Они заснули, укрывшись старым, шелковым, на меху одеялом, с гитарой и фляжкой на постели, размеренно дыша. Полина, сквозь дрему, погладила пальцами медвежий клык. Джон поцеловал ее руку. Положив голову на мягкое плечо, он выдохнул: «Я люблю тебя, Чайка».
Копыта ухоженной, гнедой лошади застучали по каменному мосту. Внизу, во рву, вода волновалась под легким ветром. На станции в Банбери их ожидало ландо. Когда они с Джоном ехали сюда в экипаже, герцог, смешливо заметил: «После гражданской войны ров засыпали. Решили, что наступил золотой век, или комары их донимали. Потом, когда наш, - он посчитал на пальцах, - прапрадед замок ремонтировал, он все восстановил. Мы сюда будем на охоту приезжать, - Джон посмотрел на широкую спину кучера в ливрее и украдкой поцеловал Полину куда-то за ухо.
По дороге они миновали реку Червелл. Джон приподнялся: «С нашего холма Темзу видно. Здесь всего десять миль до Оксфорда. Отсюда, - он показал, - можно на лодке до самого Лондона дойти. Когда-то так и делали».
Их ждал горячий обед, в огромном, уходящем сводами вверх зале, увешанном шпалерами, за длинным, резного дуба столом.
-Газа здесь нет, - усмехнулся герцог, открывая бургундское вино, - водопровода тоже, зато винные погреба в полном порядке. Замок в семье с четырнадцатого века. Раньше мы на севере жили. Охраняли границы, так сказать. Со времен римлян, если верить семейным преданиям. Титул нам Вильгельм Завоеватель дал, правда, денег забыл выделить, - Полина не выдержала и рассмеялась, - когда скопили, - мужчина разлил вино по бокалам старого серебра, - тогда и купили этот холм. Опять же, из крестовых походов наши с тобой предки, - Джон подмигнул Полине, - не с пустыми руками возвращались.
Он присел и задумался: «При Черном Принце мы тоже не бедствовали. Тогдашний Экзетер был его правой рукой, сражался с ним при Креси и Пуатье. Он привез кое-какое золото из, Франции».
Утром, Джон показал ей спальню, где останавливалась королева Анна и гостиную, где во время гражданской войны, на полу ночевал король Чарльз. «Граф Ноттингем прятал его здесь, - Джон повел рукой в сторону шелковых обоев, - и сокровища английской короны тоже. Их в подвалах хранили, - он взял подсвечник и велел: «Идем».
Полина, в темноте, не удержалась и крикнула: «Ау!». Эхо заметалось под высоким потолком. Джон, прижал ее к себе: «По слухам, здесь есть ход прямо к реке Червелл. Через него выводили короля. Пойдем, - теплое дыхание щекотало ей ухо, - поищем». Потом, приподнявшись с его холщовой куртки, Полина оправила платье. Женщина хихикнула: «Свечи догорят, и мы навсегда останемся замурованными, ваша светлость. Пальмерстон будет тебя искать. Ты через две недели должен быть на заседании кабинета министров».
-Здесь звонки, еще с прошлого века, - обиженно отозвался герцог. Он целовал Полину, стоя на коленях: «Ты видела, мне даже в отпуске по три телеграммы в день приносят. Кто-нибудь бы да спохватился».
Они спали в огромной опочивальне, с широкой, под шелковым балдахином, кроватью. Каждое утро, подходя к окну, Полина видела оленей на зеленой лужайке, уходившей вниз, к парку под склоном холма.
-Они совсем ручные, - сказал ей Джон, когда они после обеда гуляли в парке. Несколько рыжих и черных спаниелей копошились в палой листве. «Говорят, - Джон чиркнул спичкой, - король Чарльз оставил пару собак, когда под нашей крышей обретался. Это их потомки».
-Мы оленей не стреляем, - герцог протянул оленю ладонь и тот уткнулся в нее мягкими губами. «Только лис. Когда мы с тобой поженимся, - Полина стояла, зачарованно глядя на собак, - устроим большую охоту, зимой».
Утром, в малой столовой, на огромном буфете красного дерева их ждали серебряные блюда с яйцами, беконом, кашей и рыбой, чай и кофе и, для Джона, почта.
-Отделение в Банбери только на тебя работает, - Полина курила, просматривая The Times. Джон стащил у нее папироску: «Именно. Я тебе больше скажу, они, бывает, и ночью открываются, тоже ради меня. Надо сюда телеграф проложить, - он достал фаберовскую ручку и потрепанный, старый блокнот.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Здесь все, подумала Полина, было древним. Она ходила по коврам, привезенным каким-то Экзетером из Святой Земли, и сидела на огромных, тяжелых креслах времен королевы Елизаветы. В библиотеке хранились первопечатные издания. Джон показал ей Библию Гутенберга, японские гравюры на дереве, и точные, изящные географические карты. В углу Полина заметила росчерк: «Ворон». Под стеклом лежали автографы Шекспира и письмо Кристофера Марло, подписанное «Сапожником».
В картинной галерее, Полина спросила: «Почему круглоголовые всего этого не разграбили?»
Джон опустился на обитую старым бархатом кушетку и потянул Полину к себе на колени. «Герцогиня Белла, - он показал на портрет красивой, зеленоглазой женщины средних лет, в глубоком трауре, - здесь жила после казни мужа, с детьми. Во время гражданской войны, в самом начале ее, она умерла. Дочь ее, Вероника, жена графа Лестера, переехала в замок, после того, как их поместье сожгли. Сюда ей Пьетро ди Амальфи и привез голову графини Ноттингем, - Джон горько усмехнулся.
-Пьетро, женившись на Веронике, думал, что все это ему достанется. Тогдашний Экзетер роялистом был, конечно. Когда Пьетро убили, при Марстон-Муре, Кромвель даже пенсию Веронике платил, как его вдове. Тем более, она с ребенком на руках осталась. Получилось - Джон вдохнул запах фиалок, - что здесь ничего не тронули.
Слуг не было видно. Герцог пожимал плечами: «Так и надо». Однако обеды и ужины появлялись на большом столе. В спальне, и гостиной каждый день стояли свежие цветы, мраморная ванна наполнялась водой.
-Это наш прадед заказал в Италии, - Джон сидел, блаженно закрыв глаза, Полина растирала его сильные плечи. Поднимался пар, пахло какими-то травами. Она наклонилась и прижалась щекой к его шее. «Надо сказать, - подумала Полина,- но нет, я просто ошибаюсь. Какие-то ненужные надежды».
Она давно решила ничего не говорить Джону о Виллеме.
-Зачем? - Полина гуляла в парке с собаками, - все это прошло и более не вернется. Джон посчитает своей обязанностью вызвать его на дуэль…, - Полина вздрогнула и закуталась в шерстяную накидку. Она кинула спаниелю палочку и потрепала его по шелковистой, черной голове: «Не буду, милый. Не надо рисковать жизнью Джона».
Полина ездила верхом в мужском наряде. Она отдала поводья конюху и пошла через ухоженный розарий к боковой двери. Женщина поднялась в галерею и присела перед картиной Гейнсборо. Прадед и прабабушка, оба молодые, не старше двадцати, в камзолах и бриджах, стояли перед ней с ружьями, в осеннем парке. Герцог держал за ошейник собаку.
Полина вздохнула. Закинув ногу за ногу, женщина посмотрела в прозрачные, светло-голубые глаза прадеда.
-А как сказать? - она огляделась. Залы были пусты. В чистые, в мелких переплетах окна, било еще теплое, осеннее солнце.
Они решили пока ничего не сообщать родителям.
-Я тебя отвезу в Саутенд, - Джон потянулся и накрыл их шелковым одеялом, - мама обрадуется. Напишем твоей маме, дяде Полю, Анри…, Питера я в шаферы возьму, - он поцеловал белое, теплое плечо: «Тебе еще надо выбрать комнаты для своего кабинета. Сделаем ремонт и там, и на Ганновер-сквер…»
Полина сказала ему, что хочет заниматься юридической практикой. «Разумеется, - Джон привлек ее к себе, - ты хороший адвокат. Жаль, - он вздохнул, - что пока нельзя этого делать официально, но все изменится, я уверен».
О детях они не говорили.
Полина прошлась по галерее:
-Семейные портреты Джон оставляет, и Тернер, - она полюбовалась дымом паровоза, исчезающим в закате, - тоже здесь будет висеть. А остальное в следующем году в Национальной Галерее окажется, - Полина, невольно подняла руку, и посмотрела на большой, окруженный сапфирами бриллиант.
-Интересно, - отчего-то подумала она, - на ком Анри женится? Макс, наверное, будет жить, как мама с Полем. Без брака обойдется. Главное, чтобы он хорошую девушку нашел. Анри найдет, обязательно. И отдаст ей синий алмаз. И что я тяну? - разозлилась Полина.
