Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Более того, если пакт Молотова–Риббентропа относил Прибалтику к сфере интересов СССР в обмен на отказ СССР от претензий на земли западнее Бреста, то достигнуть такого же соглашения после оккупации Польши Германией было бы просто невозможно. Германия забрала бы и Прибалтику тоже, как забрала у Литвы г. Мемель (Клайпеда) в 1939 году, о чем сами литовцы, вероятно, не очень любят вспоминать. И вот тогда война против СССР началась бы уже с этих позиций, значительно более близких и к Москве, и к Ленинграду. При такой внешней политике поражение СССР было бы неизбежным.
Вся критика СССР у Бешанова строится на том, что Советам с его точки зрения совершенно непозволительно действовать в своих инетресах, в то время как другие страны имеют на это полное право. Вот, например: «Германия тайно закупила у Антони Фоккера в Амстердаме 50 истребителей, переправив их затем в Липецк.» (cтр. 23) Естественно, критике подвергнется СССР, как держатель полигона в Липецке, хотя СССР, к слову, Версальских соглашений не признал с самого начала, и в его действиях нет ничего предосудительного. Ни Нидерланды, ни Энтони Фоккер, прямо нарушившие версальские соглашения, не будут уличены Бешановым в очередной проковке фашистского меча.
Не будут уличены Англия и Франция в попустительстве Гитлеру при том, что по всему тексту книги рассыпаны прямые указания на это попустительство: «Ряд обстоятельств привел к тому, что союзники по большому счету не обращали пристального внимания на военное возрождение Германии. Они оказались поглощенными проблемами своих стран и не склонны были принуждать немцев к соблюдению договора, чтобы снова не вызвать войну…» (стр.25) В результате: «…к концу 1938 года Версальская система прекратила свое существование, а мюнхенское соглашение этого же года значительно усилило влияние Германии на международной арене». (стр. 28) Но тем не менее, по Бешанову, именно советско–германский пакт «открыл шлюзы Второй Мировой войны» (cтр. 29) Не сдача Западом Чехословакии, не пассивность Франции и Англии в сентябре 1939 года, а именно этот пакт, хотя единственное, в чем можно обвинить Сталина, согласившегося на этот пакт, так это в том, что он следовал интересам своего народа, советского народа.
Самое интересное, что и Бешанов это признает (или те авторы, которых он цитирует), но только походя, не акцентируя на этом внимания: «Ход англо–франко–совестких переговоров показал, что Англия и Франция не готовы к равноправному партнерству с СССР» (стр.147)… «…в 1940 году сильно испортились отношения с Англией и Францией, так как их руководство было недовольно тем, что им не удалось использовать СССР в своих целях, и русские осмелились предпочесть свои собственные интересы «общему делу» защиты западных демократий… Противодействуя этим настроениям, советское руководство вело осторожный внешнеполитический курс, всячески демонстрируя свой нейтралитет в Европейских делах» (cтр. 149)
Вообще, логические несуразицы и противоречия наполняют книгу от первых до последних страниц. Вот типичный пример: «…вряд ли стоит серьезно говорить о том, что Красная армия могла успешно обороняться на неподготовленной местности, да еще при внезапном нападении противника, которое советскими планами вообще не предусматривалось» (cтр. 154) Блестящая логика: оказывается, внезапное нападение противника можно предусмотреть. Но какое же оно после этого внезапное?
Сколько танков нужно было Сталину?
В самом деле, а сколько же танков нужно было Сталину, чтобы просто отбиться? Не для «броска в Европу по автобанам», а просто для того, чтобы СССР не разделил судьбу Польши и Франции? Ведь ему для этого ни в коем случае не нужны укрепрайоны и оборонительные позиции, ему нужны танки и моторизованные части, сам Бешанов об этом пишет: «Польская кампания показала, что перед лицом массированной атаки танковых и моторизованных сил линейная оборона устарела. Любая форма линейной обороны независимо от того, состояла ли она из долговременных сооружений или полевых укреплений, оказалась наихудшим видом обороны: когда немецкие танки прорывали оборонительную полосу, ее защитники, растянутые по фронту, не могли сосредоточить свои силы для контратаки» (стр. 57).
Товарищ Сталин мог не знать точных данных о Польской и Французской компаниях, он, что называется, прикидывал «на глазок». Мы – знаем, знаем и можем посчитать точнее, сколько танков необходимо было СССР, раз уж В. Бешанов так любит именно танки.
Итак, 1 сентября 1939 года Гитлер нападает на Польшу, имея в распоряжении 3469 танков, из которых 1445 – пулеметные Pz–I, 211 – командирские танки на его базе, а 1226 – Pz–II с 20–м пушкой. «Полноценных танков» (с пушкой от 37–мм) – 587 (17% от общего числа). В боевых частях – 2586 машин. Польша разбита за месяц. Невосполнимые потери немцев – 250 танков. На 1 апреля 1940 у немцев 3381 танк. 1062 Pz I, 243 командирских, 1086 Pz II. «Полноценных» – 990 (29%). У Франции и Англии — 4800 машин, не считая 1600 старых «Рено». Результат: Франция разбита за полтора месяца.
Что пишет об этом Бешанов? «Да, ведь Германия, оккупировав Францию, захватила большое количество французских машин. Однако боевые качества французских танков были на весьма низком уровне….» (стр. 89)
И далее описываются танки R–35, H–35, S–35 и «архаичные B–1bis», все с пушечным вооружением, калибром от 37–мм и бронированием 40–45–мм. Все они – устаревшие! Это при том, что в вермахте больше половины танков на тот момент были с пулеметами или 20–мм пушками и броней 10–20 мм. Одно плохо, пишет Бешанов о французских танках, – скорость мала. Это 36–40 км/ч у H–35 и S–35 – мало? Разве Pz–III быстрее? Но вот как отзывается Бешанов о французских танках: «Эти соединения, укомплектованные в основном легкими и тихоходными танками не сыграли заметной роли в боевых действиях» (стр. 49)
Один сомнительный упрек в медлительности французских танков позволяет Бешанову мигом обесценить все 4800 союзных машин. Одновременно один факт наличия на советском Т–26 45–мм пушки позволяет ему считать этот танк вполне современным. Замечательные стандарты, ничего не скажешь! А ведь этих Т–26 Бешанов записал в своем списке имевшихся у Сталина танков аж 9998 штук (не упомянув, что среди них были и пулеметные варианты Т–26 еще 1931–1933 годов выпуска). И его не смущает скорость Т–26, не смущает отсутствие на большей части Т–26 радиостанций, хотя он придирчиво критикует французские танки за одноместную башню.
И вот – 22 июня 1941 года. Германия мало того что обновила свой танковый парк к началу войны с СССР, она еще и захватила предостаточно трофеев, да и союзники помогают. Результат — порядка 6300 танков и штурмовых орудий у самих немцев плюс 900 танков немецких союзников – Финляндии, Венгрии, Румынии и Словакии. Из немецких машин, если верить немецкому генералу Мюллер–Гиллебранту (а В. Бешанов верит немецким генералам), «полноценных пушечных» танков и штурмовых орудий никак не меньше 3275 (52%). У немецких союзников процент полноценности примерно тот же. Самая адекватная оценка танковых сил, сосредоточенных против СССР в конце июня – порядка 6000–6500 машин. Заметим, что большая часть этих машин технически исправна и произведена после 1935 года. Все немецкие танки, кроме Pz–I, произведены не ранее 1937 года. В то же время Советский Союз, держащий у границы по собственному признанию Бешанова 10 350 машин, еще эксплуатирует БТ–2 и пулеметные двухбашенные Т–26, выпущенные гораздо раньше. Так сколько танков надо иметь Советскому Союзу в такой ситуации? Чтобы просто повторить судьбу Франции – тысяч двенадцать–пятнадцать. Ведь Французы численно превосходили немцев, имели хорошо укрепленную границу, и все равно проиграли. Чтобы Советскому Союзу сдаться «не сразу, а помучаться» – необходимо тысяч восемнадцать. Чтобы точно не проиграть – 24 000. Ой… как–то неосторожно у нас получилась та самая цифра, которую СССР ставят в вину, которой его попрекают как агрессора.
Конечно, у СССР есть 1500 танков Т–34 и КВ, лобовую броню которых «не брала ни одна пушка»(тут В. Бешанов, естественно, забывает о широком использовании немцами 88–мм зениток для борьбы с танками), ну так и у французов были такие танки. И что дальше?
Вообще, набивая цену советскому танковому парку с целью доказать его агрессивность, В. Бешанов не скупится на двойные стандарты. Пулеметные танкетки Т–37, Т–37А и Т–38 у него считаются вполне современными и записаны в первую линию. 5836 машин. 22,5% от указанного им танкового парка Сталина в 25886 машин. При этом аналогичный немецкий Pz–I записан в устаревшие и Бешановым не считается. Для равноправия я эти танки в подсчетах учел.
Впрочем, у Бешанова цифры плавают. Когда надо – одни, когда надо – другие. На стр. 84, когда он пишет, что Pz–II «могли вести бой на равных только с советскими легкими машинами типов Т–37, Т–38 и Т–40» этих машин у Красной Армии – 3592. А когда надо посчитать общее поголовье сталинских танковых орд – 5968 (стр.119). Количество советских танков растет со скоростью 67 танков на страницу! ХПЗ и СТЗ такие темпы выпуска и не снились!
- Танковый погром 1941 года. В авторской редакции - Владимир Бешанов - История
- Русь - Россия - Российская империя. Хроника правлений и событий 862 - 1917 гг. - 2-е издание - Борис Пашков - История
- Воздушная битва за Севастополь 1941—1942 - Мирослав Морозов - История
- 1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций - Димитрий Олегович Чураков - История
- Год 1942 - «учебный». Издание второе - Владимир Бешанов - История
- Освобождение. Переломные сражения 1943 года - Алексей Исаев - История
- Война: ускоренная жизнь - Константин Сомов - История
- Революция 1917-го в России. Как серия заговоров - Сборник - История
- Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела...» - Алексей Исаев - История
- Диверсанты Второй мировой - М. Токарев - История