достал! — обернувшись, прошипел тощий медиум. — Ты думаешь, уничтожив мое тело, выиграл? Нет, — ощерился он. — Ты только что снял с меня телесные ограничения и подписал себе смертный приговор!
После этого над рукой парня возникли сразу два символа и отправились в мою сторону. Я тут же метнул им навстречу защитный глиф обнуления, но в этот раз он сработал не полностью. Вспышка произошла, но символы после этого лишь уменьшились в размерах, продолжив лететь ко мне. А парень снова принялся чертить символ, полностью сосредоточившись на мне. На этот раз он чертил знакомый мне символ Чернобога. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять — даже если с текущими знаками я разберусь, символ разрушения древнего бога мне так просто не одолеть.
Тем временем ослабленные знаки долетели до меня, но я успел создать еще один глиф обнуления, уже совсем рядом с собственным телом. Вспышка! Символы наконец полностью исчезли, но тут тощий метнул в меня знак Чернобога. Чертить что-то еще снова он уже не торопился, наблюдая за своим творением. Почему-то символ летел со скоростью бегущего человека, раза в три уступая скорости предыдущих знаков. Но мне это только на руку! Остановить его я даже не пытался. Даже если получится, этот тип придумает что-то еще, более смертоносное, что с гарантией уничтожит меня. А накопленные мной после уничтожения темного духа силы тают, и к тому моменту я могу оказаться совсем без энергии. Вложенная внешняя энергия не панацея — без добавления внутренней она может не только сработать очень своеобразно, но и быть перехвачена. Лин один раз на тренировке мне это наглядно показал. Так что я решил поставить все на один удар. Помнится, мой глиф «деление» не заметил щита, выставленного перед бревном на первой нашей с Лином тренировке. Дальнейшие проверки доказали — этот глиф не замечает односторонних барьеров. А на тощем я вообще никакой брони сейчас не вижу. Так что я создал атакующий глиф, вложив в него весь запас энергии, что был во мне, и добавив внешней. Над моей рукой ярко засияли две точки с черточкой меж ними, а тощий напрягся и все-таки активировал барьер перед собой. Правда, как я и предполагал, односторонний. Как-то Лин рассказывал, что такие проще в исполнении и их быстрее можно воплотить. Символ Чернобога уже в метре от меня. Мысленно желаю «нарубить су. онка в капусту» и отпускаю знак. Тот исчезает, а у меня перед глазами все застилает символ темного бога.
— Хорошо ведь жили, что ж ты начинаешь? — с усмешкой вырвалось из меня, после чего пришла БОЛЬ!!!
—… как он? — донеслось откуда-то издалека.
— Раз сразу не утянуло, то теперь жить будет, — все также отдаленно прозвучал еще один смутно знакомый голос.
— Что со Светой?
Слух возвращался медленно, но уверенно. А с ним и память. В частности, я узнал оба голоса.
— Сейчас Олег придет в себя, проведет деактивацию, и тоже в порядок придет, — пробурчал дед.
— А у него силенок-то хватит? — засомневалась Доброслава.
— Там много сил и не надо, главное умение.
— А умения?
— Сумел же он как-то из предметника призраком стать? — хмыкнул дед. — Так и тут выкрутится.
— Эх, деда, вот не хочешь ты просто сказать, что делать нужно.
— А толку? Вон, на Дашку погляди…
— Сравнил, — перебила главу рода сестра Светы. — Даша хоть и дух, но все же ребенок. Сам понимаешь, что после смерти развитие сильно замедляется.
— Инстинкты — они надежнее, — цыкнул дед. — Без них хрен бы он сумел этих гадов остановить!
На этих словах кроме слуха и памяти вернулась чувствительность. Лучше бы не возвращалась. Все тело жутко чесалось и горело. В районе живота и головы было тепло, расходящееся от них по всему остальному телу. Я открыл глаза.
— Очнулся, болезный, — дед стоял надо мной и пыхал своей трубкой. — Быстрее приходи в себя и проводи деактивацию. А то Светка кровью истечет, и останешься ты без медиума. Тебе конечно сейчас это не так критично, уже призраком стал. Но поверь, развиться до ходока проще имея под рукой медиума, чем без него.
— Что с ней? — я попытался встать.
Получилось не особо. Доброслава придержала, не давая это сделать. Ее руки лежали на моей голове и животе, и это из-за них я чувствовал тепло — от девушки шел мощный поток положительной энергии. Но она не просто передавала мне энергию — под каждой рукой горел чей-то символ. Еще один незнакомый мне знак. Потребность в образовании нарастает с каждым часом.
— Еще минуту, — сказала Доброслава.
— А что с ней? — это уже дед. — Лежит, ждет своего защитника. А он сам валяется без чувств. Что, думаешь, нарубил гада в мелкий фарш, и можно прилечь отдыхать? Чем он хоть тебя так?
— Символ Чернобога, — выдохнул я, чувствуя себя все лучше.
Настолько, что смог поднять левую руку и посмотреть на нее. Белые полоски на ней стремительно вставали на место, хотя до этого были перекручены и порваны. Кожа под ними просто появлялась — символ оказывается ее просто испарил.
Удивленный присвист оторвал меня от разглядывания своих повреждений.
— Чернобога? И ты еще жив?
— Как видите, — усмехнулся я.
— Вот видишь, внуча. Вот она — польза самообразования! А если бы он знал, что символ Чернобога — это приговор, то разве бы был сейчас жив?
— Так он меня уже один раз убил, — слабо улыбнулся я и пояснил в ответ на поднятую дедом бровь. — Моя смерть. Она же из-за этого символа произошла. Может, дважды он не срабатывает?
— Никогда не слышал, чтобы символ дважды не срабатывал, — нахмурился дед. — Но и такого не было, чтобы умерший от него стал духом-защитником и потом снова под символ попадал. Или было?..
Пока он раздумывал, Доброслава закончила мое лечение и помогла мне сесть. Я осмотрелся.
Мы все также были в спортивном зале института. Начертанный детской кровью на полу символ был искажен, и сейчас Рита-защитница проводила его активную нейтрализацию. Детские тела уже сняли. Плененных людей тоже не было. В десяти метрах от нас лежал на боку здоровяк и безжизненным взглядом смотрел в стену. Я посмотрел в ту сторону, где стоял тощий. Сейчас там было пусто и только на полу осталось
