Форма входа
Читем онлайн Чешежопица. Очерки тюремных нравов - Вячеслав Майер
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Что можно вложить в пятикилограммовый ящик, где только ящик весит из-за тяжелой фанеры, планок и гвоздей около килограмма, а превышение веса на 50 граммов приводит к тому, что администрация зоны отправляет посылку назад. Наконец, завхоз сообщил, что видел твою фамилию в штабном списке. После проверок, всяких прощупываний и разрезаний-мешаний мыла с сахаром, а печенья с сапожным кремом, высыпают содержимое в твою, уже год как приготовленную сумку. Теперь надо угостить: завхоза, дневального, бугра, товарищей по работе. Остается с гулькин нос. Но без семьи и этот «нос» не сохранишь — выкрадут, никто не найдет. Ежели семья крепкая, драчливая, не посмеют, побоятся крысятники, как называют казарменных воров.
Цель семейника — все нести в дом-семью и поддерживать ее существование: доставать продукты, «десятку», т. е. кастрюлю разливать, ежели вы одной семьей за стол попадаете, так, чтоб «гуща» и «мясо» в шлюмки своих шлепались, лучшие куски хлеба — горбушки, тоже своим, а в промзоне — работу блатную прибрать в «семейные» руки. Ясно же без кумеканий, что работа бывает разная: или электриком баклуши бить или без продыха стоять у конвейера. Без семьи нельзя прожить в зоне! В бане шайку не дождешься, места на лавке не найдешь, под душ не попадешь — все заранее занято; кто моется и растирается, кто, наворовав горячей воды, нательное белье, простыни, наволочки и полотенце стирает, а кто, договорившись с пидором, его чешежопит. В ларек за продуктами пойдешь, могут обокрасть и отобрать купленные продукты. Как найдешь виновника, когда все кругом — серота, зимой рано смеркается, да, ежели ты в очках, их сорвут и разобьют. Пока опомнишься, и след простыл. Без семьи — нельзя. Все объединяются в семьи, даже черти и пидоры. Семья — оплот зэковской жизни.
Приглашают человека в семью после долгого присматривания и совета в своем кругу. Стоит ли брать его? Что он нам принесет и даст? Не подведет ли? И потом незаметно подойдет к тебе посыльный и скажет: «Хочешь жить в нашей семье?» С семьей не пропадешь.
Некоторые большие семьи, состоящие из малолеток, вводят специальный ритуал прописки, иногда болезненный. На Урале в молодежные семьи принимают так: кладут человека на панцирную сетку, а затем укрывают сверху матрасом, и каждый член семьи бьет по нему ломом. Выходит такой семейник решетчатым, пробитый сеткой и опоясанный ломами. Случается, что потом и болеет. Все зависит от ударов.
Жизнь семейника наполняется смыслом. В семьях отмечают дни рождения друзей, своих родителей, помогают друг другу во всем. К примеру, ты стар и неповоротлив, и норму, рассчитанную на молодого, вытянуть не можешь. Что ж, в семье есть молодые, шустрые. Они подбегают к тебе, помогают, и пошла работа. Удивляется начальство, пожелавшее убить тебя работой, даже в пример другим ставит: «Смотрите, в могилу, морда, смотрит, а работает на наше светлое будущее». В ларек тоже ходят семьей — перед этим принимается решение семейного совета: столько-то хлеба взять, маргарина, конфет — глюкозы. Выделяют и на курево, и на спички. Сахар в зонах не продают, опасаясь, что зэки будут гнать из него брагу. Семья все делит по справедливости. Ежели у кого есть «дорога» на волю, то семья живет богато — с чаем, маслом, деньгами, книгами.
Семейники, общаясь, входят в положение друг друга, знают домашние дела, личные проблемы, находят поддержку со стороны и готовят волю для тех, у кого, как говорится, ни кола ни двора. Бывает, и роднятся. Пишет домой в деревню кто-либо и рассказывает, какой у него друг, знакомит с сестрой или соседкой. Завязываются отношения и переписка, а там дело порой доходит до расписки — брака. Зэку на воле не красавицу выбирать, а бабе был бы сожитель, которого значительная часть женщин не видит всю жизнь. В сибирских обычаях не принято упрекать человека зоной, особенно, если сел по малолетству.
Семьи формируются в зоне обычно по территориальному, районному признаку, например, кучкуются забайкальцы, их называют «ЗК» (Забайкальский комсомолец). Приходит новый этап, к нему подбегают и спрашивают: «Есть ли буряты?» Это не только буряты по национальности, а все прибывшие из Бурятской АССР. «Есть ли амурцы?» — из Амурской области. «Есть ли якуты?» — из Якутской АССР. «Есть ли островитяне?» — это зэки из Сахалинской области. «Есть ли евреи?» — не спрашивают, так все знают, что евреев в Еврейской области почти нет. Здороваются, говорят о делах, роднятся, угощают друг друга. Конечно, надо быть очень осторожным — земляк может оказаться пидором и тебя запомоить. С таким лучше не связываться, ни за что потом не отмоешься.
Освобождение семейника — большое торжество и грусть. К нему готовятся заранее. Положено «дембелю» угостить и попрощаться не только с семейниками, но и с товарищами в зоне, их пригласить, с ними почифирить. Приглашают зэков из других смен, тех, кто не подвел, кто помог выжить, кто спас. Угощение — чай, сладости, бацильная (калорийная) пища. Принято при дембеле, на радостях, угостить чертей и педерастов передачей специального отходного пакета. Все прощаются и после объявления по радио или специального вызова из штаба провожают счастливца к выходным воротам.
Ни при каких обстоятельствах не должны оставлять семейники друга в беде: посадили в ШИЗО, они стерегут постель и имущество и готовятся к встрече. Встреча возвращающихся из ШИЗО и ПКТ дело важное, ответственное — зэк оттуда вываливается как с того света, идет, шатаясь, озираясь, щурясь от дневного света, бледный — обезжиренный, в сплошном телесном холоде, промерзший до костей. Семейники на стреме, встречают, подбегают к дверям локальной зоны, ведут, поддерживая. Уже вскипятили чайники и готова «ванна» — пол со стоком воды. Бывает, находят и тазики. Так как тазы не полагаются зэковскому брату, то их умельцы делают из ламповых отражателей, запаивая или забивая пробками патронное отверстие. Есть мыло, мочалки. Опытный зэк заранее достанет кусок хозяйственного мыла, его просушит, чтобы медленнее мылилось и не расквашивалось. Прибывшему из ШИЗО и ПКТ — «буры-будки-бочки» положен новяк — новая одежда с ног до головы, от постельного белья до рабочего костюма. Все должно быть новое — носки, тепляк (лучшее теплое белье — китайское и венгерское), подают брюки с ремнем и новые пробитые и прокаленные сапоги; на рубахе, лепне, кителе — художественно расписанная фамилия и номер отряда. Бреешься и не узнаешь себя — из зеркала смотрит на тебя какой-то мертвец. Довели, суки!!!
Между тем, стол уже готов — сидят семейники в хорошей, не рабочей одежде, дымится эмалированная кружка с чифирем и ждет круга, тебе положен смак, цимус — первый глоток. Затем угощают самым питательным — салом с чесноком и луком, конфетами, татары достают конский жир, кавказцы — курдючное сало, киргизы — сушеное в горах мясо, таджики и туркмены — вяленую дыню. Ежели куришь — ждет тебя табачок. И разговоры, базар за базаром, треп до ночи — в основном о событиях, случившихся в зоне. Их набирается много: «Костыль» ушел в дальняк, Колька Баламут получил накрутку, вызывали на доследствие Гетмана, пришли новички, есть тебе земляки, они такие-то. Было «ЧП»: знаешь Колчака? так его пришибло кипятильником — включил, да так шарахнуло-бабахнуло, что сразу в аут и до конца. Разговоры, разговоры.
Ни с чем не сравнима чистая зэковская постель после ШИЗО — в нее проваливаешься, как в сказку детства, засыпаешь не сразу, зарывшись с головой в одеяло и думаешь: «Не забыли; хорошие, добрые у меня семейники». Засыпаешь без злости даже на ментов-истязателей и с добром и радостью за человека.
На следующий день выясняется, что ты и не подозреваешь, сколько у тебя корешей: подходят, поздравляют с выходом, матерят начальство, угощают, суют в карманы конфеты и ломтики сала. Скажу, наперекор всем социологам и авторам многих лагерных воспоминаний — неистребимо сочувствие и сострадание в человеке, несмотря на все усилия коммуняг его истребить. Конечно, любые насильственные скручивания редко делают людей друзьями. Но все же мы знаем дружбы, начавшиеся в лагере и продолжавшиеся всю жизнь, многие зэчки по переписке сходятся с зэками и получаются стойкие браки, в которых растут дружные дети. Ефросинья Антоновна Кереновская в «Великом постриге», на мой взгляд, все же ошибается, когда пишет: «В лагере не может быть друзей. Некоторым людям я очень благодарна — они там спасли мне и другим жизнь. Но дружба — это другое. Это полное доверие друг к другу. А вот этого никто себе позволить не мог. Ложью и предательством пронизана вся лагерная жизнь».
Пожалуй, на эти утверждения накладывается то обстоятельство, что в женских зонах, как правило, семьи не складываются прочно, ибо там часты дрязги, склоки, брань. Об этом менты пишут следующее: «Чувство дружбы в местах лишения свободы у осужденных женщин несколько деформировано; они открыто подчеркивают недостатки и ошибки других, стараясь представить перед администрацией с лучшей стороны себя. Малые группы женских ИТК легко создаются, но так же и легко распадаются. Причиной этому является „утечка информации“, которой обмениваются женщины в процессе общения. Раздоры, сплетни, частые, порой беспричинные конфликты заканчиваются иногда драками и даже преступлениями». (Педагогика и политико-воспитательная работа с осужденными. Под редакцией Ю. В. Гербеева. МВД. Рязанская высшая школа. 1985. С. 299.). Семейники живут в самоконтроле, поддерживают друг друга, охраняют себя от соперничающих групп. Столкновения ведь часто бывают и со смертельным исходом. Ненавидит зоновское начальство крепкие семейные группы и старается всеми способами их разбить — переводит в другие отряды, разбрасывает по сменам и участкам. Но семьи связаны друг с другом преемственно и ценят тех, кто может в них жить. К такому вскоре подойдут и скажут: «Хочешь жить в нашей семье?»
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Чешежопица. Очерки тюремных нравов - Вячеслав Майер бесплатно.
Похожие на Чешежопица. Очерки тюремных нравов - Вячеслав Майер книги
- Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 - Балинт Мадлович - Прочая документальная литература / Политика / Науки: разное
- Вячеслав Мосунов Битва за Синявинские высоты. Мгинская дуга 1941-1942 гг. - Вячеслав Мосунов - Прочая документальная литература
- Секреты самураев. Боевые искусства феодальной Японии - Оскар Ратти - Прочая документальная литература
- Накануне 23 августа 1939 года - Арсен Мартиросян - Прочая документальная литература
- Сталинградская битва. Тайный фронт маршала Сталина - Вячеслав Меньшиков - Прочая документальная литература
- Жизнь вопреки - Олег Максимович Попцов - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература
- Хроника одного путешествия или повесть о первом луноходе - Владимир Губарев - Прочая документальная литература
- На заре красного террора. ВЧК – Бутырки – Орловский централ - Григорий Яковлевич Аронсон - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература
- ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ - Михаил Бойков - Прочая документальная литература
- Изобретение прав человека: история - Хант Линн - Прочая документальная литература
