Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И — добавляют еще — слез не могла удержать…
Все же отраднее так, чем славы и почестей чуждым
На Феакийских брегах в землю немилую лечь.[68]
Тут хоть закрыла ему, уходящему, тусклые очи
50 Мать и дары принесла, с прахом прощаясь его.
Рядом была и сестра, материнскую скорбь разделяла,
Пряди небрежных волос в горе руками рвала.
Здесь Немесида была… и первая… та… Целовали
Губы твои, ни на миг не отошли от костра.
55 И перед тем как уйти, промолвила Делия: «Счастья
Больше со мною ты знал, в этом была твоя жизнь!»
Но Немесида в ответ: «Что молвишь? Тебе б мое горе!
Он, умирая, меня слабой рукою держал».
Если не имя одно и не тень остается от смертных,
60 То в Елисейских полях будет Тибулла приют.
Там навстречу ему, чело увенчав молодое
Лаврами, с Кальвом твоим выйди, ученый Катулл![69]
Выйди, — коль ложно тебя обвиняют в предательстве друга,[70] —
Галл, не умевший щадить крови своей и души!
65 Тени их будут с тобой, коль тени у тел существуют.
Благочестивый их сонм ты увеличил, Тибулл.
Мирные кости — молю — да покоятся в урне надежной.
Праху, Тибулл, твоему легкой да будет земля.
XI
Много я, долго терпел, — победили терпенье измены.
Прочь из усталой груди, страсти позорной огонь!
Кончено! Вновь я свободу обрел, порвал свои цепи, —
Их я носил не стыдясь, ныне стыжусь, что носил.
5 Я победил, я любовь наконец попираю ногами.
Поздно же я возмужал, поздно окрепли рога!
Переноси и крепись. Себя оправдает страданье, —
Горьким нередко питьем хворый бывал исцелен.
Все сносил я, терпел, что меня прогоняли с порога,
10 Что, унижая себя, спал я на голой земле.
Ради другого, того, кто в объятьях твоих наслаждался,
Мог я, как раб, сторожить наглухо замкнутый дом!
Видел я, как из дверей выходил утомленный любовник, —
Так заслужённый в боях еле бредет инвалид.
15 Хуже еще, что меня, выходя из дверей, замечал он, —
Злому врагу моему столько б изведать стыда!
Было ль хоть раз, чтобы рядом с тобой я не шел на прогулке,
Я, возлюбленный твой, сопроводитель и страж?
Нравилась, видно, ты всем: недаром ты мною воспета, —
20 Ты через нашу любовь многих любовь обрела…
Ах, для чего вспоминать языка вероломного низость?
Ты, и богами клянясь, мне на погибель лгала!
А с молодыми людьми на пирах перегляды и знаки,
Этот условный язык, слов затемняющий смысл?..
25 Раз ты сказалась больной, — бегу вне себя, прибегаю, —
Что же? Больна ты иль нет, знал мой соперник верней…
Вот что привык я терпеть, да еще умолчал я о многом…
Ныне другого ищи, кто бы терпел за меня!
Поздно! Уже мой корабль, по обету цветами увитый,
30 Внемлет бестрепетно шум морем вздымаемых волн…
Зря перестань расточать меня покорявшие раньше
Ласки и речи, — теперь я не такой уж глупец…
Борются все же в груди любовь и ненависть… Обе
Тянут к себе, но уже… чую… любовь победит!
35 Я ненавидеть начну… а если любить, то неволей:
Ходит же бык под ярмом, хоть ненавидит ярмо.
Прочь от измен я бегу, — красота возвращает из бегства;
Нрав недостойный претит, — милое тело влечет.
Так, не в силах я жить ни с тобой, ни в разлуке с тобою,
40 Сам я желаний своих не в состоянье постичь.
Если б не так хороша ты была иль не так вероломна!
Как не подходит твой нрав к этой чудесной красе!
Мерзки поступки твои, — а внешность любить призывает…
Горе! Пороки ее ей уступают самой.
45 Сжалься! Тебя я молю правами нам общего ложа,
Всеми богами (о, пусть терпят обманы твои!),
Этим прекрасным лицом, божеством для меня всемогущим,
Сжалься, ради очей, очи пленивших мои:
Будь хоть любой, но моей, навеки моей… Рассуди же,
50 Вольной желаешь ли ты иль подневольной любви?
Время поднять паруса и ветрам отдаться попутным:
Я ведь, желай не желай, вынужден буду любить!..
XIV
Ты хороша, от тебя я не требую жизни невинной,
Жажду я в горе моем только не знать ничего.
К скромности я принуждать не хочу тебя строгим надзором;
Просьба моя об одном: скромной хотя бы кажись!
5 Та не порочна еще, кто свою отрицает порочность, —
Только признаньем вины женщин пятнается честь.
Что за безумие: днем раскрывать, что ночью таится,
Громко про все говорить, что совершалось в тиши?
Даже блудница и та, отдаваясь кому ни попало,
10 Двери замкнет на засов, чтобы никто не вошел.
Ты же зловредной молве разглашаешь свои похожденья, —
То есть проступки свои разоблачаешь сама!
Благоразумнее будь, подражай хотя бы стыдливым.
Честной не будешь, но я в честность поверю твою.
15 Пусть! Живи, как жила, но свое отрицай поведенье,
Перед людьми не стыдись скромный вести разговор.
Там, где беспутства приют, наслажденьям вовсю предавайся;
Если попала туда, смело стыдливость гони.
Но лишь оттуда ушла, — да исчезнет и след непотребства.
20 Пусть о пороках твоих знает одна лишь постель!
Там — ничего не стыдись, спускай, не стесняясь, сорочку
И прижимайся бедром смело к мужскому бедру.
Там позволяй, чтоб язык проникал в твои алые губы,
Пусть там находит любовь тысячи сладких утех,
25 Пусть там речи любви и слова поощренья не молкнут,
Пусть там ложе дрожит от сладострастных забав.
Но лишь оделась, опять принимай добродетельный облик.
Внешней стыдливостью пусть опровергается срам…
Лги же и людям и мне; дозволь мне не знать, заблуждаться,
30 Дай мне доверчивым быть, дай наслаждаться глупцу…
О, для чего ты при мне получаешь и пишешь записки?
В спальне твоей почему смята и взрыта постель?
Что ты выходишь ко мне растрепанной, но не спросонья?
Метку от зуба зачем вижу на шее твоей?
35 Недостает изменять у меня на глазах, откровенно…
Чести своей не щадишь — так пощади хоть мою.
Ты признаешься во всем — и лишаюсь я чувств, умираю,
Каждый раз у меня холод по жилам течет…
Да, я люблю, не могу не любить и меж тем ненавижу;
40 Да, иногда я хочу — смерти… но вместе с тобой!
Сыска не буду чинить, не буду настаивать, если
Скрытничать станешь со мной, — будто и нет ничего…
Даже, коль я захвачу случайно минуту измены,
Если воочию сам свой я увижу позор,
45 Буду потом отрицать, что сам воочию видел,
Разувереньям твоим в споре уступят глаза.
Трудно ль того победить, кто жаждет быть побежденным!
Только сказать не забудь: «Я не виновна», — и всё.
Будет довольно тебе трех слов, чтоб выиграть дело:
50 Не оправдает закон, но оправдает судья.
XV
Новых поэтов зови, о мать наслаждений любовных!
Меты я крайней достиг в беге элегий своих,
Созданных мною, певцом, вскормленным полями пелигнов.
Не посрамили меня эти забавы мои.
5 Древних дедовских прав — коль с этим считаться — наследник,
Числюсь во всадниках я не из-за воинских бурь.
Мантуи слава — Марон,[71] Катулл прославил Верону,
Будут теперь называть славой пелигнов — меня,[72] —
Тех, что свободу свою защищали оружием честным
10 В дни, когда Рим трепетал, рати союзной страшась.[73]
- Стихотворения из сб. "Эллинские поэты" - Анакреонт - Античная литература
- Повесть о Габрокоме и Антии - Эфесский Ксенофонт - Античная литература
- Собрание речей - Исократ - Античная литература
- БАСНИ не для всех… - Вячеслав Александрович Калашников - Античная литература / Критика / Прочий юмор
- Книга стихотворений - Гай Катулл - Античная литература
- О природе вещей - Тит Кар - Античная литература
- Сочинения - Квинт Флакк - Античная литература
- Тимей - Платон - Античная литература
- Рамаяна - Эпосы - Античная литература
- Записки о Галльской войне - Цезарь Гай Юлий - Античная литература