чары запросто почует какой-нибудь амулет у встречного путника. Рисковать из-за такой ерунды не хотелось.
Весь путь до деревни ехали почти не разговаривая, всех охватило какое-то нервное напряжение. Людское жильё оповестило о себе задолго до того, как показались крайние дома: понесло запахом тухлых яиц. Через пару сотен метров стало понятно, в чём дело – недалеко от дороги на земле стояли несколько чанов, в которых мужики что-то полоскали, рядом висели растянутые между столбами кожи. Сразу за дубильнями потянулись бескрайние поля начавшей колоситься пшеницы. Ещё через полчаса наконец показалась деревня, и все вздохнули с облегчением, наспех залатанная ось подавала нехорошие звуки и было понятно – осталось ей недолго.
Лейтис при виде самой крайней, почерневшей от времени наполовину вросшей в землю избы, окружённой лохматым плетнём из жердей, хмыкнула. Впрочем, остальные дома выглядели поновее и были покрашены. Фургон замер на окраине, а Фер и Ислуин отправились на поиски плотника.
Тракт был езженый, поломанные
