Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А полгода назад мать умерла. Двадцатитрехлетняя Джейн осталась полноправной хозяйкой пятисот фунтов годового дохода и особняка на соборном подворье, с кухаркой, горничной, парой лошадей на конюшне и приятным соседством. Замуж она выходить по-прежнему отказывалась. Впрочем, сейчас ей следовало обзавестись компаньонкой – правила приличия не позволяли незамужней даме жить в одиночестве. Работу свою Джейн любила, но для полного счастья ей чего-то не хватало.
Почему она с таким восторгом перечитывала письма из дальних краев? Зачем от корки до корки читала газеты, хотя ее подруги предпочитали вышивку и шитье? Ради чего она хотела обо всем иметь свое мнение?
– Мнения пускай мужчины выражают, женская доля – молчать и слушать, – говорила мать.
– А мне очень хочется посвятить себя какому-нибудь благому делу, – отвечала Джейн.
– Вот и займись благотворительностью.
В то время в Солсбери было немало благотворительных заведений: Коллегия матрон на соборном подворье, богадельня Эйров, странноприимный дом Хасси, дом призрения Блечинденов, – которым покровительствовали все уважаемые жительницы Солсбери.
– Нет, это все не то… – вздыхала Джейн.
– А чем же еще заняться в Саруме? – удивлялась мать. – Да и с какой стати?
Джейн не знала, что ей ответить.
После смерти матери Джейн подумывала уехать к брату в Индию… или лучше к дядюшке-миссионеру? Впрочем, от поездки в Африку ее все отговаривали.
А теперь у Джейн появился новый кумир – Флоренс Найтингейл.
На тумбочке у постели Джейн лежали два томика стихов: поэмы Уильяма Вордсворта и сонеты Элизабет Баррет-Браунинг.
Ты спрашиваешь, как тебя люблю я?Всей глубиной души, всей высотой,Когда над повседневной суетойВ мечтах она возносится, ликуя…[57]
Все сонеты Джейн помнила наизусть, равно как и романтическую историю замужества поэтессы – эпистолярное знакомство с поэтом Робертом Браунингом, тайное венчание, бегство в Италию…
«Ах, если бы меня кто-нибудь отсюда тайно похитил!» – со смехом признавалась себе Джейн.
Утреннее солнце согревало древние камни собора; на лужайке певчих с деревьев облетала листва. На первом этаже особняка деловито сновала горничная Лиззи.
Джейн сладко потянулась – вставать не хотелось, но придется. Надо принять решение, пока не прошел запал. Что делать? Поехать в Лондон? Поездом? А когда? Ох, как же все сложно…
Лиззи постучала в дверь, внесла в спальню поднос с почтой.
Джейн, не дожидаясь, пока за горничной закроется дверь, торопливо вскрыла послание брата из Индии.
Любезная моя сестра!
Меня очень тревожит, что с кончиной нашей милой матери ты осталась в Саруме совсем одна. Мы с Гарриет будем очень рады, если ты приедешь к нам погостить хотя бы на полгода. Дети жаждут с тобой познакомиться – заранее предупреждаю, не смей их разочаровывать, мы их запугали рассказами о строгой тетушке. Переме на обстановки наверняка пойдет тебе на пользу; вдобавок в нашем достойном обществе много приличных молодых людей, которые… Прости, я замечтался.
Военная кампания в Крыму благоприятно повлияла на наши дела. Как тебе известно, округ Хугли славится огромными джутовыми плантациями; джут пользуется большим спросом в Америке, где у нас его закупает фирма «Брэдли и Шокли» – как тебе такое совпадение? Так вот, из-за войны в Крыму поставки русского льна и пеньки в Данди прекратились, и тамошние промышленники перешли на джут – теперь мы только туда его и отправляем, и наши доходы непрерывно растут. Однако об этом лучше рассказывать при личной встрече. Приезжай скорее, все своими глазами увидишь…
Дальше Джейн читать пока не стала. Милый Бернард! Старший брат, вот уже десять лет живший в Индии, всегда присылал обстоятельные послания, полные рассказов о делах и политике. Но сейчас ей письма читать некогда, надо побыстрее принять решение…
Джейн быстро оделась, вышла на соборное подворье и направилась в клуатр, где, как всегда, царили тишина и покой. В честь восшествия на престол королевы Виктории епископ Эдвард Денисон посадил на центральной лужайке два ливанских кедра; с тех пор саженцы превратились в высокие деревья с раскидистыми кронами, отбрасывавшими рябые тени на могильные камни. В этом году архитектор Генри Клаттон начал реставрационные работы в клуатре и в здании капитула. Джейн вошла в восьмиугольный зал полюбоваться отреставрированными барельефами с изображениями библейских сцен. Недавно каменщики, подправляя кладку стен, обнаружили здесь горсть монет шестисотлетней давности, времен Эдуарда I.
Решение давалось Джейн с трудом. Что делать? В Крым ее не взяли, посоветовали пройти обучение в больнице, но ведь на это уйдет несколько лет… Хочется ли Джейн стать сиделкой или медицинской сестрой? Может быть, лучше и впрямь уехать в Индию, там так интересно! Или остаться в милом сердцу Саруме? Здесь у нее столько знакомых и задушевных подруг…
Джейн терзали сомнения. Она неторопливо пересекла клуатр и вошла в собор.
На стене висело потрепанное знамя Уилтширского пехотного полка. Скромная табличка гласила, что оно побывало в сражениях в Сицилии (1806–1814), в Соединенных Штатах Америки (1814–1815) и было утеряно во время бури на реке Ганг в 1842 году, однако найдено спустя восемь месяцев; в собор полковое знамя передали в 1848 году.
Джейн с волнением разглядывала выцветшее полотнище, напомнившее ей о воинской доблести и славе, о Крымской войне, о храбрости и отваге, о служении на благо империи… Внезапно ей стало неловко за свое беззаботное, легкое житье.
Старое полковое знамя и двадцатитрехлетняя девушка…
И тут Джейн вспомнились строки из любимой поэмы Вордсворта:
…В ореоле славы мы идемИз мест святых, где был наш дом![58]
Ореол славы… В воображении Джейн возникли неведомые далекие края и героические подвиги. Она должна пожертвовать собой, посвятить себя служению на благо империи!
И Джейн поспешно отправилась домой – писать письма в больницы.
Джозеф Портерс, склонив в голову, пристально разглядывал водосток.
– Империя – залог прогресса и успеха, сэр! – энергично воскликнул Эбенизер Микельтуэйт, поверенный лорда Фореста.
– Да-да, разумеется, – рассеянно кивнул Портерс и осведомился: – Так что мы будем делать с водостоками и этими домами?
– А зачем с ними что-то делать? Они надежны и крепки, как банк Англии, сэр.
– Ах вот как! По-моему, это рассадник заразы. Того и гляди снова эпидемия холеры начнется.
Микельтуэйт исподлобья поглядел на собеседника: восторженная речь о будущем империи не принесла желаемого результата – Портерс упрямо возвращался к обсуждению водостоков.
– Предложенная вами перепланировка кварталов обойдется слишком дорого, – заметил поверенный.
– Ничего страшного, все расходы возьмет на себя город, – возразил Портерс.
– Не все, а только часть. Вдобавок придется увеличить муниципальный налог.
Они беседовали посреди одного из кварталов, у канавы, где собирались сточные воды с сорока близлежащих дворов; густая черная жижа стояла вровень с бортами водостока, даже зимой источая тяжелое едкое зловоние.
– Это не вода, а одни нечистоты.
– Между прочим, поблизости недавно колодец пробурили, обнаружили минеральный источник, – напомнил Микельтуэйт.
– Да-да, только вскоре оказалось, что вода текла не из родника, а из сточной ямы, потому и была мутной и с запашком. А люди ее пить пробовали, мистер Микельтуэйт.
У жителей старых кварталов Солсбери хватало причин для возмущения. Зараза распространялась по городу, потому что грязная вода застаивалась в средневековых водостоках и сливных каналах, не чиненных и неочищаемых уже несколько столетий.
– Солсбери называют английской Венецией! – возмутился поверенный.
– А я называю его мерзкой клоакой, – нетерпеливо оборвал его Портерс. – Мистер Микельтуэйт, вам и вашим хозяевам давно следует признать свое поражение. Я рекомендовал муниципальным властям провести полный дренаж квартала и проложить новые канализационные стоки и отводные каналы ко всем домам. Так что все это перероют, а вон те мастерские снесут… – Он кивнул в сторону дощатых хибар в два этажа. – Давно пора.
– Мы же их в аренду сдаем! – проворчал Микельтуэйт.
– Построите новые, будет что сдавать, – ответил Портерс и собрался уходить.
– Если бы не доктор… – недовольно буркнул поверенный.
– А как вы себе прогресс представляли? – с язвительной улыбкой спросил Портерс.
Борьба за очистку водостоков шла уже не первый год. О городских водостоках и отводных каналах кое-как заботились советники дорожного управления при муниципалитете, а канализационная система в старых жилых кварталах принадлежала владельцам кварталов, которые вообще ничего не предпринимали для ее поддержания в подобающем состоянии.
- Искусство жить в своей тарелке - Екатерина Кардаш - Зарубежная современная проза
- Муза - Джесси Бёртон - Зарубежная современная проза
- Франц, или Почему антилопы бегают стадами - Кристоф Симон - Зарубежная современная проза
- Игра на вылет - Лорен Вайсбергер - Зарубежная современная проза
- Улитка - Эльга Мира - Зарубежная современная проза
- Потешный русский роман - Катрин Лове - Зарубежная современная проза
- Куриный бульон для души. 101 история о женщинах - Марк Виктор Хансен - Зарубежная современная проза
- В поисках Одри - Софи Кинселла - Зарубежная современная проза
- Дочь пекаря - Сара Маккой - Зарубежная современная проза
- И повсюду тлеют пожары - Селеста Инг - Зарубежная современная проза