Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кейти сказала:
– Как же ты все-таки нашел это место?
– Я наткнулся на него, пока искал, где спрятать катер с воздушным двигателем.
– У тебя есть еще одна лодка?
Я указал на катер справа от нее.
Мой катер имеет десять футов в длину и шесть с половиной футов в ширину, оснащен четырехцилиндровым самолетным двигателем «Лайкаминг» мощностью в двести сорок лошадиных сил и семидюймовым винтом. Я назвал катер «Эвинруд» в честь персонажа из диснеевского фильма «Спасатели». Катер может развивать скорость до шестидесяти миль в час, но после этого начинает вести себя довольно странно, потому что на высокой скорости вы теряете способность им управлять. Возможно, жизнь ведет себя так же. Катер с воздушным двигателем – это чуть больше, чем модная джонка, потому что у него есть четырехфутовая «губа» на носу, нависающая над водорослями. Снизу корпус прикрывает нержавеющая сталь толщиной в полдюйма. Покрытие крепкое, скользит практически по всему, включая асфальт, – очень удобно в сезон засухи.
Я привязал «Джоди» и завел «Эвинруд». Через несколько минут мы вылетели из-под деревьев и заскользили по верхушкам водорослей со скоростью сначала сорок, потом пятьдесят миль в час. Такие катера хуже поворачивают, но отлично скользят. Или летят. Кейти сидела впереди меня. Ее пальцы так вцепились в сиденье, что побелели костяшки. Я сбавил скорость, похлопал ее по руке и одними губами произнес:
– Отпустите.
Она повиновалась, пусть и неохотно. Миля за милей, и она становилась спокойнее, ее руки расслабились. В конце концов, Кейти выпрямилась и позволила ветру играть с ее волосами. На мгновение она закрыла глаза. В глубине мангровых зарослей она что-то сказала. Я сбросил газ, заглушил двигатель. Ее глаза были широко распахнуты.
– Корни… они сплетаются друг с другом. Они как будто создают собственную опору. Один держит другого. – Она огляделась по сторонам. – Они нужны друг другу.
* * *С Десяти Тысяч островов мы перебрались в заросли Эверглейдса. При виде первого аллигатора Кейти поджала ноги, но после сотого она снова спустила их. Видя, что она наслаждается поездкой, я выбрал длинную дорогу. Туда, обратно, вокруг. Я сидел позади нее и видел, как исчезает слой за слоем, унесенный ветром. Я бы не назвал ее счастливой, но она была намного дальше от состояния несчастья с тех пор, как я впервые увидел ее.
Ближе к закату я сбавил скорость, выключил двигатель. Темно-красное солнце садилось на верхушки деревьев. Чайки наполняли шумом воздух и окрестности. Несколько канадских журавлей сидели на деревьях. В отдалении высоко парила одинокая скопа. Я прошептал:
– Стеди говорит, что плыть на этом катере – это все равно, что ходить по воде.
Солнце село. Кейти кивнула, ответила еле слышно:
– Он знает, что говорит.
Мы добрались до «Гамака» поздно вечером. Я привязал катер, и она сошла на причал. Ее глаза пробежали вдоль дорожки, рассмотрели дом, крыльцо, дровяную печь, половину самолета. Помпа с красной рукояткой указывала на колодец с питьевой водой. Взгляд Кейти переместился на деревья вокруг:
– Откуда здесь все эти фруктовые деревья?
Вокруг нас стояли апельсиновые, грейпфрутовые, мандариновые и кумкватовые деревья. Дюжина или чуть больше.
Я пожал плечами:
– Индейцы посадили, я думаю.
Она очистила мандарин. Сок потек у нее по подбородку.
– Сладкий.
Я взял кусок мыла и новую бритву:
– Идемте.
Я повел Кейти через лес. Она шла следом, но не слишком близко.
Под раскидистым виргинским дубом Кейти похлопала меня по плечу и указала на одинокую орхидею, висевшую на уровне глаз. Ее собственное маленькое открытие. Я спросил:
– Вам нравится?
Она кивнула.
Я поднял палец вверх.
Наверху на дереве было пятьдесят или шестьдесят орхидей.
Кейти втянула носом воздух, улыбнулась.
– Я никогда не видела ничего подобного.
– Я их посадил.
Это были, пожалуй, первые мои слова, на которые она обратила внимание.
– В самом деле?
– Им здесь нравится, поэтому, когда я бываю в Майами, я останавливаюсь возле одного из придорожных торговцев, покупаю парочку и сажаю их здесь. Большинство орхидей приживается. Некоторые нет, но я думаю, что в этом больше виноват продавец.
– Ты мне врешь.
– Нет. Если заберетесь туда, то увидите, что у основания растений до сих пор привязаны ярлычки, чтобы я помнил, какого они сорта.
Спустя несколько секунд мы уже были на высоте двадцати футов на дереве и читали надписи на ярлыках. Один ярлык лежал у нее на ладони.
– Так ты не шутил?
Я пожал плечами.
– С каждой минутой, которую я провожу с тобой, ты становишься все интереснее.
Я отодвинул в сторону ветку:
– Это один из моих любимых видов.
С этой точки округа была видна на тридцать-сорок миль до самого залива.
Кейти не произнесла ни слова. И это говорило о многом.
– Вон там взорвалась ваша лодка. – Я указал ей направление.
– Ты хочешь сказать, что это ты взорвал ее там, – сказала она с полуулыбкой.
– Да, я ее взорвал.
Через несколько мгновений она прошептала:
– Как далеко отсюда до ближайшей дороги?
– Грунтовой или асфальтированной?
– Все равно.
– Вон в том направлении в двадцати милях отсюда есть грунтовая дорога.
– Это все равно что у черта на куличках.
– Думаю, нас можно увидеть с какого-нибудь военного спутника, но для этого им надо нас хорошенько поискать. – Я улыбнулся. Кейти фыркнула и оценила картинку.
– Если хочешь найти мертвого, то искать станешь на кладбище.
Мы спустились вниз, и я отвел Кейти к роднику. Там я ступил в созданную Господом в известняке ванну, в которой хватило бы места для десятерых. Несколько листьев плавали на поверхности воды. Она была чистой, глубиной фута четыре. У одного края поднимался камень, образуя естественное сиденье. Кейти вошла в воду следом за мной, и около часа мы отмокали в теплой воде, пока я рассказывал ей об острове, о том, как я построил дом и как утопил в воде весь кокаин.
Она постаралась не улыбнуться.
– Скажи честно, ты даже не попробовал хотя бы чуточку? Или припрятал немного для дождливых дней? Вероятно, это был лучший товар, прямиком из Колумбии.
– Нет. Ничего подобного.
Кейти поболтала рукой в воде:
– Ты когда-нибудь пробовал наркотики?
– Нет, хотя я до сих пор наслаждаюсь джином и тоником.
– Гм-м… – Она понимающе улыбнулась. – Жидкая отвага.
Когда кожа на пальцах моих рук и ног сморщилась, я встал, оставил мыло и бритву и указал на дом:
– Пойду приготовлю что-нибудь на ужин. Не торопитесь. Никто не смотрит. – Я развернулся к ней спиной, потом повернулся обратно и махнул рукой в сторону деревьев: – Биологи считают, что в Эверглейдсе около ста пятидесяти тысяч бирманских питонов, ползающих туда и обратно. Большинство из них – это потомство питонов, сбежавших из аквариумов, когда во время ураганов вода затапливает зоомагазины. Некоторых отпустили на волю, когда они стали слишком крупными для домашнего аквариума. Просто помните об этом.
– Что мне делать, если я увижу такого?
– Бегите со всех ног.
Когда я уходил, Кейти отошла от края ванны и изучала источник.
Она вернулась немного позднее. От нее пахло «Ирландской весной», кожа на ногах сияла. Она была горда тем, что ее не съела змея. Кейти положила мыло на край раковины, затем подтолкнула его ближе ко мне, наблюдая за мной краем глаза.
Я поднял глаза от соуса для пасты, который помешивал.
– Что, так плохо?
Она кивнула:
– Я бы сказала, воняет.
– Простите.
* * *После ужина, вернувшись после купания, я нашел ее стоящей возле двуспальной кровати, на которой ей предстояло спать. Она терлась щекой о простыню. Я сунул голову в комнату.
– Все в порядке?
Кейти обеими руками схватила простыню и кивнула.
Выражение ее лица меня не убедило.
– Вы уверены?
Она промолчала.
– У меня есть другие простыни, если хотите.
Я принялся рыться в шкафу. На некоторых простынях была плесень, другие проела моль. Те простыни, которые лежали сверху, покрывал мышиный помет.
– Может быть, другого цвета.
– Нет, в самом деле, и эти хороши.
– Тогда почему вы смотрите на простыни так, словно на них вши?
Кейти почти улыбнулась.
– Когда я выезжала на съемки фильма… в моем контракте было сказано, что я не буду спать на постельном белье, если оно не из египетского хлопка плотностью семьсот нитей на дюйм. Матрас – только двуспальный ортопедический под названием «Рапсодия», плюс семь подушек, каждая определенного размера и формы. А температура в комнате должна постоянно поддерживаться на шестидесяти восьми градусах. Не шестьдесят семь. Не шестьдесят девять. Бутилированная вода из Италии. Шампанское из Франции. Крендельки с солью из Нью-Йорка. Дикий лосось. Лобстеры. Черная икра. – Кейти покачала головой. – Ты знаешь, насколько тяжелый тот матрас? Он летал со мной в пустыни Северной Африки, а потом на вершины Альп, чтобы я могла уснуть.
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Явление чувств - Братья Бри - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Жако, брат мой... - Юрий Божич - Современная проза
- Запах шахмат - Антон Фридлянд - Современная проза
- Ястреб из Маё - Жан Каррьер - Современная проза
- Люди и Я - Мэтт Хейг - Современная проза
- Франц, дружочек… - Жан Жене - Современная проза
- Первая красотка в городе - Чарльз Буковски - Современная проза
- Истории обыкновенного безумия - Чарльз Буковски - Современная проза