Форма входа
Читем онлайн Шествие в пасмурный день - Кёко Хаяси
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Тэйко знала свои недуги, и, поскольку кровотечение длилось дольше, чем всегда, она вызвала врача.
— Помнишь, я рассказывала тебе о своем старшем брате? Тогда у него было так же.
Я вспомнила: из глаз у него текли слезы, смешанные с кровью, и он умер.
— Да нет, у тебя совсем другое.
— Ах, оставь! Я все понимаю. Кровотечение сильное.
Она рассказала, что с самого утра, несмотря на кровотечение, занималась уборкой, стирала и даже гладила, думая: вот-вот кончится. Одно время казалось даже, будто крови стало меньше. А потом заметила, что внутренняя сторона полотенца начала пропитываться кровью.
— Я постелю тебе. Приляг. — Войдя в комнату из сада, я открыла дверцы шкафа. Вынула матрац, расстелила. Это был детский матрац с яркими картинками-аппликациями из мультфильмов. Тэйко послушно легла на бок. Закрыла глаза.
— Может, позвать мужа? — предложила я. Она запретила, сказав, что после полудня он сам придет. Но ведь так можно истечь кровью! Что делать, если она не остановится?
Мне было страшно оставаться с Тэйко одной. Я было поднялась, сказав, что попрошу кого-нибудь из семьи мужа прийти сюда, но Тэйко опять воспротивилась.
— Не надо никому сообщать. Я понимаю, что досаждаю тебе, но, может, ты посидишь со мной до прихода врача?
Я взяла Тэйко за руку. Она сплела свои пальцы с моими и, глядя мне в лицо, произнесла:
— Так мне спокойнее.
Мы молча смотрели друг на друга. В далеком прошлом, когда за спиной у нас еще были косички, мы обе попали под атомную бомбардировку. Лицо Тэйко нежно белело на фоне детского матраца, и она казалась совсем здоровой. Но наше атомное прошлое не отпускало нас.
— Тебе ведь нужен свидетель, — вдруг вспомнила Тэйко. — Вытаскивай бумаги. Буду твоим свидетелем, пока еще могу писать.
И она размашисто расписалась под заявлением на получение «Книжки», приложив потом личную печать. Нажимая со всей силой на печать из слоновой кости, умирающая Тэйко гневно подтверждала мою причастность к атомной бомбардировке…
В ту ночь мне позвонил из больницы муж Тэйко: ее госпитализировали, и она, видимо, была безнадежна. «Она хочет видеть вас. Не придете ли?» — спросил он меня.
Когда я примчалась в больницу, он стоял около кровати Тэйко. Нос у него был обгоревший на солнце. Когда я с недоумением спросила, почему не привели ребенка, она ответила, что не хочет его видеть.
— Врач сказал, едва ли она дотянет до утра, — тихим голосом сообщил мне муж.
Я никак не могла понять, почему Тэйко не хочет повидать сына.
— Пойду и приведу его, — вызвалась я. И тут Тэйко, лежавшая с закрытыми глазами, открыла их и твердо сказала:
— Не надо.
— Но почему? Неужели ты не хочешь с ним встретиться? — Я все никак не догадывалась, почему умирающая мать отказывается видеть сына.
— Ужасный ты человек, — сказала она сердито. — Я не хочу, чтобы малыш видел мое безобразное лицо. — И Тэйко повернулась ко мне спиной.
Кровотечение стало несколько слабее, но изо рта и носа все время капало. Муж Тэйко вытирал кровь охлажденным полотенцем.
— Это не так уж страшно. Кровотечение, похоже, прекращается, поэтому, если ты все же захочешь увидеться с сыном, я приведу его. Вот о чем я твержу тебе! — И я погладила Тэйко по волосам.
Холодное полотенце, видимо, помогало, и кровотечение уменьшалось. Врач сказал, что конец, скорее всего, наступит этой ночью, однако не исключено, что она протянет и пару дней. Может быть, хоть в этом крохотном счастье судьба ей не откажет.
— Правда, прекращается? — спросила Тэйко, обрадовавшись.
— Да. И поэтому, наверное, стоит все-таки привести мальчика. Ведь ты же хочешь видеть его!
Тэйко взяла мужа за руку.
— Ладно, завтра приведи его пораньше, а сегодня вечером я посплю. — И она подробно объяснила, во что завтра мальчика одеть и где находится одежда.
Муж, опустив голову, вышел из палаты. По щекам его катились слезы. Я подумала, что до утра Тэйко, наверно, не доживет. И муж ее, должно быть, об этом знал.
Я не стала еще раз говорить Тэйко, что приведу ребенка.
В ту ночь она скончалась
Только после того как я получила повестку — вызов на тщательное обследование, я поняла Тэйко, отказывавшуюся от встречи с сыном. Вероятно, она хотела умереть в одиночестве, нести одной страдания хибакуся. Я хочу, чтобы и моя смерть была такой же. Хочу, чтобы у сына осталось в памяти нежное, улыбающееся лицо матери. Наши дети — хибакуся во втором поколении. Возможно, и они умрут той же смертью, что и мы. Поэтому они не должны видеть, как мы умираем. Нельзя до конца показывать им нашу агонию. Вот почему я должна идти в больницу одна.
В тот день, когда я прошла обследование, выяснилось, что лейкоциты у меня упали еще на двести единиц. Слова старого врача: «Падают» — я восприняла довольно спокойно.
Интересно, каков же самый низкий предел? — размышляла я. Если, допустим, человек живет до нулевого показателя, и в неделю они будут у меня убывать до двухсот единиц, то я смогу протянуть еще недель пятнадцать. Эти дни я целиком посвящу сыну. Чтобы, став взрослым, он не забыл свою мать. Я постараюсь, чтобы у него осталось много приятных воспоминаний.
— Через неделю получим более подробные данные, тогда и поговорим. А пока не принимайте близко к сердцу, — добавил старый врач.;
Митинг перед вокзалом все еще продолжался. Думая о том, что принесет мне завтрашний день, я наблюдала за юношей с келоидным рубцом. Может, и у него, как у меня, пониженное содержание лейкоцитов?
— Если каждый, кто согласен с целью нашего движения, сделает хоть шаг, хоть полшага с нами, это будет прекрасно. Пойдемте вместе по пути борьбы за мир. Я призываю вас! — Речь окончилась.
Другой мужчина громко прокричал:
— Мы отправляемся в Хиросиму! Граждане, прошу аплодисментами проводить участников марша мира!
Толпа купальщиков громко захлопала. Под шум аплодисментов юноша с келоидным рубцом медленно опустил транспарант, свернул полотнище, ухватил древко левой рукой и зашагал, со стуком волоча его за собой.
— Подними транспарант, — сказал большеглазый мужчина, высоко неся цветной флаг.
— Эх, пройдусь-ка и я с вами вместе до моря! — Загорелый юноша в одних плавках встал в конце процессии. На этот энергичный жест толпа отреагировала смехом и аплодисментами.
Небо снова начало заволакиваться облаками, и в этом сером свете дня шествие медленно двинулось. Толпа на привокзальной площади расходилась, каждый возвращался к своей жизни.
В моих ушах все еще звучал голос парня, так прямодушно примкнувшего к колонне: «Эх, пройдусь-ка и я с вами вместе до моря!» Он дойдет до моря и, помахав им рукой, решительно нырнет в воду. Он, как и все, кто собрался на привокзальной площади, вернется к своей повседневной жизни.
Может быть, впредь они никогда больше не столкнутся ни с чем, что связано с атомной бомбардировкой. А если и столкнутся, то всего лишь на одно мгновение, в августе.
Однако для юноши с келоидным рубцом, равно как и для меня, день окончания шествия не наступит. Пусть море, по берегу которого вьется дорога, и засверкает под лучами летнего солнца, пусть не я, так этот юноша дойдет до конечного пункта марша — мы будем продолжать свой путь, неся свое знамя.
Я повернулась спиной к участникам шествия и направилась в супермаркет. Шла медленно, приноравливаясь к ритму шагов морских купальщиков.
Ёко Oта
СВЕТЛЯЧКИ
(Перевод Е. Рединой)
I
Я разглядывала эту каменную стену только вчера утром, а сегодня вновь стою перед развалинами и завороженно смотрю на камни. В старину здесь, вероятно, находился один из входов в замок. Или это часть крепостной стены? Очевидно только то, что на этом месте когда-то возвышался замок, от которого уцелела лишь жалкая груда обломков.
В июньский полдень я стояла в проеме между мощными стенами. На землю падала тень, и чудилось, что под ногами у меня разверзлась пропасть. Сколько я ни смотрела на стены, они казались мне охваченными пламенем. Камни, тесно сбитые старинной кладкой, горели ржавыми, бурыми, кровавыми пятнами. Из трещин пробивалась травка. На тоненьких стебельках горделиво покачивались желтенькие цветочки. Между стенами мог свободно пройти человек. Величавые бурые, кровавые и ржаво-коричневые камни, приютившие траву и цветы, завораживали своеобразной красотой. Теперь я понимала, почему один из токийских художников предложил выбить на пылающей поверхности стихи поэта, покончившего с собой. Хотя мне было известно и то, какие трагические события видели эти камни.
Я не встречалась с Тамики Хара,[22] но постигла его душу в стихотворении «Упокой души»:
Нельзя существовать лишь для себя,Живи, не забывая мертвых, —Твержу я день и ночь.Войди мне в душу, горе!Скорбь по унесенным смертью,Пронзи меня!
Одновременно со мной в Хиросиме оказалось несколько человек из Токио, приехавших, чтобы выбрать место для камня, на котором будут высечены стихи Тамики Хара. Я невольно оказалась как бы причастной к поискам. Опаленные развалины каменной стены приглянулись всем, кроме меня. Я, пережившая одну трагедию с Тамики Хара, не могла без волнения видеть цвет этих камней. У гостей Хиросимы, не знающих ослепительной атомной вспышки, руины вызывают иные чувства.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Шествие в пасмурный день - Кёко Хаяси бесплатно.
Похожие на Шествие в пасмурный день - Кёко Хаяси книги
- Печатная машина - Марат Басыров - Проза
- Папа сожрал меня, мать извела меня - Майкл Мартоун - Проза
- Стриженый волк - О. Генри - Проза
- На Западном фронте без перемен. Возвращение (сборник) - Эрих Мария Ремарк - Проза
- Пятая колонна. Рассказы - Эрнест Миллер Хемингуэй - Проза
- Настигнут радостью. Исследуя горе - Клайв Стейплз Льюис - Проза
- Рассказы о Бааль-Шем-Тове - Шмуэль-Йосеф Агнон - Проза
- Садоводы из 'Апгрейда' - Анастасия Стеклова - Рассказы / Научная Фантастика / Проза / Русская классическая проза
- Любовь по-французски - Коллектив авторов - Проза
- Призрачный снимок - Эрве Гибер - Проза
