снова на нее.
— Я пойду с тобой.
— Поторопись. Времени мало.
Мы выходим за дверь меньше чем через пять минут, и направились к гольф-кару, который стоял в гараже моего дяди, чтобы поехать к поместью туманным утром.
— Откуда у тебя этот гольф-кар?
Хана пожимает плечами.
— Шрам пообещал, вчера вечером, что пригонит его для меня.
Я заглядываю за сиденье и вижу, что ее холщовая сумка уже собрана. Похоже, она готова к трудовому дню.
— Неужели я заснула на сто лет?
Хана засовывает за ухо накрученный локон и бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем снова перевести взгляд на дорогу.
— Я думаю, что приехать сюда был хорошим решением. Город такой токсичный. Разве тебе не нравится воздух? Я не помню, чтобы он был таким, когда мы приезжали сюда раньше.
Я хочу сказать, что это, наверное, потому, что она всегда была под кайфом, или потому, что, похоже, у нее завязывается небольшой роман с молчаливым и пугающим партнером Хатча.
Но вместо этого я просто соглашаюсь.
— Здесь мило.
У меня в голове и так достаточно всего, что произошло со мной за последние двадцать четыре часа.
Хана замедляет ход гольф-кара и останавливается у парадной двери.
— Выходи. Если только ты не хочешь пойти со мной в конюшню?
— Нет, я останусь здесь, — я смотрю на парадный вход. — Я приготовлю нам кофе и завтрак, если что-нибудь найду. Я уверена, что Норрис мне поможет. Возвращайся, когда закончишь.
В ее глазах появляется отстраненное выражение, и Хана кивает.
— Я вернусь через полчаса.
Я смотрю, как она молча уезжает, и в моей груди бурлит смесь облегчения и тревоги. Сохранится ли ее новый интерес к жизни, если мы вернемся в город? Должна ли Хана остаться здесь? Потирая лоб, я кладу руку на дверь, прежде чем понимаю, что у меня нет ключа. У меня есть телефон, но я стучу, ожидая, что Норрис ответит.
Он открывает дверь в бордовом шелковом дамасском халате.
— Мисс Блейк! Я не ожидал увидеть Вас в такой час. Боже мой, я даже не одет. Вы одна? Я могу Вам предложить кофе? Чай?
Этот старик живет с моим дядей с самого детства, и мне неприятно видеть его таким напряженным и озабоченным. Положив руку на его предплечье, я сжимаю его.
— Кофе было бы здорово, но не волнуйтесь. Я сама приготовлю, если вы покажите мне кухню. Хана фотографирует в конюшне, так что она будет через несколько минут. Я могу что-нибудь приготовить на завтрак?
— Конечно, мисс. У меня есть яйца, тесто для блинов, вафель, булочек…
— Яйца были бы идеальны. А тосты? Бекон?
Он кивает, и я кладу свою руку на его плечо.
— Проводите меня на кухню, и я займусь приготовлением.
Норрис откланивается, и я наливаю чашку кофе. Я говорю ему, чтобы он не торопился, а сама иду по дому, благодарная за то, что могу побыть одна и разобраться в своих мыслях.
Опустившись на мягкий бархатный диван в гостиной, я вспоминаю последние двенадцать часов. Я переспала с Хатчем несколько раз, и это было очень, очень хорошо. В животе разливается заряд, и я закрываю лицо руками. Что я делаю?
Я не могу с ним что-то начинать. У нас нет ничего общего. Все, что у нас есть, — это смехотворно горячая химия. Он прочно обосновался здесь, в Гамильтауне, а моя жизнь полностью сосредоточена в Нью-Йорке…
«Жизнь, которую я ненавижу».
«Тем не менее, там мои друзья…»
«Или нет?»
Помимо Ханы, Дебби была моей единственной настоящей подругой в городе, и тяжесть болезненно давит мне на грудь, когда я думаю о том, что с ней случилось. Приехав сюда и обнаружив, что дядя Хью пропал, я понимаю, что даже не искала последние новости о ее деле.
Достав телефон, я задаю быстрый поиск в Google, который сообщает мне… Полиция не разглашает никаких подробностей. Вздохнув, я решаю написать Трипу. Сама мысль об этом заставляет меня напрячься. Я не хочу с ним разговаривать.
Я могу попросить Хатча помочь мне — и дать ему еще больше поводов осуждать мою сестру, мой образ жизни и моих так называемых друзей.
Мы с Хатчем Уинстоном очень разные люди. У нас разное мировоззрение.
Или нет?
Находясь в этом месте, видя здесь Хану, я чувствую, что моя жизнь в Нью-Йорке не отражает того, кто я есть на самом деле и чего я хочу, по крайней мере, уже не отражает. Я хочу мира — вот почему я так быстро откликнулась на приглашение моего дяди приехать сюда.
Встав с дивана, я несу свою кружку с кофе на кухню. Нет смысла тратить на это столько времени и эмоциональной энергии, когда я даже не знаю, что чувствует Хатч. Если у него несерьезные намерения, то вся эта умственная гимнастика может оказаться пустой тратой времени.
Я чувствую себя довольно глупо и по-детски, когда замечаю Норриса, спешащего к входной двери. Я нахмуриваю брови и не помню, чтобы слышала звонок в дверь или чей-то стук.
Когда он открывает дверь, у меня сводит желудок. Двое мужчин, которых я не хотела бы видеть, заходят в дом с таким видом, будто они здесь хозяева.
— Как дела, парень? — Трип хлопает Норриса по плечу, словно они старые приятели, хотя никогда не встречались. — Мы ищем Блейк и Хану.
— Трип? — хмурюсь я, сокращая расстояние между нами. — Какого черта?
— Блейк! И тебе добрый привет, — выгибает бровь Трип, глядя на меня, и я поджимаю губы.
— Извини, ты застал меня врасплох, — я протягиваю руку, и он берет ее, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать меня в щеку. — Как дела? Что ты делаешь в Гамильтауне?
— Приехал к тебе, конечно, — Трип ставит свой чемодан «Hartman» на лестничную площадку, и Норрис отодвигает его в сторону. — В Нью-Йорке скучно без тебя, без Дебби.
— Нью-Йорк сейчас как заноза в заднице.
Я не видела Грега Питерса уже месяц. Он целует меня в щеку, осматривая вход в дом моего дяди.
— Подумал, что мы должны осмотреть это твое родовое поместье. Оно лучше, чем я ожидал.
— А чего ты ожидал? — я изгибаю бровь, стараясь выглядеть сильной, как всегда.
— Не этого. Где чучела?
— Закончились, но вы можете поохотиться на фазанов в залах, — язвительно замечаю я.
— Я чувствую запах кофе? Если да, то я бы не отказался от чашечки, — Грег кидает свою сумку от «Gucci» на мраморный пол, и я вздрагиваю от его небрежного обращения с Норрисом.
Пожилой мужчина, кажется, даже не замечает этого, поднимая тяжелый чемодан Трипа
