Он действительно получил. Джон сразу прислал им на рю Мобийон конверт, с новыми фотографиями Полины и графа Хантингтона. Мальчик сидел на коленях у матери, строго смотря вперед, но на пухлых щечках были видны ямочки. Наследный герцог улыбался.
-Милой племяннице Юджинии, в надежде на скорую встречу, - было написано на обороте твердым, четким почерком Полины. Там же имелась и записка от герцога:
-Листок мне передали, через русское посольство в Лондоне. Дорогая кузина, я, разумеется, не поверил ни единому слову, и уничтожил его. Тем не менее, я бы хотел с вами встретиться, чтобы обсудить, как помочь вашему нынешнему положению. Мы с Полиной летом везем мальчика в Брюссель, знакомить его с бабушкой и дедушкой. Мы были бы рады увидеть вас и Анри в Париже. Я понимаю, вам тяжело вспоминать смерть моего отца, но я был бы благодарен, если бы вы смогли немного мне рассказать о том, что случилось в Санкт-Петербурге. С искренним уважением, ваш кузен Джон.
-Я его с Кейптауна не видела, - поняла Юджиния.
-Господи, сколько лет прошло..., - она всхлипнула. Анри, уверенно сказал: «Он другой человек, Эжени. Ты его помнишь. Он тогда был моложе, однако не изменился, - Анри обнял ее за плечи и добавил: «Все только и делают, что шлют нам письма».
Им, действительно, написали все. Дядя Жан и Элиза пригласили их на лето в Ренн.
-Мы поедем в охотничий дом, - читала Юджиния, - он стоит в долине Мерлина, рядом с волшебным озером. Тебе об этих местах говорила бабушка Марта, я уверен. Здесь ее до сих пор помнят. Крестьяне рассказывают о ней легенды. Вы будете кататься на лодке, рыбачить и бродить по лесу. У нас совсем тихо, хороший воздух. Ты, как следует, отдохнешь, милая племянница.
Из Брюсселя пришло письмо от Джоанны и Поля: «Разумеется, мы ждем вас в гости, и очень рады, что все так сложилось. Дорогая Юджиния, пожалуйста, помни, что это твой дом. Мы всегда будем счастливы, видеть тебя и Анри».
Давид сообщил из Амстердама, что женится на Хануку. Анри заметил:
-Две недели осталось, надо подарок ему послать. Я попробую пройтись по магазинам, но ведь у меня работа…Ладно, - он улыбнулся, - придумаю что-нибудь.
Из Лондона пришли письма от Мартина и Сидонии. Они написали, что Питер и Стивен плывут в Гонконг, а оттуда намереваются добраться до Японии. Они получили весточку от вдовствующей герцогини, написанную рукой Вероники: «Милая племянница, я сейчас в гостях у Евы. Мы обе передаем тебе свою любовь и надеемся, что вы с Анри приедете в Лондон».
Юджиния покраснела и пробормотала: «Анри, но как, же так..., Я ведь..., Как мне в глаза тете Еве смотреть, после такого...»
Он взял ее руку и нежно поцеловал: «Знаем только ты и я, милая. И я, конечно, никому, ничего не скажу. Все это прошло и более не вернется».
Написал им и Аарон. Юджиния вздохнула:
-Так жалко его..., Что случилось с Анитой, куда она уехала? Теперь и не узнаем, наверное. И что с кузиной Мартой стало..., - они сидели в гостиной, на бархатном диване. Горел огонь в камине, шторы были закрыты. Юджиния все еще боялась подходить к окнам. Она была в домашнем, темно-синего шелка платье. Анри отвез ее в ателье Ворта, где Юджинии сшили полный гардероб. Месье Чарльз долго хвалил ее фигуру, предлагал демонстрировать новые модели, но Юджиния тольк сглотнула: «Нет, нет, я не могу..., Но спасибо вам, большое».
-Не узнаем, - повторила Юджиния и взяла свой новый паспорт: «Леди Юджиния Кроу, тридцати двух лет, незамужняя». Они могли пожениться в мэрии, могли даже обвенчаться. Вряд ли, как сказал Анри, кто-то стал бы проверять, где до этого жила Юджиния. Когда Анри предложил это, Юджиния долго молчала, затягиваясь папироской, глядя на огонь в камине.
-Второй брак не может быть заключен без предварительного расторжения первого, - наконец, сказала женщина: «Иначе это уголовное преступление. Я не хочу, чтобы ты из-за меня рисковал, милый». Она устроила голову у него на коленях. Анри гладил ее пышные, каштановые волосы: «Не плачь, пожалуйста..., Все устроится, я обещаю. Дядя Джон написал, что поможет нам. Так оно и будет».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
-Так оно и будет, - сказала Юджиния, все еще глядя в окно. Она только недавно стала подходить ближе, с опаской выглядывая наружу, ожидая увидеть на крыше человека с пистолетом.
-Надо взять себя в руки, - разозлилась Юджиния: «Анри работает, у него мало времени. Надо покупать провизию, выбрать подарок для Давида..., Он не может все время с тобой ездить. Выйдешь, сегодня на улицу, одна, - пальцы затряслись. Она, испортив три спички, наконец, зажгла папироску.
Ей было страшно даже ступить за порог квартиры. Юджиния много раз подходила к двери. У нее были ключи, были деньги. Анри сразу махнул рукой в сторону кабинета: «В столе все лежит. Бери, сколько тебе надо, любовь моя».
У нее были и свои средства. Дядя Питер переслал ей письмо от мистера Бромли:
-Дорогая леди Кроу, вы, как совершеннолетняя, имеете право распоряжаться своей частью наследства, доставшейся вам от покойных родителей. Если вы решили обосноваться в Париже, то я советую вам открыть счет в Лионском Кредите и пересылаю все необходимые для этого документы. Как только вы сообщите мне номер счета, я переведу ваш вклад во Францию.
-Туда тоже надо сходить, - Юджиния оглядела кухню. Она потушила папиросу и разожгла плиту. Пора было готовить завтрак: «Но я не могу, не могу...»
Она не могла одна выйти наружу. Ей казалось, что внизу, на месте консьержки, добродушной мадам Дарю, сидят люди в неприметных сюртуках, с пистолетами. Всякий раз, когда Юджиния откидывала засов на двери, у нее начинало болеть сломанное запястье. Она слышала сзади его спокойный, холодный голос: «Куда это ты собралась, Женечка?». Юджиния вскидывала руки, чтобы защититься от ударов. Анри заставал ее, вернувшись из кабинета, или с вызовов, плачущей, забившейся в угол передней. Он устраивался рядом, клал ее голову себе на колени, и гладил по трясущейся спине: «Это все пройдет, любовь моя. Дай себе время, пожалуйста. Не торопись, не надо...».
За завтраком Юджиния вдруг сказала: «Анри..., Я ведь когда-то была сестрой милосердия, и неплохой..., Я могу продолжить, могу работать с тобой, в кабинете, - она, неуверенно улыбнулась. Анри почувствовал, как у него болит сердце: «Господи, как я ее люблю..., Пожалуйста, не забирай ее у меня, никогда..., - он поднялся и обнял стройные плечи. Она вся была теплая, близкая и он поцеловал нежную шею: «Конечно, милая. Я буду только рад. А сейчас отдыхай, пожалуйста».
В Кенигсберге, он сидел рядом с ней всю неделю, отлучаясь только в умывальную и потом, когда Юджинии стало легче, в лавки. Она постепенно оправлялась. В Париже, у нее пропали головные боли, но женщина все равно просыпалась ночью, стонала, сворачивалась в клубочек. Анри прижимал ее к себе, чувствуя, как бьется ее сердце и просто держал в руках, пока она не успокаивалась. «До весны ничего нельзя, - повторял он себе, - Эжени должна прийти в себя». Как-то раз Юджиния, приподняв голову, улыбнулась: «Я все чувствую, милый. Я знаю, что нельзя, но ты так долго не можешь»
-Отчего это не могу, - обиженно ответил Анри, а потом он целовал ей руки: «Спасибо, спасибо тебе».
-Отдыхай, - повторил Анри и весело добавил: «Я сегодня постараюсь заглянуть в пару магазинов. Надо выбрать серебро. Фарфор все-таки опасно посылать железной дорогой».
Юджиния проводила его и убрала со стола. Анри предлагал нанять кухарку и горничную, но она помотала головой: «Я все сама делала, милый..., И мне приятно, - Юджиния покраснела, - приятно за тобой ухаживать».
-Сегодня, - твердо сказала Юджиния, проходя в свою гардеробную: «Пора уже, наконец».
Она тщательно оделась. Уличные платья были с кринолинами. Дома Юджиния носила, как их называли, «артистические» туалеты, длинные, в средневековом стиле, платья без корсетов. Анри они очень нравились, и он всегда просил ее распустить волосы. Каштановые локоны падали ниже талии, Анри зарывался в них лицом: «Ты как будто из легенд о рыцарях, любовь моя».
