за последствия на одну тебя свалить… по-скотски было бы. Иди сюда, – предплечье моё обхватывает и на себя тянет. – Не плачь, пожалуйста. – Я даже сама не заметила, как начала слезы лить. – Не хотел тебя обижать. Просто сама посуди, то ты от меня прячешься, пока я, как конченный придурок, за тобой бегаю по всему краю. А потом ни с того ни с сего огорошиваешь. Не знаю, как себя вести сейчас. И что говорить, тоже не знаю. Давай мы с тобой завтра поговорим? Всё обсудим. Я приеду после обеда.
– У меня до шести тренировка, – шепчу ему в грудь. Выбраться из захвата нет шансов, и желания тоже.
– Тебе разве можно? – отстраняет голову, смотрит сверху вниз на меня вопросительно.
– Пока что да.
Как дальше будет, не знаю, но пока что усталости не чувствую. Чувствую себя преимущественно бодро. Пока поднимаемся, Степа расспрашивает, как я себя чувствую.
Наверху вижу маму. Она уже у машины своей стоит, вернее, почти сидит на капоте, с коллегой разговаривает. На ней солнечные очки, в них она выглядит ещё младше. Вообще, её возраст выдают только глаза, не в меру серьезные. Парни из отряда Степы, те, что закончили, на неё пялятся откровенно, хотя она и в стороне немного припарковалась. Стандартно – она даже не обращает внимания на окружающих, держит телефон и на солнышке греется.
Сколько себя помню, гордилась тем, что у меня мама молодая и такая красивая.
– До завтра? Я тебя заберу, – Степа пообещал, что сможет приехать.
– Хорошо, – причин оставаться стоять рядом с ним у меня нет, но как же хочется секунды продлить.
Прощается с мамой, она отвечает с улыбкой, немного отвлекшись от разговора, явно ей кто-то кровь сворачивает.
Глава 17
Агата
Лежу в кровати, ноги прижав к груди. Мама ещё на работе, а у меня отходняк. Эмоции после дневных событий слегка улеглись. Временно впала в состояние анабиоза. Отпустила свои страхи погулять – подальше от меня. И теперь наедине с малышом разрешаю себе помечтать. Есть же возможность –
хотя бы один маленький шанс – что у нас будет всё хорошо?
За день прокрутила на повторе в памяти все сказанные Стёпой слова. И так, и эдак. Как бы ни хотелось на что-нибудь обидеться, ничего плохого он мне не сказал.
– У нас с тобой, малыш, ещё есть шанс на то, что папа нас полюбит, – вытягиваю ноги, открывая себе доступ к животу. Касаюсь его –совершенно плоского – кончиками пальцев поглаживаю. – Тебя он точно полюбит! Вариантов нет других. Я тебя полюбила в ту же минуту, как узнала, что ты у меня есть. Так же сильно, как и папу твоего. Даже сильнее! – горячо заверяю, попутно плакать начинаю.
Уши слез полны, а потоки всё не останавливаются. Катятся по щекам, проложив маршрут до ушных раковин. Чем отчаяннее стараюсь успокоиться, тем горче становится. До беременности я таким нытиком не была, сейчас же постоянно глаза на мокром месте. Понятно, почему беременным магний пить приходится: со слезами весь из организма выходит.
Сквозь всхлипы слышу, как дверной замок щелкает. Затихаю. Тянусь к телефону, на время смотрю – половина одиннадцатого. С ума сойти. Мама не просто сидит и бумажки перекладывает, у неё там нескончаемый штурм мозговой. Откуда силы остаются? Я бы легла и утром не встала.
Пока она душ принимает, я залипаю в телефоне. Фотографии наши со Стёпой рассматриваю. У меня их всего несколько штучек. Но они такие ценные. Бесценные. Увеличиваю снимок в области его лица, по контуру губ ногтем провожу. Неудержимо хочется его касаться вживую, каждой клеточки кожи, целовать спящего… С нескольких раз подсела навечно.
– Зайчик, не спишь? – обращается ко мне мама.
Пропустила тот момент, когда она дверь в комнату мою приоткрыла.
– Ещё нет. Ты почему есть не пошла? Погреть? Я слышала, ты на кухню даже не зашла.
– Поздно уже, малыш. Не хочу, – подходит ближе, садится на край моей постели, нежно моих волос касается. – Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Ничего не болит. Мам, тебе не нужно худеть. Ты прекрасно выглядишь, честно.
– Знаю, дочь. Я не на дефиците. Подустала, утром поем.
– Как обычно свои сто пятьдесят грамм, – вздыхаю.
На это мама смеяться начинает.
– Уговорила, двести будет. Можно с тобой полежать? – удивляет меня вопросом.
– Конечно, – живо отодвигаюсь от края. – У тебя всё в порядке? – Мы с ней иногда вместе в гостиной засыпаем, во время просмотра фильмов, а в комнате друг дружки давно уже нет.
– Да. Соскучилась по тебе просто. Такое важное время сейчас, а меня рядом почти не бывает. Плакаль, мышка моя? – интересуется, при этом касается губами глаз моих закрытых. – Аж припухли. Рассказывай.
Качаю головой. Понимаю, она и так уставшая, куда ещё нытье моё слушать.
– Агат, судя по тому, что ты мне озвучила, у вас неплохо прошло. У парня шок. Поверь мне. Я сама до конца не осознала, когда ты у меня повзрослеть успела.
Чем ласковее она со мной говорит, тем тяжелее на душе становится. Мне даже страшно представить ту ответственность, которую она в отношении меня испытывает.
– Я боюсь. Вдруг он подумает хорошенько и скажет, что ему ничего такого не надо, – тяну в себя воздух, пытаясь её не расстраивать.
– Меньше себя накручивай, дочь, – мама удобнее устраивается рядом, позволяя мне расположиться у неё на плече. – Я тебе уже говорила и повторю. Надо людям позволять самим делать выбор. Сначала вы поговорите, а потом решим, что с вами делать. Ты должна понимать: появление новой жизни не может быть карой небесной.
– Первая любовь самая сильная, да? – тихо спрашиваю.
Мама давит смешок.
– Агат, возможно для кого-то и так. Но лично я так не могу сказать. Не всегда и не у всех. Ты чего больше боишься, что сама его всегда любить будешь или что он