-Это мне мама отдала, - она нежно погладила бумагу, - его мой отец оставил, перед казнью. Я прочла его и поняла, кузен Джон...- Полина прервалась, - что поступила неправильно, двенадцать лет назад. Вы послушайте, - попросила женщина.
У нее был ласковый, низкий голос. Джон, невольно, закрыл глаза.
-Как сладко, - вздохнул мужчина, - как сладко. Не обманывай себя. Ты до сих пор помнишь ту ночь, как будто это вчера было. Так и есть, - он понял, что краснеет. Полина замолчала. Он, до сих пор, слыша: «Поэтому я прошу тебя, не бойся любить, Знай, что только это чувство дает нам силы жить, и двигаться дальше - для того, чтобы мир вокруг нас изменился к лучшему. Любовь побеждает все, - тихо сказал: «Спасибо, кузина Полина. Вам совершенно не за что извиняться. Если кто-то и виноват, то это я. Подождите, пожалуйста, - Джон поднялся, - я кое-что принесу».
Столяр вышел в отставку. Он жил в Манчестере, где вернулся к юридической практике, и воспитывал детей. Такие документы было положено сжигать, но Джон забрал материалы себе, сам не зная, зачем. Он положил папку перед женщиной и отошел к окну. Сад был пустынным, заброшенным. С тех пор, как Вероника переехала в Мейденхед, клумбы заросли сорняками. Джон увидел, как мотаются на ветру ветви деревьев. Над крышами Ганновер-сквер повисла большая, бледная луна. «Я в замке больше года не был, - усмехнулся Джон, - не говоря об Озерном крае. Там дом закрыт, а в замке слуги, за ним присматривают. А здесь..., - он вдохнул запах пыли и фиалок и заставил себя не оборачиваться.
-О’Брайен - Полина закрыла папку: «Он мне еще тогда не понравился, кузен Джон. А откуда..., - она не закончила и сама чиркнула спичкой.
-Простите, - пробормотал Джон и вернулся к столу: «Бабушка Марта нашла эти сведения, - он, внезапно, улыбнулся, - и оставила мне записку. Это она тогда мне велела уехать в Южную Африку, - Джон подпер кулаком подбородок и взял полупустую бутылку вина.
-Получилось, кузина Полина, что я там долгое время провел. Привез сюда тело Марии, первой жены дедушки Питера. Потом мой отец погиб..., - Джон помолчал: «Я сжег все семейные папки, кузина Полина. Я просто хочу, чтобы вы это знали. Я никогда себе не позволю следить за вами...»
-А придется, кузен Джон, - весело сказала женщина: «Вы послушайте».
Она рассказывала, а Джон думал:
-Русские, несомненно. Никто никакого разрешения не спрашивал, а ведь мы теперь союзники. Во всяком случае, у нас мирный договор. Капитан Кроу ездил в Санкт-Петербург, но это была частная инициатива, так сказать, не по официальным каналам. Правительству это очень не понравится. Александр давит на нас. Ему не по душе, что Герцен печатает «Колокол», но в Англии свобода прессы. И свобода передвижения, Герцен здесь обосновался с нашего разрешения, и выгонять мы его не собираемся. Захочет, сам уедет. Интересно, - он незаметно взглянул на Полину, - она знает, что Макс в Лондоне?
Женщина замолчала и посмотрела на него глубокими, синими глазами. «Что касается моего племянника, - спокойно заметила Полина, - то я с ним не встречалась. Если вас это интересует. Я даже не знаю, где он живет».
Джон потушил папиросу в фарфоровом блюдце.
-Если вы увиделись с Максом, - ответил герцог, - это ваше дело. Он был в Лондоне легально..., - герцог повел рукой, - настолько легально, насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах. В любом случае, - Джон взглянул на старые, еще прошлого века часы на стене, - он сейчас по дороге в Италию. Пойдемте, - он встал, - я вас довезу до гостиницы и отправлюсь на работу. Подумаем, как лучше все устроить, - Джон вспомнил о своей потрепанной рубашке: «Я только переоденусь».
Он решил взять свой кеб. В спальне у Джона стоял телеграфный аппарат. Линия вела к собору Святого Павла.
-Не стоит этому русскому меня видеть, - герцог отстучал приказ и подошел к гардеробу: «Хорошо, что рубашки чистые остались, - он взял одну: «Агент, наверняка, у гостиницы отирается. Или агенты. И первый попавшийся кеб брать не стоит, вдруг ее…, Полину вели сюда, на Ганновер-сквер. Вдруг они не заметили слежки. С Аароном я поговорю, завтра. Он нам поможет».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
-Пять минут, кузина, - Джон спустился вниз. Полина сидела на сундуке. В передней было совсем темно. Мерно тикали часы. Женщина ощутила запах каких-то трав. «Лес, - она закрыла глаза, - как будто у костра стоишь. Лес и палые листья. Осень, совсем как сейчас. Господи, у меня голова кружится. Он такой же, как тогда, двенадцать лет назад. Оставь, оставь. Он помолвлен, наверное, ему тридцать пять..., Просто тебе не говорит».
-Мне очень жаль, - услышал Джон тихий голос: «Вы отца потеряли, кузен. А как ваша матушка?»
-Ей лучше, - Джон открыл парадную дверь и пригляделся. Площадь пока была пуста: «Болезнь больше не прогрессирует. Я к ней езжу, часто. Кузина Полина, - герцог помолчал, - мне тоже очень жаль. Это было...»
-Эта была глупая смерть, - жестко сказала женщина: «Я говорила Теду..., моему мужу, что террором ничего не изменить. И побегами не изменить. С рабством надо бороться конституционными методами. Он..., - Полина вздохнула и соскочила на старые половицы, - он хотел отомстить за родителей, кузен Джон. Только все равно будет война».
-Будет, - согласился Джон и услышал стук копыт. Экипаж остановился у подъезда особняка Холландов. Он, помог Полине сесть, вдыхая запах фиалок. Джон приказал себе: «Опомнись. Она пришла не для того, чтобы..., Завершишь это дело, и она вернется в Брюссель. Или в Париж. У нее, наверняка, есть любовник».
На Брук-стрит он сказал: «Завтра встречаемся в Национальной Галерее, перед портретом тети Тео, - Джон, отчего-то, улыбнулся: «В полдень. Отец Корвино тоже там будет. Я его предупрежу».
-У него дочь, - неуверенно, заметила Полина: «Может быть, не стоит..., Он священник. Хвост я за собой не приведу, не беспокойтесь».
-Он военный капеллан, десять лет в армии, - Джон откинулся на спинку сиденья и распахнул перед Полиной дверцу кеба: «Отец Корвино знает, что такое долг перед страной. За него волноваться не надо».
Ее каблучки простучали по гранитным ступеням «Клариджа».
-Почему она спрашивала об Аароне? - Джон взглянул на свой хронометр и рассердился: «Спрашивала потому, что он родственник. Вот и тень кузины Полины, - герцог увидел неприметного человечка в темном сюртуке. Он курил папиросу, прислонившись к стене дома напротив «Клариджа».
-Не стесняются, - хмыкнул Джон и постучал в стенку кеба. Лошадь рванулась с места. Герцог усмехнулся: «Он за мной не побежит, а других экипажей здесь нет. С русскими связываться я пока не буду. Сначала возьмем этого агента, послушаем, что он расскажет..., Юджиния, - замер Джон, - он может знать что-то о Юджинии».
В номере Полина отдернула бархатные шторы.
-Почти полночь, - она заметила огонек папиросы внизу, - ничего, завтра я пойду на Риджент-стрит, с утра. В эмпориум. В отдел женского белья его не пустят, этого соглядатая, - Полина вынула шпильки из волос и ощутила на своих плечах его уверенные, ласковые руки. Она вздрогнула и повторила себе: «Ничего не будет. Ничего не может быть».
Утро было ярким, солнечным. Отдел женской галантереи в «К и К» помещался за прочно закрытой дверью, мужчинам туда хода не было. Полина, избавившись от слежки, спустилась по боковой лестнице и пошла к Трафальгар-сквер. Она выбрала платье глубокого, сиреневого цвета, с небольшим, дневным кринолином и такую же накидку. Шляпку украшали шелковые цветы. Утром, проходя через холл «Клариджа», она увидела агента. Человечек пил кофе, углубившись в The Times.
-Победа сил Гарибальди в битве под Вольтурно, - прочла Полина заголовок. «Дни Неаполитанского Королевства сочтены».
-Макс, наверное, там, - она зашла в книжную лавку. Просмотрев новинки, Полина купила себе «Женщину в белом» Уилки Коллинза. Она полистала «Сокровище севера» и прочла объявление на последней странице романа: «В скором будущем захватывающее повествование о борьбе итальянских патриотов».
