Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что касается «на вооружении не было» – это прямая ложь, опровергаемая самим Бешановым на стр. 91: «Архаичные В–1bis немцы переоборудовали в огнеметные танки и самоходные артиллерийские установки». То есть все же тяжелые танки были, пусть и трофейные. (Конечно же, B–1bis, раз французский, – архаичный, а вот Т–35 – да, супертанк). Может и «в проекте» тоже? Естественно, были. Ведь если уж врать, то врать с размахом, без оглядки. Не обращая внимания на то, что работы по созданию тяжелого танка Panzerkampfwagen VI начались в Германии еще в конце января 1937 года. А «в мае 1941 года во время совещания в Бергхофе Гитлер предложил новую концепцию тяжелого танка, обладавшего повышенными огневой мощью и броневой защитой и призванного стать ударной силой танковых соединений, в каждом из которых предполагалось иметь по 20 таких машин. В свете предложений фюрера и с учетом результатов испытаний опытных тяжелых танков были разработаны тактико–технические требования, а затем выдан заказ фирме Porsche на разработку танка VK 4501 (Р) с 88–мм пушкой и фирме Henschel — на VK 3601(Н) с пушкой с коническим стволом. Изготовить прототипы предполагалось к маю — июню 1942 года» (цит. по «Тяжелый танк «Тигр». М. Барятинский, «Бронеколлекция» номер 6/1998).
После такого масштабного вранья Бешанов на стр. 98 расписывает супербронирование советского Т–28 «…На основании опыта зимней войны танки оборудовали броневыми экранами. Толщина лобовой брони корпуса и башни была увеличена за счет этого до 50–80 мм, а бортовой и кормовой – до 40 мм. По вооружению и бронированию танк Т–28 превосходи все противостоявшие ему немецкие машины. На вооружении состояло 504 «двадцатьвосьмых» – это больше, чем было у немцев Т–IV». (Стоп. Как 504 Т–28? Ведь на стр. 119, в сводной таблице советских танков их 481 штука. Чудеса!)
Бешанову конечно, неизвестно, что его главный «источник по танкам» В. Суворов его подставил. Про то, как усиливали бронирование он в своих мудрых книжках не написал, а вот про то, что выпустили в варианте Т–28Э, с усиленной броней, и переоборудовали в него в итоге менее сотни машин – ни слова не написал. Кстати, общая цифра выпущенных Т–28 с 1933 года – 503 машины. Выходит, советские танкисты не только не потеряли ни одной машины в Финскую войну (откуда тогда эти танки появились у финнов?), не только не продавали пару Т–28 в Турцию (это к вопросу о том, что «никто в мире не имел ничего подобного» Т–28 и другим советским чудо–танкам), но и достали еще откуда–то один танк. Чтобы их стало побольше, чем Pz–IV у немцев. Напомним здесь – Pz–IV начали выпускаться только в 1937 году и к началу войны находились в куда менее изношенном состоянии, чем основная масса Т–28.
Однако, неумолим Бешанов в своем желании воспеть боевые качества советских танков и принизить достижения советских танкистов.
«…В условиях западноевропейского театра военных действий бездорожье, конечно, еще надо было поискать. Но зато на Востоке, русские дороги, по признанию Гота, мешали продвижению его танковой группы сильнее, чем русские войска» (Стр. 87)
Вот как, оказывается. Бездорожье, которого «в Европе еще поискать», мешало Готу. Откроем «Записки Роммеля», воевавшего с Готом во Франции в 1940 году, и удивимся. Танки будущего «Лиса пустыни» регулярно сворачивают с дорог, обходя заграждения союзников, и шпарят вперед по полям. Это ли не бездорожье? Но ладно. Роммель пишет, что и колесная техника нормально по этому бездорожью проходила. Более того, сами французские дороги мало чем от наших отличались. Откуда во Франции «автобаны на каждом шагу», это же не Германия, там трудовых армий и трудовых фронтов не было. Обыкновенные проселочные дороги, и Роммель точно так же, как его коллеги в России, порой не узнает своих подчиненных, покрытых слоем дорожной пыли.
И вот прославленный Гот в России. И дороги ему мешают. Уже не промчишься по ним, как иной раз Роммель во Франции, 150 миль в день. Проклятые русские дороги! Распутица чертова!
Неужели немецкие генералы не знали о том, что в России бывает распутица и даже иногда случаются сильные морозы? Сами пишут в мемуарах – знали. Но надеялись победить за шесть недель, как во Франции, то есть до конца лета, до подлой русской распутицы.
Как же так? Почему не победили? Ведь В. Бешанов пишет, что все удары советской армии «привели лишь к значительным потерям, но практически не повлияли на развитие операций ударных немецких группировок» (стр. 361). Ведь «сражения 1941 года – не столько война, сколько массовая капитуляция Красной Армии!» (cтр. 7) Ведь «С удивительным упорством, на небольшой высоте одна эксадрилья летела за другой с единственным результатом – их сбивали.» (цитата из Маштейна на стр. 223).
Как же так получилось, что победоносный вермахт при всех этих обстоятельствах не взял Москву? Оказывается, у вермахта были большие потери. Нет, не подбитые и сожженные танки, грузовики, тягачи, как у русских. А именно потерянные. Ну, на «огромных российских просторах». Вот, цитируя Бешанова «623 танка 38(t) были потеряны» (cтр. 86). И «410 танков Pz–I к декабрю 1941 года» тоже были утеряны. И еще много чего потерялось по дороге: «Катастрофических размеров достигли потери в автомашинах, в связи с чем была существенно ограничена маневренность и скорость передвижения пехотных соединений. Из почти 500 тысяч автомашин, тракторов и мотоциклов, которыми располагала Восточная армия в начале войны, к 15 ноября оставались на ходу только 15%, или около 75 тысяч» (стр. 480) 85% процентов армейского транспорта были потеряны. Естественно, не в боях. Просто затерялись где–то. 425 000 единиц техники. К 15 ноября. А «страшная русская зима» еще не началась.
Впрочем, и зимой Красная Армия воевала отвратительно. Особенно Бешанов нападет на «тактику выжженной земли», «введенную» товарищем Сталиным 17 ноября 1941 года. Мол, от сжигания населенных пунктов за отступающими к Москве войсками страдали больше мирные жители, а не немцы. У тех, мол бензин был для сугреву. Что самое интересное, тут же, на стр. 499 он цитирует Гудериана, полностью себя опровергая: «Страшный холод, жалкие условия расквартирования, недостаток в обмундировании, тяжелые потери в личном составе и материальной части, а также совершенно неудовлетворительное состояние снабжения горючим – все это превращает руководство боевыми операциями в сплошное мучение, и на меня все более и более давит та огромная ответственность, которую, несмотря на все красивые слова, никто не сможет с меня снять».
Оказывается, и горючего лишнего не было, а «жалкие условия расквартирования» были. Неужели мы не поверим Гудериану?
Тут же, во время описания боев под Москвой, Бешанов начинает критиковать советскую армию за то, что она только теперь, спустя четыре месяца после начала войны начала сооружать эффективные противотанковые оборонительные районы. Вернемся к его собственному тезису, о том, что «перед лицом массированной атаки танковых и моторизованных сил линейная оборона устарела» и поймем, что именно под Москвой и надо было начинать сооружать эти самые укрепления. Здесь у немцев уже не было той широты маневра, пользуясь которой они широко обходили и окружали укрепленные районы у границы. Автомобилей нет, бензина нет, вот и при в лоб, на пушки, по прямой. Советские войска все делают правильно, но Бешанов опять их критикует. Просто потому что надо.
Авиация ему тоже не угодила. Процитировав там же, ближе к концу книги, описание успешной воздушной разведки советских ВВС, он набрасывается на советских пилотов: «Где же была воздушная разведка до этого?» При этом сам же пишет, что с начала войны немцы захватили превосходство в воздухе и удерживали его. Какая могла быть эффективная воздушная разведка? Разве что Покрышкин на МиГ–3. (см. А. Покрышкин, «Небо войны»)
Впрочем, стон об отсутствии связи, разведки, подготовки и снабжения у советских войск летом 1941 года заполняет чуть ли не половину книги. Странно, но он перемежается с воплями о том, что в этой ситуации советские войска наносили свои «бесполезные контрудары» без этой самой связи, снабжения и подготовки. «В первый же день фронт обороны советских войск оказался прорванным на нескольких направлениях, нарушена система связи, потеряно централизованное управление войсками…» (cтр. 210) и тут же: «Вновь готовилась авантюра нового контрудара: без подготовки, без разведки, без взаимодействия». (cтр. 227) Бешанова не смущает очевидное противоречие. Он не понимает, что не так–то просто восстановить связь, подтянуть снабжение и провести разведку в условиях прорывов противника и описанного им «полного господства в небе немецкой авиации». По его логике командир должен спокойненько ждать, пока советская авиация возьмет верх в небе и принесет ему в клюве разведданные, пока советские бензовозы и ремонтные парки маршем пройдут по занятым немцами дорогам. И вот тогда… А ведь по здравому размышлению те удары, которые наносили советские войска летом 1941 года и были единственным правильным решением в сложившейся ситуации. В противном случае оставалось просто сидеть и ждать, пока немецкая пехота обложит место сосредоточения мехкорпусов плотным кольцом противотанковых пушек, чтобы «Юнкерсы» могли спокойно отбомбиться по неподвижным целям.
- Танковый погром 1941 года. В авторской редакции - Владимир Бешанов - История
- Русь - Россия - Российская империя. Хроника правлений и событий 862 - 1917 гг. - 2-е издание - Борис Пашков - История
- Воздушная битва за Севастополь 1941—1942 - Мирослав Морозов - История
- 1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций - Димитрий Олегович Чураков - История
- Год 1942 - «учебный». Издание второе - Владимир Бешанов - История
- Освобождение. Переломные сражения 1943 года - Алексей Исаев - История
- Война: ускоренная жизнь - Константин Сомов - История
- Революция 1917-го в России. Как серия заговоров - Сборник - История
- Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела...» - Алексей Исаев - История
- Диверсанты Второй мировой - М. Токарев - История